– Алло, – откликнулась на звонок коммунальная соседка. – Лену? Сейчас посмотрю…

Он хотел, чтобы она сказала ему: «Приезжай! Сейчас! Бросай все и приезжай, Глеб!»

– Да, – в трубке послышался ее, как показалось Глебу, взволнованный голос.

– Можешь говорить?

– Да-а! – Лена была чем-то довольна.

– Ну привет, – с облегчением произнес Глеб.

– Ну здравствуй!

– Ты была занята? – поинтересовался Глеб.

– Да так… – она перевела разговор: – Как ты?

– Без тебя? – шутливо продолжил Глеб, косясь на забравшуюся с головой в книгу дежурную. Глядел, не выставлено ли где ухо. – А если скажу, что скучаю?

– А хочешь? – она держала легкий, игривый тон. У нее не было под боком дежурного уха.

– Да, – ухмыльнулся Глеб.

– Что – «да»? Так и скажи: «Я тебя хочу»!

– Да тут… слушатели… – оправдался Глеб.

– А-а… Ну ты подумал над моим предложением?

– Подумал, – подтвердил он, – ты должна выбрать сама.

– Так я и знала. Я подготовилась! Ты хочешь в клуб?

«Только не это», – подумал Глеб, а вслух произнес нейтральное:

– Ну что ж?

– У меня есть два билета на субботу! Ты свободен в субботу? – и игриво понижая голос: – И в воскресенье…

В памяти Глеба всплыли подробности предыдущего пребывания у Лены. Он даже сладко потянулся.

Глеб смял конец разговора, как ненужный трамвайный билетик. Под чужим взглядом отвратительно нежничать.

Они договорились, что он позвонит ей в пятницу, хотя Глеб до самого конца грел мысль о завтрашнем приезде к ней.

Не случилось! Причин могла быть уйма – он не стал перебирать возможные.

В его планах места клубу не находилось. Даже не столько по денежным соображениям. Идти в клуб с девушкой – это примерно так же, как в Тулу со своим… ну понятно. Даже хуже. Попавший в Тулу свой самовар не просит, чтобы его развлекали под невообразимый грохот музыки, и не смотрит на тебя ревниво тогда, когда на сцене подают стриптиз. Еще самовар не пьет очень слабоалкогольные и очень дорогие коктейли за твой счет.

Глеб даже не мог ни с кем поделиться своими опасениями. Он так ничего и не стал рассказывать даже Корнееву. На его вопросы только слишком недоуменно пожимал плечами.

Услышав предложение Корнеева насчет субботы – Музей истории религии, – Глеб, собрав на лбу задумчивую складку, ответил:

– Я не могу, – и, как будто подумав: – Дела!

Слава отошел в сторону. Раньше у Глеба не было тайн.

В пятницу Глеб договорился с Леной о субботе.

Они условились встретиться у входа в клуб, и Глеб, естественно, пришел раньше. С приездом в Петербург он ни разу не посещал местных дискотек – так это называлось на родине.

Там на дискотеку шли пьяные. Чтобы сэкономить на выпивке в баре, выпивали перед тем, как войти, водки в ближайших кустах. Проходили фейс-контроль, дыша перегаром на пружинистых молодых охранников, готовых взорваться ежесекундно. Потом кучками толпились в зале и обжимались с девками в конвульсиях светомузыки. Кто-то из компании непременно блевал в туалете. Кто-то засыпал за стоящими по периметру столами. Нередко дрались. Наутро было плохо. Это так, примерная картина. В следующие выходные все повторялось.

Потом Глеб дискотеки посещать перестал. Слишком они были одинаковые и бесперспективные. Девки, которых там можно было подцепить, были страшные с почти стопроцентной вероятностью. Встречались и другие – блестящие, как конфетные обертки, но их склеить было нельзя. Такие девушки уже были склеены, по большей части богатыми армянами.

За попытки знакомства с подобными красотками Глеб два раза получал по лицу. Причем один раз все могло кончиться хуже, если бы его случайно не узнали приятели воинственных горцев.

В общем, дома это было вот так.

Что могло быть здесь, Глеб даже не представлял. Судя по вывеске и размерам – масштабы дискотеки здесь все же другие. Клуб располагался на берегу Невы. Потом уже Глеб узнал – на берегу Большой Невки. В любом случае – это было дорого!

Он удивился обилию машин перед клубом. Судя по ним, внутри должна быть масса безалкогольных посетителей. Он вспомнил туапсинские дискотеки.

Он уже жалел, что не купил пива возле метро. С его помощью можно было хоть как-то побороться с робостью. И с гадким ощущением, которому он еще не дал имени.

Это было ощущение… неуместности, что ли. Глеб понял, что стесняется даже своей обуви, хотя кто будет смотреть на его ноги в сырых сумерках марта. Ему казалось, что идущие мимо него люди знают, что он дешево одет и у него неважно с деньгами. И смотрят соответственно. Как на голого.

Переминаясь с пятки на носок, он высматривал Лену.

– Глеб! – голос Лены доносился почему-то с автостоянки, находящейся перед клубом. Он обернулся в ту сторону и увидел ее – одна ее нога еще была в автомобиле. Рукой, держащей перчатки, она махала ему. Захлопнула дверцу. Двинулась к нему навстречу. Распахнутые полы шубы демонстрировали несколько интимное для улицы великолепие форм.

Глеб с тоской подумал о своей выходной одежке.

Она подошла к нему, и Глеб неловко наклонился для поцелуя. Позади нее, в нескольких шагах, Глеб увидел владельца доставившего Лену автомобиля.

– Это Глеб, – представила она Глеба водителю. – Это Стасик…

Стасик сделал пару шагов вперед и оказался худощавым чернявым мужиком за тридцать. Трехдневная его щетина отдавала синевой.

Глеб с неохотой потрогал сухую руку.

– Стасик, иди, мы сейчас, – скомандовала Лена. Чернявый повиновался и уверенно пошел ко входу.

– Это кто? – не понял Глеб. Непонимания пока было больше, чем злости.

– Ты меня ревнуешь? Это друзья. То есть друг, но он там будет не один. Это они нас пригласили.

– Нас? – уточнил Глеб.

– Ну я же сказала, что буду с тобой.

– Ладно, – согласился Глеб. – Пойдем?

– Постой! Смотри, что у меня есть! – Лена открыла сумочку, которую держала одной рукой.

Глеб даже не сразу понял, на что надо смотреть. Потом среди Лениной косметики, упаковки влажных салфеток, между кошельком и паспортом он заметил крохотную пятидесятимиллилитровую бутылочку. Потом еще одну. И еще.

– У нас там мини-бар? – удивился Глеб.

– Что-то вроде, – согласилась она.

Оказывается, в Петербурге тоже принято выпивать перед входом. Только из других, более элегантных емкостей.

Разгоряченные содержимым Лениной сумки, они разделись в гардеробе. Под действием бутылочек – а ему досталось три – Глеб уже не чувствовал себя лишним. Когда они прошли в зал, Глеб обомлел. Подобное он, конечно, видел в кино, но экран не передавал всей масштабности события.

Пространство внутри было огромным. Под потолком, теряющимся в темноте, на каких-то сложных конструкциях гроздьями висели световые эффекты, то и дело вспыхивая. В сверкающей полутьме люди угадывались по фрагментам.

– Нам, кажется, туда, – прокричала ему в ухо Лена, протягивая руку в пульсирующую темноту, через долю секунду озаряющуюся холодным зеленым.

Глеб кивнул. По сути, местная дискотека очень напомнила Глебу свою, «деревенскую». Только эта была, конечно, технологически выше на несколько порядков. То есть здесь процесс оглушения и ослепления человеческих существ велся немногим более изощренно и качественно.

Протискиваясь сквозь толпу, они вынырнули у прижавшихся к стене столиков. Лена, придерживая Глеба за край свитера, огляделась. Ее уже окликали, но это можно было понять только по жестам. Звавшие Лену люди открывали рты и были похожи на людей с телеэкрана, у которого выключили назойливый звук.

Улыбчивая, она подставляла щеку под поцелуи и мужчин, и женщин одинаково охотно и при этом убирала свои напомаженные алым губы в сторону. В перерывах между поцелуями представляла своим друзьям Глеба, крича им в ухо. Глеб без разбору пожимал руки.

Все они выглядели одинаково удачливыми, что несколько обескураживало Гончаренко.

Три безупречные пары, пусть и разной степени красоты, излучали духовную сытость и материальный достаток. Причем если второе Глеб понял только по мере знакомства с этими людьми, то первое как-то сразу бросалось в глаза. Читалось в одежде… Как известно, самая дорогая одежда отличается внешней скромностью. При этом сидит как влитая…