Когда выбралась наружу, сопровождаемая единственной оставшейся рядом искоркой, меня одолели думы. Глядя на виднеющуюся высоко вверху узкую полоску расцвеченного утренними лучами солнца неба, я гадала, как выбраться из этой расщелины и станут ли искать нас спутники. Духам противоречия не составит труда спустить за нами. Мысли о прошлой ночи гнала прочь, вернее те, что касались нас с Грэйном. При одном упоминании о случившемся сердце замирало, а потом срывалось, меняя свой ритм, отчего я прижимала руки к груди.

Шорох за спиной заставил насторожиться, вздрогнуть, разволноваться, поспешно стереть с лица глупую улыбку и повернуться. Из пещерки вышел Грэйн, поспешно застегивая брюки, резко остановился, осмотрел меня с головы до ног, запустил пятерню в растрепанные волосы и выдал:

— Э-э-э…Ани, я плохо помню, что было прошлой ночью, скажи, я ничем тебя не обидел?

Я моргнула… раз… другой… третий…пытаясь смахнуть подступающие слезы — ОН ОБО ВСЕМ ЗАБЫЛ! Только подумать — я места себе не нахожу от переживаний, сгорая от обрушившихся эмоций, а он, оказывается, плохо помнит о вчерашней ночи!

— Ани? — Лют, не дождавшись моего ответа, подошел и с тревогой взглянул в глаза.

Я прогнала эмоции, скрыла от него охватившие чувства, спрятала влажные очи и спокойно произнесла:

— Ты меня спас… к слову, спасибо! — прошла мимо него, возвращаясь в пещерку.

Здесь взгляд против воли упал на плащ, расстеленный на полу, и разбросанную вокруг одежду Грэйна. Я вспыхнула, точно тонкий стебелек, на который попала искра, и рывком подняла свое одеяние.

— Ани? — разве маг мог оставить меня в покое, и я, собрав воедино всю силу воли, сумела развернуться к нему, скрыв обиду и боль, которые охватили меня в это самое мгновение.

— Как ты себя чувствуешь? И что с тобой было? — голос не дрогнул, на лице ничего не отразилось, и хорошо, что в пещерке царил мрак, потому что меня могли выдать глаза.

Лют снова нервным жестом взъерошил свои волосы и пристально посмотрел на меня. Огненная бабочка металась между нами, как будто ощущая исходящее напряжение.

— Ты не ответила на мой вопрос! — в словах Лютова слышались металлические нотки.

— Ответила! — это было сказано с вызовом, сквозь стиснутые зубы.

— Ладно, — бросив странный взор, согласился он, обошел меня, чтобы одеться, и сказал. — Тогда отчего я проснулся совершенно голым!

Я сумела найти ответ, в общем, он был правдивым:

— Ты горел, а я замерзала, потому нашла единственно верное решение!

— Ани! — Лют схватил меня за руку, развернул к себе лицом и посмотрел так пронзительно, что я не выдержала и опустила глаза к каменному полу, пытаясь высмотреть все неровности на нем. Сделать это было проще, чем смотреть в требовательные очи мага.

Он хмыкнул, чуть отошел, отмахнулся от искорки и опять позвал меня:

— Ани, я помню, что мы целовались!

— Да, — раз помнит, я решила его не разочаровывать.

— И что было дальше?! — огневик потерял терпение и принялся орать.

Я сжала пальцы в кулаки — эмоции ни к чему, и проговорила:

— Ты упал, и я поняла, что ты умираешь. Почему? Ты так и не ответил на этот вопрос!

Грэйн опустился на колени, с мучительным стоном уронив голову на сплетенные руки, провел ладонями по лицу и изрек:

— Все путается… сливается… сон, явь, мечты… Я горел, упустив силу, проиграл демону черной Грани, мне мерещился перевозчик, стоящий на сходнях своего призрачного парусника…а потом…стало так хорошо и… — умолк, поднял голову, посмотрел на меня, словно желал найти ответы на свои невысказанные вопросы, понять, о чем я молчу, но снова в бессилии опустил взор.

Я ничего не говорила, не находя подходящих слов, вчера они были не нужны, а сегодня… сегодня мы могли тоже обойтись без них, если бы Грэйн не страдал от потери памяти. Лишь для того, чтобы безмолвие не затянулось, я произнесла:

— Расскажи, как тебе досталась эта сила.

— По наследству, — буркнул он и вперил в меня безнадежный взор. — Не мучай меня, скажи, что между нами было!

Зловредная суть настоящей ведьмы подкинула сотню самых разнообразных ответов, таких, чтобы маг страдал еще сильнее. Откинув их прочь, усмирив нрав, я сказала:

— Ничего особенного не было… ну, мы просто спали… рядом, обнаженные, потому что это было необходимо и тебе, и мне. Мы помогли друг другу, спаслись от гибели, так что переживать не о чем!

— Ты уверена! — Лют поднялся и подошел ко мне. — Я не…

— Нет, Гримм, ты меня не обидел! И хватит на сегодняшний день воспоминаний, нам нужно отсюда выбираться! — прикусила губу, отвернулась и, громко топая, выбралась наружу.

Стоя здесь, на самом краю, глядя во тьму бездны, что клубилась внизу, я чувствовала изучающий, неотрывный взор любимого. Догадывалась и о том, что творится в его душе, отчаянно прогоняя свою собственную тоску, не оглядываясь, стараясь думать о насущном. О чем именно? Да хотя бы о том, что ужасно проголодалась!

— Ани, — хрипло выговорил за спиной Грэйн, — если все было так, как ты говоришь, тогда откуда я знаю, что твое домашнее имя Веснушка?

Я на мгновение прикрыла веки, борясь с эмоциями, всколыхнувшими душу, растревожившими несговорчивое ведьмино существо. Вздохнула. Вот об этом я ему точно не могла сказать! Но признаться, поведать о том, что было — так сложно и непреодолимо! Я не сумела переступить через себя, потому глухо обронила:

— Вероятно, я проговорилась об этом… в бреду… когда обнимала тебя, надеясь спасти… да и постараться не умереть самой. Ты был страшно горячий, а мне было жутко холодно, потому я прижималась к твоему телу настолько плотно, как могла… Извини, если запутала тебя, заставила маяться!

Лют в бешенстве ударил кулаком по каменной стене, сбив костяшки. Я потрясенно вздрогнула, не ожидая от него подобной вспышки, чувствуя себя виноватой, и пробормотала:

— Извини еще раз…

Грэйн разозлился еще больше, сплюнул себе под ноги, выдав что-то нелицеприятное про ведьм, разбежался и прыгнул, заставляя меня охнуть и потрясенно пронаблюдать за его полетом. Впрочем, обо мне маг не забыл, вернулся, схватил налету и взмыл к далеким небесам. Я и взвизгнуть не успела, только затаила дыхание и прикрыла очи, прижимаясь к любимому в надежде продлить минуты блаженства.

Быстро достигнув нужного выступа, Грэйн, ни слова не говоря, не поясняя, не глядя, поставил меня на ноги. Тусклый свет наступившего дня освещал небольшую площадку, на которой уже ничего не напоминало о прошедшей битве. Осота поблизости заметно не было, зато неподалеку ходили оба наблюдателя. Олеас, как всегда, выглядел отрешенным от происходящего, а вот Дюран кивнул при нашем появлении, и я с удивлением осознала, кто разбудил Люта и отправил оного мне на помощь. Мои благодарственные речи были прерваны, даже не начавшись. Видно, все, о чем думала, отразилось на лице, и Дюран поспешил отмахнуться:

— Оставьте! «Спасибо» — всего лишь слово! А я, скорее всего, пожалею о содеянном!

— Вас накажут? — обеспокоилась я, и поскольку Дюран не ответил, посмотрела на Олеаса.

Громов качнул головой, не говоря прямо, что ждет его напарника, но не отрицая возможность наказания. От нерадостных дум меня отвлек голос Грэйна:

— Вижу, вы все же оба вмешались! — маг обвел красноречивым взглядом место стоянки, и я удивилась еще сильнее, потому как сразу не заметила, что над нами раскинут загадочный купол, призванный защитить участников отряда от непогоды.

— Как их разбудить? — я подошла к Лийте, с тревогой посматривая то на нее, то на Громова.

Он перевел задумчивый взгляд на Дюрана, и тот едва заметно кивнул. На морщинистом лице старца расцвела задиристая улыбка:

— Ух! Если нарушать правила, то все!

— Нас просветите? — заинтересованно вопросил Лют, перестав сверлить меня откровенно злым взглядом.

— Нет ничего проще! — ехидно оповестил Дюран. — Дальше вы пойдете одни!

— Как одни? — сердце мое сначала подпрыгнуло к горлу, а после ухнуло в пятки.