— Не мешай! — кричу я. — Теперь никто не сможет обидеть меня и…

— Кого? — подсказывает голос, заглушая музыку битвы, и звоном сотен колокольчиков пробивается трель, золотистый свет прогоняет пелену, и я опускаю меч, чтобы увидеть дело рук своих.

Изменчивый, вернее жалкое подобие тех, что жили когда-то на Вейтерре, лежит на земле, выставив руки в защитном жесте. Несчастное исковерканное злой судьбой существо — худое, бледное, изможденное. Я отступаю, слыша жестокие слова Осота:

— Слабачка! Ведьма одним словом! — он, не мешкая, без всякой жалости, заносит меч, и голова существа скатывается с тонкой шеи.

Еще мгновение и с ужасом вижу, что Осот идет ко мне, делая очередной замах, вот только мне защититься нечем, я уже отпустила темную силу — не для меня она! Вся жизнь мелькает перед глазами, и я уже представляю, как клинок входит в мое тело, пронзая сердце, и грезится перевозчик, стоящий на палубе призрачного корабля. Вот только и я, и он ошиблись — клинок пронзил иное тело, того, кто встал передо мной в последний момент.

Я с горестным всхлипом подхватываю, оседающего на землю Олеаса Громова. Рядом возникает Дюран, качает головой, глядя на брата, и тот начинает пятиться, а после бежит, надеясь избежать возмездия. Я уже не сдерживаю слез, обнимая старца, умоляя Дюрана помочь ему, но этот наблюдатель тихо произносит:

— Не жалейте, ведунья, он теперь свободен!

А за спиной слышится крик Райта:

— Ату его, Всполох!

Слезы катятся по щекам, оставляя дорожки, которые я не пытаюсь стереть, и Дюран присаживается рядом, перекладывает к себе на колени голову Олеаса. А меня вдруг подхватывают, будто ураганом, сильные руки, переворачивают, и тяжелая ладонь, совсем неласково бьет меня чуть пониже спины. И с изумлением я узнаю, что звал меня все это время голос супруга, который сейчас отнюдь не слова любви шепчет!

— Еще раз поддашься демонице, осмелишься не услышать меня, и я возьму розги, вот клянусь, что возьму! — только ведьма почему-то не клянет мага, не вопит во все горло, а улыбается сквозь слезы.

Дюран, не привыкший к женским слезам, мужскому красноречивому молчанию, объятиям, поцелуям и прочим проявлениям человеческих чувств, строго распорядился нам исчезнуть. А так как единственным местом, где можно было скрыться от высших, которые должны были появиться на месте с минуты на минуту, оставалась лишь гробница, то мы всей изрядно потрепанной толпой рванули внутрь.

Первыми вошли Лют и Райт, мы с Зираной и Лами оказались в середине, а замыкал отряд Ацур. Вошли и поняли, что оказались в царстве невиданной роскоши, непривычной, немного пугающей, холодной. Потолок напоминал гигантские соты, раскрашенные в темные, мрачные тона. Фрески на стенах не радовали глаз разнообразием сюжетных линий — война, убийства, кровь. Все сверкает, переливается в свете зеленого огня, жжет глаза, заставляет их слезиться. Лами поежилась, запахивая плащ на груди плотнее; Зирана глубоко вдохнула, на миг прикрывая веки; я бросила взор на пол, где в немыслимых сочетаниях сливались драгоценные камни.

— Интересно, откуда все это? — хриплый голос Райта нарушил установившуюся тишину.

— Думаешь, они это покупали? — иронично осведомился Грэйн, шагая в следующий зал, и я, чтобы не оставлять супруга одного, поспешила за ним.

Здесь располагалась сокровищница, в центре которой возвышался гроб, по виду сотворенный из хрусталя. Мы с Лютом переглянулись, догадываясь, кого увидим внутри. Любопытство одержало верх над иными чувствами, и мы, взявшись за руки, подошли ближе.

— Так вот ты какой — последний правитель Ва'лдрада! — тихо промолвил Грэйн, и я восхищенно кивнула, вполне понимая, почему четырех стихийница влюбилась в Да'Орона.

Прошедшие века ничуть не изменили облик этого изменчивого. Смуглая кожа чуть поблескивает на широкой груди, явно умащенной маслами. Темные волосы распущены, и моя рука так и потянулась прикоснуться к ним, чтобы проверить: а так ли шелковисты эти пряди, какими кажутся? Черты лица резкие, но невообразимо прекрасные, словно над ними поработал гениальный скульптор. Все вместе они сообщают о непримиримом, неуступчивом характере своего владельца, но ведь именно такие мужчины и привлекают женщин. За спиной вздохнула Лами, как будто молчаливо согласилась со мной.

— А ведь он все еще жив! — констатировал Лют, бросив на меня недовольный взгляд.

Я сделала вид, что не заметила его, отводя взор от лица Да'Орона и размышляя над тем, что супруг прав — правитель изменчивых не умер.

Лами охнула, Ацур и Райт заспорили о том, насколько велик шанс, что Да'Орона разбудят. А мы с Грэйном одновременно прикоснулись к своим запястьям, на которых находились свадебные браслеты. Увидеть их сложно, потому что украшения скрыты рукавами. Но золото прочно сковывает наши руки, и я больше чем уверена, что нас с супругом посетили похожие мысли. Разбудить изменчивого может любая сильная ведьма, вот только, что потом с этим Да'Ороном делать? И что стало с его женой? Вдруг ее тоже забрали высшие? И не захочет ли вернуть себе имущество последний правитель Ва'лдрада? Мы с Гриммом переглянулись, незаметно для других кивая друг другу.

— Убить его нужно, — мрачно оповестил Ацур, а Ладов чуть качнул головой, вставая перед нами.

— Пусть это правители решают! — и усмехнулся, видимо для того, чтобы разрядить накаленную атмосферу. — Представляете, что случится, если они с Да'Айрэном объединятся и решат вернуть былое величие своей расы?

— Не смешно! — ответствовал ему Лютов, бросая на друга сердитый взгляд.

— Почему? — Райт не угомонился. — Или вам известно то, о чем не знаем мы? — посмотрел по очереди на каждого из нас.

Лют таиться не стал, поведал все, как есть:

— Это последний правитель изменчивых, причем он не только хороший стратег и умелый воин, но и знаменитый в те годы артефактчик! Кроме того, давайте не станем забывать и о нраве этих существ!

— Хм… — Ладов и Зверов переглянулись между собой, Лами оживилась, а Зирана спросила напрямую:

— И как вы об этом узнали?

— Или птичка на хвосте принесла? — Райт продолжил язвить, и мне стало понятно отчего — его задели наши отношения с Грэйном. Скорее всего, это была не ревность, а нечто иное — такая горечь, смешанная с каплей радости, что кто-то нашел свое счастье, которое самому недоступно.

Лют все понял по-своему, поэтому я решила вмешаться.

— Райт, — серьезно посмотрела на человека, который стал мне настоящим другом, несмотря на то, что оказался магом, — ты же понимаешь, что нам было не до пустой болтовни, потому рассказываем сейчас. Мы случайно обнаружили этот город, а здесь нам помогли айлирэ, как бы глупо это ни звучало! Это они вывели нас к шкатулке с письмом, а уже из него мы узнали о Да'Ороне и его жене Ольгене… — я рассказала все, только не стала добавлять, что браслеты теперь у нас, потому как заметила предупреждающий прищур Грэйна.

Ребята ненадолго замолчали, а потом закидали нас вопросами, в основном по делу, и только Лами с улыбкой сказала:

— Радостно, что вы выяснили отношения и теперь вместе!

— Это так? — Райт вскинул на меня зеленые глаза, и я кивнула, а Лют ощерился:

— Ты против?

Ладов одарил друга внимательным взглядом, и между ними поспешно вклинился Ацур, мне же оставалось только страдальчески поднять глаза к потолку и ухватить разгоряченного супруга за рукав, напоминая, будто невзначай:

— А нам не пора заняться делами?

— Займемся, — не глядя, отозвался Гримм, — пусть только он сначала ответит!

Райт широко ухмыльнулся, неожиданно подошел, хлопнул друга по плечу и сказал:

— Я рад за вас! — и тут же не упустил случая приобнять меня, рядом послышался отчетливый скрежет зубов Грэйна. Мне пришлось вздохнуть и мысленно напомнить себе: «Вышла замуж за повелителя огненной стихии — терпи!»