— О!
Баронесса чувствует, что ее сердце полнится чем-то необычайно приятным, разливается по всему телу. Она на миг закрывает глаза и…
…Двор его императорского величества… Кругом сгибающиеся спины… Золотом вышитые мундиры… На троне Семенов… А рядом, рядом… она… чуть-чуть улыбается всем… снисходительно, любезно…
— Вы что-то вспомнили, баронесса? — спрашивает Семенов, видя блаженное выражение ее лица. Он придвигается к ней ближе.
— Да, вспомнила… — Она с чувством пожимает руку Семенова и как-то бережно держит ее.
Семенов не решается спросить подробности. Увидев влажный блеск глаз баронессы, наклоняется к ее руке, целует…
Он чувствует, как другая рука баронессы обнимает его голову и как сильно бьется сердце баронессы.
— Значит, это скоро?.. — спрашивает она.
— Что?
— Ваше царство и…
Семенов опускает глаза.
— Видите ли… реальный учет сил… общее положение сейчас… Моя армия…
Баронесса чувствует, как что-то гонит из сердца пьянящую влагу, как она где-то исчезает. Надо удержать. Теперь или никогда!
— Какой же ответ вы дали Мацудайре?
— Я… решил… обдумать… обсудить… Сегодня на оперативном совещании…
— Я надеюсь, генерал, что вы решите вопрос в положительном смысле. На российском троне должен сидеть достойнейший из русских…
— О, баронесса! — Похвала баронессы действует на него, как бич погонщика.
— Вы правы! — уже решительно заявляет он. — Я вероятно… даже могу уверенно сказать, что приму это предложение. Интересы России…
— Я никогда в вас не сомневалась — теплой негой льются слова баронессы.
Между портьерами — глаза, полные ненависти. злобы. Глаза Маши.
Семенов счастлив. Но еще не совсем.
— Я был бы рад видеть вас вечером в ресторане Додо. Я пришлю за вами свой автомобиль.
— С удовольствием, генерал.
Она подает ему на прощание руку.
— До свида… Ах, да. У меня к вам маленькая просьба.
— Ваш слуга, баронесса!
Баронесса подает ему сложенный вчетверо лист.
— Это для гостиницы… У меня на почте… Банк…
— Понимаю. Не извольте беспокоиться!
3. Под страхом смерти
Убирайтесь немедленно отсюда, иначе я вас убью.
— О, господи! Опять!
Баронесса со страхом смотрит на записку, приколотую к ее дверям. Что этим людям нужно?
Нет, она больше тут не может оставаться. Сегодня же нужно переехать к Семенову.
…Десять часов вечера. Автомобиль подкатывает к ресторану Додо. Закутанная в меха, из автомобиля, выходит баронесса.
Невольно взгляд баронессы останавливается на женщине около двери. Лицо ее под вуалью, но при виде баронессы она резко поворачивается и быстро уходит.
— Я получила опять от них записку — жалуется баронесса генералу. — Неужели нельзя избавиться от этих бандитов?
— Покажите записку.
— Вот она.
Семенов смотрит. Потом, широко осклабившись, хохочет:
— Ха-ха-ха! Вот так бандиты. Это Маша шалит.
— Как? Она тут? Вряд ли это шалости.
— Ерунда! Я ее отправлю куда-нибудь.
Но баронесса не может успокоиться. Флирт с Семеновым весьма сдержан. Генерал угрюмо морщится.
— Что с вами, баронесса?
— Нездоровится…
— Выпейте немного вина.
— Нет, нет! — с испугом баронесса. — Я ничего не буду здесь пить.
— Прикажете вас отвезти домой? Я скажу шоферу.
— Нет, нет, я к себе не поеду. Я не могу… Генерал, защитите меня!
Она беспомощно прижалась к генералу. Генерал растроган.
— Если это вас устраивает, я буду счастлив проводить вас к себе.
— Пожалуйста, я буду рада. Потом внезапно:
— Но ведь там…
— Что там?
— Маша… Вы ее…
— Если хотите, я арестую ее.
— Хорошо!
— Едем!
Ее разыскать не удалось…
— О! Атаман! Я не могу быть спокойна, пока эта женщина здесь.
— Я поставлю у ваших дверей караул. Там кнопка — звонок в мою комнату. Спокойной ночи, баронесса!
— Спокойной ночи! — дрожащими губами произносит баронесса.
4. Карта бита
Генерал Скипетров разбит красногвардейцами и отступает. Большевики завладели Иркутском.
— О, это ужасно, ужасно!
— Это еще не все, баронесса. Вот читайте:
Чехи разоружили армию Скипетрова. Солдаты разбрелись.
— Генерал, что ж теперь делать?
— Придется отступать! Этого требуют стратегические соображения. Я думал об этом с самого начала. Реальные силы… общее положение… Но еще не все потеряно.
— У вас есть еще надежды, генерал? Ради бога скажите.
— Нашим шпионам в Иркутске удалось перехватить радио какого-то зашифрованного послания к партизанам. При шифровке приложен ключ. Документ по-видимому, был послан отсюда в Москву для расшифровки…
— Какой документ? Он у вас?
— Да, вот…
И генерал подает баронессе:
— Да, уже. Должно быть, что-нибудь важное. Я сейчас отдам его расшифровать. Возможно, что мы узнаем полезные для наших операций сведения.
— Генерал, вы это не сделаете!
— Почему?
— Я вас прошу об этом, умоляю! Отдайте мне этот документ…
— Баронесса! Я вас не понимаю. Что все это значит?
— О, господи, все погибло! Все погибло!
Семенов недоумевает.
— Баронесса! Ради бога, объясните…
Баронесса бьется в истерике. Потом, очнувшись:
— Генерал! Отдайте мне этот документ, или я… Мы расстанемся навсегда!
— Мне очень жаль, баронесса, но в данном случае я вашу просьбу не исполню — произносит генерал, крайне заинтересованный поведением баронессы.
— Тогда прощайте! — внезапно баронесса, вскочив с места.
— Прощайте! Надеюсь, не надолго — улыбается Семенов. Повернувшись к вошедшему адъютанту:
— Срочно расшифровать эту бумагу.
…Грохочет поезд. Длинной лентой красные и зеленые вагоны. Санитарный состав № 8.
На диване вагона второго класса баронесса.
Куда?
Без маршрута… без цели…
Спастись, пока не поздно! Но куда!
…Тело дрябло припало к грязному чехлу дивана. Конвульсивно вздрагивают от сдерживаемых рыданий плечи. По щекам извилины пудры, смытой слезами…
Грохочут колеса… Монотонно перескакивают концы рельс…
…Какие-то соки подбираются к корням роскошных золотистых волос баронессы. Вероятно, она поседеет в эту кошмарную ночь…
Может-быть, это ее последняя ночь…
Грохочут колеса… Куда?
Ночь…
Тьма…
Sic transit gloria mundi!
Глава 32-ая
С ПАПИРОСОЙ В ЗУБАХ
1. Свет в окне
Январь на исходе.
Над Иркутском холодной колючей мглой движется ночь.
Пальцы страха сжимают городу горло.
Черные провалины окон застыли в немом ожидании.
Над белой, шершавой, бугристой Ангарой черным силуэтом — понтонный мост.
За ним… там, где под горой предместье Глазкова, жмется вокзал… слышны гудки паровозов.
Один за другим приходят с запада чешские эшелоны и уходят на восток.
А на улицах города мертвая тишь. Только время от времени покажется и скроется чешский патруль или промчатся на конях партизаны из отряда Карандашвили.
Мерзлый льдистый снег звонко скрипит под ногами. Купол собора уставился и глядит через всю Тихвинскую площадь в стену высокого белого здания. Там на втором этаже из маленькой комнаты дерзко льется через окно свет.
В комнате двое: граф Клодель и Карандашвили.
Клодель только что пробился в Иркутск с востока.
— Когда было восстание? — спрашивает он у Карандашвили.
