Лукулл и Витек, ориентируясь по карте планеты, которую им предоставил я, направили челнок к острову Муртазаева, названного так в честь Зигфрида Богдановича Муртазаева – одного из первых исследователей планеты. К острову, который является фрагментом размашистого тропического архипелага, разметавшегося в океане чуть севернее экватора. К острову, почти сплошь покрытому пёстрыми джунглями. К острову, который я выбрал для своей миссии, поскольку знал, что на этом кусочке суши богатая фауна, есть из кого выбирать будущих артистов цирка, и в то же время нет животных, опасных для человека (в своё время фауна этого островка была тщательно изучена одной из земных экспедиций; и я, собирая информацию по этому вопросу, обратил внимание на сей позитивный факт). Когда ты один, когда тебе некому помочь, следует избегать опасностей.

Челнок сделал круг над островом на высоте птичьего полёта, дабы я выбрал место для стоянки. Мне приглянулась живописная поляна на юге острова, километрах в трёх от океана, на берегу хрустальной речушки с песчаными пляжами и очаровательными водопадами.

Челнок опустился, завис в полуметре над почвой. Я быстро выкинул из летающей машины на траву все необходимые для жизни и работы здесь причиндалы, а затем прыгнул сам. За мной последовали Паломид и роботы Илья, Добрыня и Алёша. Я помахал на прощание Витеку и Лукуллу ладонью. Челнок взвился в небо и умчался в заоблачную даль – догонять дрейфующий сквозь эту солнечную систему «Харьков».

***

Итак, я оказался в раю, ибо остров Муртазаева на планете Тригей – истинный рай, как я его себе представлял. Красотища неописуемая! Обильно цветущая и плодоносящая растительность разных цветов и оттенков, порхающие над ней пёстрые организмы – аналоги земных бабочек и птичек, доводящие до экстаза ароматы на зависть парфюмерам, живописные водопады… Работа в таком месте – не труд, а блаженство.

Я был не единственным землянином на Тригее. Здесь постоянно работали научные экспедиции: геологические, метеорологические, биологические и прочие. И всё же людей на этой планете было так немного, что возможность случайной встречи с ними была близка к нулю, а специально заниматься их поисками в мои планы не входило – у меня хватит другой работы. Да и никакого транспорта для перемещения по планете я не имел. Поэтому мне оставалось робинзонить на острове, пока за мной не прилетит тот же челнок с «Харькова».

Первым делом я разбил палатку со всеми удобствами и выбрал место для вещей. И палатку, в которой я мог бы пережить непогоду, и прочие прихваченные с Земли предметы (кроме роботов, конечно) я поместил средь густых зарослей таким образом, чтобы сих вещей не было видно, дабы мой взор мог наслаждаться райскими ландшафтами, не осквернёнными инородным барахлом. Терпеть не могу, когда первозданная природа замусорена промышленными изделиями. Вот только клетки для отловленных животных придётся ставить на видном месте: если их разместить в густых зарослях, это будет неудобно для работы. Именно поэтому я заказал дизайнеру спроектировать клетки таким образом, чтобы они выглядели не творением человеческих рук, не промышленными изделиями, а частью природы.

Воздух на Тригее, как я уже упоминал, почти не отличается от земного (на несколько процентов больше кислорода, на несколько процентов меньше азота), а климат на острове Муртазаева тропический по земным меркам. Поэтому скафандр там не нужен. И не только в скафандре, но и в любой другой одежде надобности не было. Одежда как защита от солнечного облучения была лишней, ибо сию планету от ультрафиолетовых лучей надёжно защищает озоновый слой, более толстый и более тщательно отфильтровывающий оные излучения, чем озоновый слой Земли, поэтому солнечные лучи на Тригее не могут стать причиной ожога, или тем более, злокачественной опухоли на коже. Одежда как защита от кровососущих насекомых была лишней, ибо тамошние аналоги земных комаров и оводов, сосавшие кровь тригейских животных, нас, землян, откровенно игнорировали: похоже, их отпугивал наш запах. Ну и, понятное дело, одежда как прикрытие наготы от взоров других людей была лишней, поскольку других людей не было.

Итак, в ношении одежды не было никакой необходимости, поэтому, чтобы совмещать полезное с приятным – работу с принятием воздушных, солнечных и водных ванн – я вскоре после прибытия скинул с себя всё и стал жить как Адам в раю: в чём мама родила (впрочем, Адама родила не мама). Единственное инородное тело, что я оставил на своём организме, – это портативный наручный компьютер, ударопрочный и влагонепроницаемый, выглядящий как полусфера телесного цвета, поэтому со стороны он похож на волдырь или бородавку на запястье. С помощью этого приборчика, кроме всего прочего, я мог определять своё местоположение в пространстве, благодаря чему не способен заблудиться; мог поддерживать связь с Ильёй, Добрыней и Алёшей – роботами-звероловами; мог определять, какие из здешних плодов являются съедобными (при введении в плод компьютерного датчика, прибор сообщал о химическом составе и вкусовых свойствах плода)…

На второй же день нашего пребывания на Тригее роботы изловили существо, напоминающее хвостатую обезьяну или лемура, но покрытое не шерстью, а чешуёй, с большими ушами, похожими на крылья летучей мыши. Мой «волдырь» – компьютер, в памяти которого имелся подробный справочник по тригейской фауне и прочая информация об этой планете (то есть сей незаменимый приборчик был, ко всему прочему, так сказать, наручной энциклопедией по тригееведению), – оглядев чешуйчатого пленника своими объективами – парой крохотных «глазок-бусинок», не большими чем глаза насекомых, – идентифицировал зверя как перепончатоухого чешуехвоста Лымарчука (avreswebbed caudasquamea Lymarchuk).

Первым делом я с помощью робота Ильи (имена роботов я написал маркером на их пластиковых «туловищах», иначе не смог бы различать этих механических близнецов; хотя практической надобности в человеческих именах не было – роботы имели личные цифровые коды; я сделал это из, так сказать, чисто эмоциональных соображений) соорудил для чешуехвоста удобную клетку. Зная, что чешуехвосты большую часть времени проводят на деревьях, клетку смонтировали вокруг росшего посреди поляны маленького деревца.

Содержание животных в клетках – древний пережиток. Человечество уже давно использует для этих целей в качестве невидимых оград силовое поле. Но оборудование, создающее силовые поля, стоит значительно дороже примитивных архаичных клеток, и ограниченность в средствах, необходимость экономить на всём, вынудили меня прибегнуть к столь устаревшему способу содержания фауны в неволе.

Клетки, изготовленные по моему заказу, были сборными; можно сказать, что это был нехитрый конструктор, из деталей которого собирались клетки разных размеров и конфигураций.

Собрав жильё для перепончатоухого пленника, я не мог не похвалить мысленно дизайнера, спроектировавшего сию конструкцию. Клетка прекрасно вписывалась в ландшафт и гармонировала с природой. Даже не верилось, что она создана человеком, а не выросла сама по себе как дерево или коралл. Это человеческое произведение услаждало мой взор так же, как растительность и водопады.

Оказавшись в клетке, чешуехвост шустро взмыл на дерево и замер на ветке. Схожесть этого чешуйчатого симпатяги с земными обезьянами вселила в меня уверенность, что он вполне пригоден для цирковых трюков.

Зная, что сии создания любят лакомиться плодами картофельного дерева, названного так за плоды, похожие на вареную картошку (знания я продолжал черпать из своей эрудированной «бородавки»), я дал задание роботу Алёше разыскать и принести такие плоды. И вскоре протягивал чешуехвосту спелую «картофелину», желая установить с пленником контакт. Зверь нахохлился и попятился. Может, ещё не оправился от стресса, а может, просто не голоден. Я наколол эту «картофелину» на сучок дерева, остальные высыпал в кормушку. И, оставив животное, чтобы оно привыкало к новой «жилплощади», пошёл со своим верным догом освежиться, поплескаться в хрустальной речушке…