– Будь счастлив, мой дорогой! Да, будь счастлив, и как можно скорее! Ибо если ты в течение часа не станешь счастливым, то я тебе, мерзавцу, за это всю морду побью!

– Вася, ну давай поженимся!

– Нюра, для того, чтобы два человека поженились и вели совместную жизнь, у них должно быть много общего: общие взгляды, общие вкусы.… Вот мне, например, нравятся женщины, нравится за ними ухаживать, нравится с ними… гм… это самое. А тебе, Нюра, нравятся женщины?

– Мне, Вася, нравишься ты.

– Ну, вот видишь, Нюра: мне нравится одно, а тебе совсем другое. Как же мы можем пожениться, когда у нас настолько разные вкусы?!

– Я не буду плясать под твою дудку! – воскликнул Иван.

– Будешь! – нахмурился Пётр.

– Нет, не буду!

– Будешь! – Пётр сжал кулаки.

– Нет, не буду я плясать под твою дудку, – пролепетал Иван, отодвигаясь, – но с удовольствием спляшу под твою гармошку.

– Я достаточно умён, чтобы произносить мудрёные слова, но, к сожалению, не настолько умён, чтобы понимать то, что я говорю.

– Я его убил, а он взял и воскрес! Я его опять трудолюбиво убил, а он опять воскрес! Я его ещё раз, не покладая сил, убил, а он снова воскрес! Ну ни стыда, ни совести у человека! Никакого уважения к чужому труду!

– Ты пока ещё не научилась молчать. А ну-ка, потренируйся. Я включаю секундомер: молчи… Так, на этот раз ты продержалась восемнадцать секунд. Уже получше.

– Я тебе уже в сотый раз говорю: не повторяй одно и то же по сто раз!

– Пусть в меня первым бросит камень тот,… у кого нет конечностей!

– Росинант не вынесет двоих, – сказал Пётр.

Боливар, подумал Иван, но поправлять поленился.

– Скажи честно, что тебя привлекает: моя душа или моё влагалище? – спросила она.

– Конечно, душа! – соврал он.

– И вот однажды я подумал: а почему бы мне ни родиться. Взял и родился... Люблю, знаете ли, рождаться. Как сейчас помню: рождаюсь это я, рождаюсь… Я вообще талантливо рождаюсь. В чём в чём, а в рождении я просто виртуоз.

– Он работает педерастом… Тьфу, опять оговорился! Не педерастом, а пародистом. Похожие слова. Путаю.

– Я очень скромный. Я фантастически скромный. Я самый скромный человек во Вселенной. Не побоюсь этого слова, я просто таки гигант скромности. Скажу без лишней скромности, что все остальные люди по сравнению со мной в аспекте скромности просто букашки! Равных мне нет. Я нечто особенное, выдающееся, сверхъестественное! Вот насколько я скромный.

– Она работает, не покладая рук, как Венера Милосская.

– Разве Венера была труженицей?

– Нет, я не к тому, что «работает», а к тому, что «не покладая рук». Ты видел эту скульптуру? У неё же нет рук. И поэтому она их не покладает, ибо невозможно покласть то, чего нет.

– Слышала, какое страшное преступление случилось в соседней комнате? – спрашивает торшер у настольной лампы.

– А что там произошло?

– Там люстру.… Нет, мне трудно об этом говорить! Люстру повесили!

– Ах! Какое зверство! Бедняжка! Вечная ей память!

– Эээ.… На чём я остановился?

– На моей ноге.

– Разве я говорил о вашей ноге?!

– Нет, вы на неё наступили и остановились.

– Помнишь то время, когда ты была невинной девственницей? Да наверняка помнишь, ведь это было три минуты назад.

– Да кто вам дал право скрывать от народа красоту своих гениталий?!

– Если женщинам можно носить бюстгальтеры, а мужчинам нельзя, то это дискриминация по половому признаку! Мы, борцы за сексуальное равноправие, требуем, чтобы лёгкая промышленность выпускала бюстгальтеры и для мужчин!

– Некоторые, вместо того, чтобы валяться на диване и смотреть телевизор, занимаются работой, спортом и прочей допотопной ерундой. Дикие люди, отставшие от цивилизации!

– А вот тоже смешная обезьянка!

– Тс! Это директор зоопарка.

– Я тебя пристрелю, как блоху! – пригрозил Пётр.

А Иван подумал, что пристрелить блоху – дело очень непростое, даже почти невозможное.

– В знак протеста мы объявляем голодовку!

– И как долго вы намерены голодать?

– Аж до самого обеда!

– Ты разве богатый?

– Конечно! У меня денег как грязи! Например, полная ванна стодолларовых купюр, так что даже помыться негде. Пятый месяц хожу немытый, вонючий.

– Ну, это ты заливаешь!

– Да нельзя заливать: купюры размокнут.

– Как говорится, устами младенца…

– … сосётся сиська?

– Вы знакомы с корейской кухней?

– Да я на корейской кухне собаку съел!

– Вы такой умный!

– Это гнусная клевета! Я не умный. Я очень-очень умный! Не надо путать.

– Почему ты такой невесёлый? – удивился Пётр, продолжая ударять Ивана доской по голове.

– Ты веришь в существование человека?

– Нет! Никто из нас никакого человека никогда не видел, значит, человека вовсе не существует! Это просто чьи-то выдумки!

(Из разговора глистов в человеческом кишечнике).