– Извините, я перебью. Прежде чем поведать о золотой фигурке, немного расскажите об этом народе, обитавшем некогда на нашей харьковской земле.

– Охотно. В четвёртом веке почти всю территорию нынешней Украины занимало королевство остготов, то есть восточных готов, а нынешняя Харьковщина была северо-восточной провинцией этого королевства. Готы, как многие знают, – это одно из многочисленных германских племён времён поздней античности и раннего средневековья. Столица этого королевства находилась на берегу Днепра и называлась Данпрштадир, что в переводе с готского и означает собственно «Город-на-Днепре» или «Днепроград». Есть гипотеза, что Данпрштадир был на месте нынешнего Киева, но лично я думаю, что ниже по течению. Среди готов было распространено христианство, даже Евангелие на готский язык было переведено с греческого раньше, нежели на латынь. Но вместе с тем часть готов поклонялась языческим богам, как собственно германским, так и позаимствованным, так сказать, у других народов: римским, кельтским, славянским, иранским… Вот в этой могиле мы нашли золотую фигурку некоего божества, до сих пор науке неизвестного. Вот эта фигурка…

Археолог Гегюзян выставляет на стол небольшую, величиной с палец, статуэтку.

– Мы попросим нашего оператора, – говорит ведущий, – взять божка крупным планом.

Крупный план: голый мужчина из жёлтого металла, далеко не атлетического сложения, пузатенький, с широко расставленными ногами, кулаки упираются в бока, локти вразлёт, – поза «я тут хозяин»; меж ног висят половые органы; а голова у мужчины…

– Тю! – кричишь ты.

– Вот здесь, на основании, видно имя этого божества – Харк – готскими буквами, – продолжает археолог, – Вот, видно? Не видно… Объектив не берёт… Бликует… Ну, поверьте мне на слово. Неизвестно, был ли этот уткоголовый Харк божеством чисто готским и вообще германским, или остготы, обитавшие здесь, на славянских землях, взяли его у славян. Языческие божества с головами животных были у разных народов, в том числе и у древних славян. Например, славянский бог Хорс изображался с головой козла, бог Годебу – с головой остроносой птицы, Радегаст – льва, Сварог – быка, Гастон – волка, Баган – барана, Велес – медведя…

– Итак, жившие здесь более полутора тысяч лет назад люди поклонялись божеству по имени Харк, – перебивает ведущий. – Сразу напрашивается мысль, что название «Харьков» происходит от имени этого божества!

– Ну что ж, и такая гипотеза имеет право на существование. Возможно, голова водоплавающей птицы указывает на то, что это божество было связано с водой: то ли было богом воды, то ли, конкретнее, богом рек, то ли богом какой-то одной реки, может, именно той, которая теперь называется Харьков… Да и само слово «Харк» напоминает кряканье утки…

– Тю! Откуда же… – Ты аж вскакиваешь с кресла от такой новости. – Только три дня тому археологи открыли это божество, ранее науке неведомое, а у меня на плече его портрет был ещё неделю назад! Откуда же у татуировщика… Он тогда сказал «День Харка», а я подумал – «День Харькова». Похоже, старик знает про это божество больше, чем учёные!

– А почему бы нам его самого не расспросить, старика-татуировщика, – предлагает твоя Любимая Женщина.

– Да, давай прямо теперь же пойдём в салон тату «Капище» и поговорим с этим мастером, – горячишься ты, обуреваемый любопытством.

Игнорируя остальные сюжеты «Столицы № 1», вы лихорадочно одеваетесь.

Пока собрались, эта программа закончилась и телевизор выплёскивает криминальную новость: за прошедшую неделю бесчинствующий в городе сексуальный маньяк изнасиловал ещё двух женщин; итого общий счёт изнасилованных им достиг девяти, а может, и больше, если не все пострадавшие обратились в милицию. Нахмурившись и стиснув зубы, выключаешь телевизор.

Выходя из дома, вы с Любимой Женщиной не забываете поприветствовать козака Мамая, взирающего со стены большими мудрыми очами…

От осадков улочки на южном склоне, да и вообще город, сделались почти пенопластовыми…

Тот переулок и тот состоящий из бетонных плит забор вы находите быстро, хотя тогда был тёмный вечер, а теперь светлый день и всё выглядит несколько иначе. Вот и граффити; вот и «ракло с тремпелем»; так, далее – отсутствие одной плиты, прореха… была. Тю, теперь все плиты стоят ровным строем без всяких промежутков до самого угла.

– Выходит, поставили недостающую плиту, полностью отгородив салон тату от переулка, – делает вывод твоя Любимая Женщина, стряхивая с шапочки снег.

– И как же нам к нему теперь пройти? Пойдём поищем, где-то же должен быть другой проход.

За углом забор тянется до конца квартала. Две плиты, составляющие угол, немного наклонены, одна наружу, другая внутрь, благодаря чему между ними имеется зазор, не настолько большой, чтобы протиснуться, но достаточный, чтобы заглянуть. Ты приникаешь лицом к широкой щели.

Пустырь, усеянный заснеженными останками снесённых домишек. Из-под белых шапок темнеют груды почти чёрных от древности и грязи кирпичей. Гнилые деревянные балки там и сям торчат из грунта, как кости динозавров и бивни мамонтов. Колосятся припорошенные снегом букеты сухого бурого бурьяна. Похоже, тут когда-то разрушили трущобы, планируя новостройку; но грянул экономический кризис и стройка не состоялась, даже мусор разрухи не убрали. Переводишь взгляд туда, где должен быть особняк – салон тату. Но и там ничего, кроме руин! И судя по их виду, снесено было не вчера и не неделю назад, а годы, а то и десятилетия!

– Тю! Не, ну ля! – по-харьковски изумляешься ты.

Всё чудесатее и чудесатее, как сказала девочка Алиса в сказке остроумного оксфордского диакона, сына остроумного чеширского священника.

– Шо там? – интересуется, изнывая от любопытства, твоя Любимая Женщина.

– Глянь. – Ты отстраняешься от зазора. Она припадает к слегка разинутому бетонному углу.

– Ой, а где же домик?!

– Вот именно, солнышко, – растерянно констатируешь ты…

А ночью тебе снится сон:

На твоём левом плече появляется синяк; он концентрируется в чёрные линии, образовывающие рисунок, и эта картинка выходит из-под кожи на её поверхность: мужчина с утиной головой.

– У тебя есть вопросы. Давай пообщаемся, – говорит вдруг этот рисунок, шевелясь, как персонаж мультика.

– Ты действительно языческий бог Харк? – спрашиваешь ты, пялясь на плечо с движущейся картинкой.

– Так звали меня люди, жившие здесь более полутора тысяч лет назад по вашему летоисчислению, – отвечает уткоголовый, вылезая из твоего плеча, увеличиваясь и обретая объём и цвет.

– Кто же ты на самом деле?

– Понимаешь, кроме вашего мира, существуют и другие…

– Ну да, другие измерения, параллельные пространства… Как же, слыхал, читал…

– Ну так вот я и такие как я – мы, примитивно выражаясь, обитатели других измерений, наблюдающие за вашим миром и иногда чуть-чуть на него влияющие, – продолжает Харк, уже в виде обычного голого мужчины из плоти и крови, если бы не птичья голова. – Нас здесь по-разному называли: и божествами, и духами, и вестниками, и пришельцами…

(Какая банальщина – прояснять подоплёку событий посредством диалога во сне, самокритично думает автор, лохматя ногтями затылок над рукописью. Какая жалкая графоманская уловка. Гений бы, небось, до такого не опустился, гений бы нашёл более оригинальный ход… К тому же, один сон в этой писанине уже был; совать сюда и второй – это уж чересчур! И не надо кивать на известные всем, кто учился в советских школах, кроме, может быть, двоечников, четыре сна Веры Павловны (ну да, в романе «Что делать?» Н.Г. Чернышевского), ибо роман – это другой жанр… Увы, ничего более новаторского, нежели информирование героя посредством сновидения, не приходит автору в голову даже после почёсывания последней. Не отыскав в своих мозговых извилинах альтернативы этому наивному, прямолинейному и даже где-то тупому приёму, автор в конце концов отмахивается: а, ладно, авось и так сойдёт.)