Кант лифа ее платья был темно-розовым теперь.

Она умрет, окруженная цветом крови.

Что-то глубоко внутри говорило ей, что, думая о подобных вещах, она пытается отвлечь себя, даже мысли о нежелании умереть среди столь юношеского цвета были бегством от мыслей о главном — смерти.

Но держащий ее людоед, передвигался с ней так, будто она ничего не весила, и в голове Бонни появилось видение — что это, предчувствие? О, господи, сделай так, чтобы это не было предчувствием! — как она вылетает из красного окна, и стекло не является препятствием для ее тела, брошенного с огромной силой.

И сколько правды было в этом? Здесь довольно высоко, так что нет никакой надежды на приземление без… хорошо, летального исхода.

Шиничи улыбался, развалившись у красного окна, играя со шнурком от жалюзи.

— Я даже не знаю, чего ты от меня хочешь! — Бонни обнаружила, что сама разговаривает с Шиничи.

«Я никогда не была в состоянии причинить тебе боль.

Это ты делал больно другим людям, таким, как я! Все время».

«Ну у тебя были друзья», пробормотал Шиничи.

«Хотя я редко мщу прекрасным, молодым женщинам с красно-золотыми волосами».

Он развалился у окна и осмотрел ее, приговаривая,» Волосы красного золота; сердце верное и смелое.

Может побранить…»

Бонни почувствовала, что сейчас закричит.

Разве он не помнит ее? Казалось он вспомнил их компанию, раз уж заговорил о мести.

— Чего ты хочешь? — задохнулась она.

— Боюсь, ты помеха.

И я считаю, ты подозрительна и очень вкусна.

Молодые женщины с красным-золотым волосом всегда такие неуловимые.

Бонни не могла найти, что сказать.

Из всего, что она видела… Шиничи — псих.

Но очень опасный психопат.

Он наслаждался разрушениями…

В любой момент ее могут выкинуть в окно.

И она полетит вниз.

Потому что ему этого хочется? Или она ничего не значит? Она только могла надеяться, что конец будет быстрым.

— Ты, кажется, узнала много нового о моем народе, — сказал Шиничи.

— Больше других.

— Пожалуйста, — отчаянно сказала Бонни.

— Если это об истории — все, что я знаю о китсунэ, это что вы уничтожаете мой город.

— И… — она резко остановилась, понимая, что чуть не сообщила ему о том, что узнала, путешествуя все тела.

Так же, она не должна упоминать об урне, в противном случае он поймет, что они знают как остановить его.

— И ты никогда не остановишься, — закончила она неубедительно.

— И все-таки ты нашла древний звездный шар с историями о наших легендарных сокровищах.

— Ты о чем? Ты имеешь в виду звездный шар со сказками для детишек? Послушай, если бы ты оставил меня в покое, я бы отдала его тебе.

Она тоже точно знала где его оставила, прямо окало ее подушки, жалкое оправдание.

«О, мы оставим вас в покое… со временем, уверяю тебя,» сказал Шиничи с кривой улыбкой.

Эта улыбка походила на улыбку Дамона, она не была предназначена для слов: «Привет; я не причиню тебе вреда».

Она говорила: «Привет! Вот мой обед!»

— Я нахожу это… любопытным, — продолжал Шиничи, все еще играя со шнуром.

— Крайне любопытным, что посредине наших разногласий, ты появляешься в Темном Измерении, снова, одна, очевидно без страха, и предлагаешь заключить сделку на звездный шар.

Шар, который всего лишь показывает точное местонахождение наших самых бесценных сокровищ, украденных у нас…давным-давно.

«Тебе нет дела ни до кого, кроме себя самого», подумала Бонни.

Ты ни с того ни с сего разыгрываешь патриотизм и порядочность, но в Феллс-Черч ты не притворялся, что все, что тебе нужно — причинять боль людям.

— В твоем городке, как в других городах на протяжении всей истории, я сделал то, что мне было приказано, — сказал Шиничи, и сердце Бонни опустилось.

Он был телепатом.

Он знает, о чем она думала.

Он слышал, как она думает об урнах.

Шиничи ухмыльнулся

«Маленькие городишки, такие, как Унмей но Шима должны быть стерты с лица земли», сказал он.

— Вы заметили, какой силой обладают там лей-линии? — спросил он, продолжая ухмыляться.

«Ну конечно, вас же там в реальности не было, так что вы, вероятно, не видели».

«Если ты можешь узнать, о чем я думаю, ты знаешь, что рассказ о сокровищах — всего лишь сказка», произнесла Бонни.

«Это был звездный шар с пятьюстами сказками для малышей.

Они не настоящие».

«Как странно, что она в точности совпадает с тем, что должно находиться за семью вратами китсуна».

«Это было в середине серии историй о семье Мусорные-корзины.

Я имею в виду историю, которая шла прямо перед серией, где шла речь о покупке конфет ребенком» продолжала Бонни.

«И почему бы тебе не пойти и не забрать звездный шар, вместо того, чтобы пугать меня? в ее голосе послышалась дрожь.

«Он в гостинице прямо через дорогу от магазина, где меня арестовали.

Просто зайди и возьми его!»

«Конечно мы делали это» нетерпеливо сказал Шиничи.

Хозяйка охотно сотрудничала, после того, как мы дали ей… компенсацию.

Нет такого рассказа в этом звездном шаре

— Это невозможно! — сказала Бонни.

«Ведь я посмотрела его»

«Об этом я тебя и спрашиваю»

У Бонни сжался желудок:

«сколько шаров вы видели в коричневой комнате?»

Глаза Шиничи затуманились.

Бонни пыталась услышать, но он, очевидно, говорил телепатически с кем-то поблизости, на неясной частоте.

Наконец он сказал,» Двадцать-восемь звездных шаров, точно.

Бонни чувствовала, что деревенеет.

Шиничи сходит с ума — не она.

Она испытала эту историю.

Она знала каждую трещину в каждом камне, каждую тень на снегу.

Единственным ответом было, что настоящий звездный шар был украден, или — или, возможно, что не всякий может увидеть это.

«История есть», настаивала она.

«Прямо перед этим, была история о маленькой Марит…»

«Мы исследовали содержимое.

История о ребенке — есть и…» он презрительно взглянул,» о кондитерской.

Ничего больше».

Бонни лишь потрясла головой.

— Клянусь, я говорю правду.

«Почему я должен верить тебе?»

«Почему нет? как я могу придумать что-то подобное? И зачем мне рассказывать историю, если б я знала, что она навлечет на меня беду? Это бессмысленно».

Шиничи посмотрел на нее.

Затем он пожал плечами и прижал уши к голове.

«Как жаль, что ты рассказала это».

Сердце Бонни забилось где-то у горла.

«Почему?»

«Потому-что,» хладнокровно произнес Шиничи, потянув жалюзи, полностью открыв их так, что Бонни полностью окрасилась в цвет свежей крови «боюсь, что теперь мы должны убить тебя».

Огр, держа ее, шагнул к окну.

Бонни закричала.

В местах вроде этого, она знала, крики не будут услышаны.

Она не знала, что еще делать.

Мередит и Мэтт сидели за столом для завтрака, который казался печально пустым без Бонни.

Удивляло, насколько много места, оказалось, занимала ее хрупкая фигурка, и насколько серьезнее каждый стал без нее.

Мередит знала, что она сможет наверстать упущенное, если Елена сделала все от нее зависящее.

Но она также знала, что сейчас Елена больше всего волновалась за Стефана, который был сражен чувством вины, потому что не смог помешать Дамону забрать Бонни.

И еще Мередит знала, что и она и Мэтт тоже чувствуют себя виноватыми, потому что вынуждены уйти, даже если это и ненадолго.

Каждый из них был позван домой родителями, которым требовалось увидеть их за ужином.

Миссис Флауэрс очень не хотела, чтобы они чувствовали себя настолько ужасно.

— Благодаря вашей помощи, я смогу изготовить урны, — сказала она.

— Поскольку Мэтт нашел мой гончарный круг…

— Не то чтобы я нашел его, — пробурчал Мэтт себе под нос.

— Он все время был в чулане, и свалился на меня.

— …и поскольку Мередит уже получила фотографии по электронной почте от господина