Среди «Мятежников» поднялся общий ропот. Я не мог предугадать, к чему это приведёт, и большая часть из них вероятно тоже.

Внезапно, один из «Мятежников» вытащил пистолет.

— На хер это, — выкрикнул он.

Пять пистолетов одновременно выстрелили, пронизывая пулями «Мятежника». Он рухнул на пол, мертвый от воздействия.

Больше никто не пошевелился.

— Видите, парни, — сказал Ларкин, — у вас реально не такой уж большой выбор.

— Вы, бл*дь, слышали его, — гаркнул я. — Хотите присоединиться к «Демонам» — снимайте вашу грёбаную одежду. Сейчас же.

Мужики уставились на меня. Я усмехнулся. Я был покрыт кровью и, скорей всего, выглядел довольно ужасающим.

— Он не пошутил, — добавил Ларкин. — Снимайте вашу одежду полностью, бл*дь. А затем мы выясним, что делать с большинством из вас.

Никто из них не шевелился в течение половины минуты, пока наконец-то один мужик не начал раздеваться. Он оглянулся вокруг.

— Ладно, оголяйтесь, вы, бл*дь, — сказал он другим. — Вы теперь «Демоны». Ваш президент только что отдал вам приказ.

Я расхохотался, когда все мужики начали снимать одежду. Двадцать больших засранцев-байкеров превратились в гребаных кисок, когда разделись догола, отбрасывая в сторону оружие.

— Отвратительно, — прокомментировал Форд. — Похоже на группу бл*дских волосатых медведей.

— Ага, на медведей с последней стадией рака, — пошутил Доу. — Посмотрите на них, волосатые куски дерьма.

— Группка крошечных членов, — добавил Спойл, усмехаясь.

Я отвернулся от шоу, не заинтересованный в нём больше. Направился к бару и нашел полотенце. Я снял пиджак и рубашку, отбрасывая их в сторону, и вытер кровь с лица.

Я знал, что произойдёт дальше, и это не было тем, в чем мне нужно было участвовать. «Мятежников» загонят в заднюю комнату и допросят по одному. Любой мужик, который покажется нелояльным или сердитым, будет убит на месте, а остальных сделают проспектами. В конечном счете, у нас, вероятно, соберётся группа новых крепких новичков.

И это всё ради войны. Возможно, сначала необходимо случиться большему количеству смертей и страданий, но мы выиграли это небольшое сражение.

Наши ряды увеличатся. Сейчас мы стали более сильным целым клубом.

Я схватил бутылку и налил себе виски. Прежде чем я смог выпить, кто-то подошёл ко мне.

— Найдётся один для меня?

Я усмехнулся и обернулся. Там стояла Джанин, улыбаясь мне, всё ещё одетая в это гребаное сексуальное свадебное платье.

— Несомненно, принцесса, — сказал я, наливая ей спиртное. — Ты заслужила это.

— Я видела, что произошло, — тихо произнесла она. — Я рада, что он мертв.

— Сработало, — сказал я.

— Думаешь «Мятежники» действительно присоединяться к нам?

— Некоторые, да. Некоторые, нет. Мы выясним это. Но самая важная вещь — всё закончилось.

— Для Джеттера, пусть он сгниёт в грёбаном аду, — сказала она. Мы чокнулись стаканами и выпили.

Она поставила свой стакан на барную стойку и придвинулась ко мне.

— Клетч, послушай… — начала она, но я остановил её, схватив за бёдра и прижимая к себе, крепко целуя девочку.

Она поцеловала меня в ответ без колебаний.

Бл*дь, ничто никогда в моей жизни не было на вкус более приятно. Не виски, ничто. Я хотел её и наконец-то мог обладать ею перед каждым без какой-либо задней мысли.

Во мне не было никаких сомнений ни на грамм. Девочка была моей. Джанин — моя, и я собирался взять её прямо здесь и сейчас.

Мы разорвали поцелуй.

— Ты моя теперь. Знаешь об этом? — сказал я ей.

— Знаю, — ответила она. — Я люблю тебя.

— А я люблю тебя.

— Я свидетельствовал это клеймение.

Я просмотрел и увидел Ларкина, усмехающегося нам.

Джанин отстранилась.

— Папа… — начала она.

— Всё в порядке, — сказал он. — Не веди себя так, как будто я, бл*дь, не знаю, что здесь происходит. Вы двое точно спалились.

Я рассмеялся.

— Почему тогда ты не прекратил это?

— Не думал, что надо. Ты хорошо справился с работой, Клетч.

Она покачала головой, улыбаясь.

— Не могу поверить.

— Похоже, теперь ты заклеймена мной, — сказал я ей, снова притягивая к себе.

— Остыньте, вы двое, — сказал Ларкин. — У нас много работы.

— Ага, — согласился я, — но теперь будет проще.

Я не знаю, когда Ларкин ушел, потому что был слишком занят, целуя Джанин, как будто вся моя жизнь зависела от этого. Мои руки были всё ещё фактически запятнаны кровью Джеттера, и по-прежнему существовала группа мужиков за пределами клуба, хотящих получить наши головы, но ничего из этого в тот момент не казалось значимым.

Я наконец-то был с ней. Мы смогли разобраться со всем этим дерьмом, беспорядком и гневом, и наконец-то просто быть с тем, с кем хотели.

Джанин была той, кого я хотел. Она знала меня, понимала меня лучше, чем кто-либо ещё. Она была сильнее, чем осознавала, полна огня и ярости, не говоря уже о том, каким твёрдым она делала мой грёбаный член, всякий раз, когда находилась рядом.

Пока я целовал её в клабхаусе, то понял, что всегда буду хотеть её рядом с собой. Я убью ради неё, снова и снова, не задумываясь ни на секунду, если придётся.

Поскольку она была моей.

Я заклеймил Джанин и принадлежу ей.

Четырнадцать месяцев спустя

Я рассмеялась, возясь в темноте с его ремнём.

— Бл*дь, я изголодался, — произнёс Клетч, подталкивая меня назад. — Забудь об этом. Я хочу эту сладкую киску.

— Шшш, — прошептала я. — Ты разбудишь Раина.

— Думаю, что ты именно та, кто должен пытаться оставаться тихой.

Он толкнул меня обратно на кровать, и я приземлилась, хихикая, пока он стягивал мои трусики, откидывая их прочь.

Его губы нашли мою шею, нежно целуя меня, его руки были между моих ног, работая над моим влажным клитором.

— Я думал об этом весь грёбаный длинный день, — пошептал он в моё ухо.

— Я тоже, — прошептала я.

Его губы скользили по моей шее, вниз по груди. Он опустился на колени и широко раздвинул мои ноги, его рот прижался к моему клитору.

Удовольствие прокатилось по мне, когда он начал сосать, облизывая меня — беспощадно поедая. Прошел практически день с тех пор, как он прикасался ко мне подобным образом, и это было слишком долго. Клетч был на выезде по делам клуба, а я оставалась дома заботиться о нашем маленьком сыне — Раине. Ему было четыре месяца, и он чудо, когда мы могли успокоить его и подремать. Раин был таким же, как и его папа — полон энергии.

Но я не думала об этом. Вместо этого единственная вещь, о которой я могла думать, — Клетч, обрабатывающий мою киску, пока удовольствие накрывало меня волнами. Всякий раз, когда он уезжал на какое-то время, он всегда приходил домой и так вознаграждал меня, заставляя кончить. Он облизывал и сосал меня, его язык кружил по моей коже и входил внутрь.

— Клетч, — простонала я, пытаясь оставаться тихой. Я схватила подушку и прикусила её, боясь издать больше шума.

— Бл*дь, — заворчал он. — Нет ничего сексуальнее, чем ты, кусающая эту грёбаную подушку, — он вернулся к облизыванию с серьёзным энтузиазмом, его язык кружил вокруг моего клитора, обсасывая и облизывая его.

Он вставил свои пальцы глубоко внутрь моей киски, именно так, как я обожала. Мне это никогда не надоест. Он просто был настолько чертовски натаскан в том, что делал. Клетч мастерски обрабатывал моё тело. Его сильные руки, прижимающиеся ко мне, его пальцы, трахающие мою киску, его язык, кружащий над моим клитором.

Я извивалась, постанывая в подушку. Я начала приподнимать бёдра у его рта, двигаясь с его скоростью и ритмом, полностью теряя себя. Любое напряжение, связанное с процессом ухода за младенцем, немедленно таяло под прикосновениями Клетча. Он был невероятен и мог заставить меня чувствовать себя хорошо независимо от того, что приносил день.