Ларкин направил оружие на толпу.

— Веселитесь, бл*дь? — заорал он.

Никто не ответил.

— Пока вы, мудилы, заняты тем, что колотите друг друга, бл*дь, до смерти, вы разрушаете мой грёбаный бар. И это охрененно бесит меня, и вот что мы сделаем…

Он спрыгнул со стола, оружие всё ещё было направленно на толпу.

— «Мятежники» пошли на хер. Если Вы замешкаетесь, я убью вас, — он поднял свой дробовик. — Двигайтесь.

«Мятежники» заворчали, но медленно повалили к двери. Я смотрела с удивлением на то, как мужики медленно уходили, Ларкин твёрдо держал свой дробовик с безумным взглядом в глазах.

Как только «Мятежники» ушли, Ларкин повернулся к «Демонам». Клетч истекал кровью, другие выглядели избитыми, но никто не валялся или был серьезно травмирован.

— Клетч, — сказал Ларкин, — забери Джанин и, блядь, сделай что-то с этой раной. Что касается остальной части из вас, уберите этот грёбаный беспорядок и приготовьте что-нибудь, бл*дь, поесть, поскольку я чертовски расстроен из-за этого.

Он развернулся и ушёл.

Я подбежала к барной стойке, схватила чистую тряпку, а затем побежала к Клетчу. Я прижала её к его голове, пытаясь остановить кровь.

— Клетч, — спросила я. — Ты в порядке?

— Нормально, — заворчал он. — Просто охренено прекрасно. Лучше, чем те придурки из «Мятежников».

— Давай, — сказала я, ведя его к двери. — Пойдём.

— Эй, Клетч, — позвал Нобл, когда мы уходили. — Крутое дерьмо, мужик.

Клетч усмехнулся и показал ему большие пальцы. Форд рассмеялся.

— Отхлестали задницы этих слабаков, — сказал Форд.

— Черт да, — сказал ТомТом, удерживая свою биту на плече.

Все парни торжествующе рассмеялись, и я не смогла сдержаться и не улыбнуться.

Я следовала позади Клетча. Он прижал тряпку к голове, когда залезал на байк и завёл его.

Он просто кивнул головой, и я залезла позади него.

— Хорошая работа, — произнесла я в его ухо.

Он повернул голову, усмехнулся и нырнул в поток.

Моя голова раскалывалась как гребаная сука.

Этот кусок дерьма из «Мятежников» метнул в меня бутылку из ниоткуда. Я ничего не мог с этим поделать. Но эта драка уже назревала какое-то время. Все мы чувствовали её приближение, знали, что не сможем её избежать. Я был уверен, что Ларкин позволил этому происходить некоторое время, прежде чем прервал. Он хотел, чтобы мы избавились от этого дерьма, бессмысленного избивая друг друга, вывели это из наших тел, но он не хотел, чтобы мы, бл*дь, поубивали друг друга.

Хотя в то время я хотел кого-нибудь убить. Я хотел разбить их черепа на крошечные кусочки и вытереть мои ноги об их кровь. Вероятно, хорошо, что в действительности, я никого не убил.

Я закинул ноги на диван, откидываясь назад. Джанин вернулась из кухни с холодным компрессом и новой повязкой.

— Посмотри на себя, — сказал я, ухмыляясь. — Ухаживаешь за мной как медсестра.

— Это противный порез. Возможно, нужно наложить швы.

— Всё в порядке, — я съежился, когда она сняла повязку и заменила на чистую.

— Вот, — сказала она. Я взял компресс и положил поверх раны. — Ну как?

— Хорошо, — ответил я. — Мило, что ты волнуешься.

— Не могу допустить, чтобы ты умер на моём диване.

— Уверен, что ты больше волнуешься о диване, чем обо мне.

— Возможно, — сказала она, поглаживая подушку. — Это хороший диван.

— Не могу тебя винить, — сказал я. — Я много раз спал на этом диване. Мы сблизились.

— Хорошо, что ты не истечёшь кровью на нём.

— Постараюсь. Не могу контролировать свою кровь.

— Возможно, тебе следует научиться, ну знаешь, не ввязываться в драку?

Я рассмеялся над ней.

— Не в моём характере.

— Ага. Я знаю всё о твоём характере.

— Ну и в чём он состоит?

— Ты жесток, — сказала она, вставая. — Ты байкер. Всё, что вы хотите, — драться и трахаться.

— Ты, кажется, не сильно возражала против траха.

Она покраснела и отвела взгляд.

— Однако тебе не стоило это делать.

— Я сделал, — сказал я. — Я не могу позволить этим мужикам продолжать думать, что убил этого тупоголового Лавоя. Плюс, эта драка давно назревала. Это должно было произойти.

Она покачала головой.

— Это так по-мужски такое сказать. Вам было необходимо подраться друг с другом?

— Конечно.

— Типично. Когда вы не можете думать мозгами или членами, то просто выбиваете друг из друга дерьмо.

— По большей части, — я усмехнулся ей. — Не притворяйся, как будто твои трусики не намокли во время наблюдения, как мы отделали этих ублюдков.

— Нисколько.

— Да ладно, ты скорей всего сейчас пойдёшь в спальню, чтобы потереть свой маленький клитор пока не кончишь. Думая о том, каким сильным я был.

— Ага, ты выглядишь по настоящему сильным, — сказала она, улыбаясь, — лежишь с повязкой на своей башке.

— Однако всё еще могу подбросить тебя, как будто ты ничего не весишь. Хочешь?

— Возможно, в другой раз, — она села на стул и вздохнула, потягиваясь. — Что за дебильный день.

Она замолчала, и я посмотрел на неё. Я хотел что-нибудь сказать, но волновался о том, как она отреагирует. Однако она имела право знать, или, по крайней мере, она должна была об этом подумать.

— Послушай, Джанин, — сказал я. — Ты же видела это дерьмо, верно?

— Нет. Я игнорировала эту большую ссору передо мной.

— Ты видела, как наши клубы взаимодействуют друг с другом. «Мятежники» и «Демоны», как нефть и вода. Мы не смешиваемся.

— Возможно, мой брак сможет это изменить.

Я покачал головой.

— Этого не произойдёт, девочка. А даже если и произойдёт, то это не поможет.

Сначала она не отвечала. И затем, наконец, произнесла:

— Почему ты так говоришь?

— Поскольку это чертова правда, и ты должна подумать об этом. «Мятежники» ненавидят нас, а мы ненавидим их. Выйдя замуж за Джеттера, ты не изменишь этого.

— Они уважают его. Они передумают.

— Нет, — я сел. — Послушай, Джанин. Ты сама должна помочь себе в этом.

— Нет, — отрезала она, проявляя свой взрывной характер. — Это ты послушай меня. Я не зря трачу своё время, — она встала.

— Ты может быть, даже не понимаешь этого.

— Нет. Это произойдёт и клубы объединятся. Ларкин хочет этого, Джеттер хочет этого, и я помогу этому произойти.

— Они не всегда правы, — возразил я.

— Они правы в этот раз.

Я мог видеть её гнев, слышал его в её голосе. Я не пытался взбесить девочку, но она была должна подготовиться к тому, что всё это дерьмо развалиться.

— Сядь, — сказал я. — Мы должны поговорить.

— Забудь об этом. Мне неинтересно слушать. Я выйду замуж за этого жуткого говнюка и удостоверюсь, что «Мятежники» сменят цвета и это будет чертовым концом всего этого.

Прежде чем я смог ей ответить, она вылетела из комнаты. Я услышал, как дверь в её спальню с грохотом захлопнулась.

Девочка была чертовски вспыльчивой, я хорошо был осведомлён об этом, но я и предположить не мог, насколько это выведет её из себя. Я не пытался слишком сильно давить на неё, но я хотел, чтобы она поняла, что всё это могло полететь к чертям.

Однако я понял её мотивы. Она зашла слишком далеко и увидела несколько вещей, такое дерьмо, которое она, вероятно, никогда не хотела бы видеть — это были смерть и насилие. И вероятно, сейчас она ощущала себя так, как будто разрывается на части, она просто не хотела попусту тратить своё время на это, но наблюдение за кучей дерьма вывело её из себя без веской причины.

Возможно, она была слепа, не увидев пользу, которая уже вышла из всей этой крови и ужаса. Я не был уверен, что смогу заставить увидеть её это, даже если и захочу.

Я сильнее откинулся на диван. Моя голова звенела от боли, и у меня не было сил последовать за девочкой и заставить её увидеть причины. Так или иначе, сначала я должен обрести силу в случае, если кто-нибудь попытается предпринять какое-нибудь дерьмо.