Папа встал.

— Давай пойдём в мой офис.

Я кивнула и последовала за ним в заднюю комнату. Он сел за стол, а я же осталась стоять, не желая, чтобы мне было слишком удобно.

— Послушай, пап, — начала я.

— Подожди, — прервал он меня. — Подожди секунду. Я просто хочу, чтобы ты знала: чтобы ты не решила, ты — всегда часть этого клуба.

— Я хочу сделать это.

Он молчаливо смотрел на меня в течение секунды, и я могла видеть боль в его глазах, хотя он и пытался её замаскировать.

— Ты уверена? — мягко спросил он.

— Уверена. Если у меня есть шанс помочь клубу, возможно даже спасти несколько жизней — я сделаю это.

— Ты ничего не должна этому клубу.

Я мягко улыбнулась.

— Именно это сказал Клетч.

Папа приподнял бровь.

— Умный мальчик.

— Но я должна этому клубу всё, — сказала я быстро. — Сначала ты спас мою жизнь, и все здесь были приветливы со мной, ты вырастил меня. Вы все пожертвовали многим для клуба, а теперь — моя очередь.

Он выглядел грустным, как будто тот, кого он любил, только что умер. Я ненавидела видеть его таким, но я знала, что поступаю правильно.

Это не было легко, но было правильно.

— Окей, — сказал он. — Я скажу другим.

— Что дальше произойдёт?

Он медленно пожал плечами.

— Я не уверен. Я войду в контакт с Джеттером и «Мятежниками». И мы разберёмся.

— Как быстро это произойдёт?

— Не быстро, — ответил он. — Сначала Джеттер заклеймит тебя, так мы заставим всех привыкнуть к этой мысли. Затем мы начнём смену их рокетов. Затем вы поженитесь.

— Окей, — сказала я, кивая. — Так у меня есть время привыкнуть к этой мысли.

— У тебя есть время, и надеюсь, много.

— Спасибо.

Он смотрел на меня, по-прежнему хмурясь.

— Знай, ты можешь изменить своё решение.

— Я не буду.

— Но ты можешь. В любое время, когда захочешь выйти, скажи мне, и я удостоверюсь, что ты вышла.

— Я не отступлю.

Он мягко улыбнулся мне.

— Ага, я и не ожидал от тебя другого. Ты всегда была сильной девочкой, Джанин.

— Спасибо, — сказала я.

Он встал и вздохнул.

— Проклятье, я старею, — он кивнул на дверь. — Пошли. Съедим чего-нибудь.

Я последовала за ним обратно к бару и села рядом с ним и Стоунволлом.

Мы разговаривали и шутили, но смех казался каким-то напряженным. Я могла бы сказать, что Стоунволл знал, о чём мы беседовали, и знал, какое я приняла решение. Я не могла сказать, что он думал по этому поводу, но точно никто из мужчин не казался особенно счастливым из-за того, что это происходило.

Это была цена войны. Это было тем, что я делала, чтобы помочь моему клубу. Возможно, я не могла кататься с ними или стрелять из оружия, но я могла сделать это для них. Я могла принести жертву.

Клетч, в конечном счете, вернётся и примет это. Или возможно, нет. Это не должно иметь для меня значения.

И всё же, по-прежнему, всё, чего я хотела от него, чтобы он вернулся и вошёл в эту дверь, произнося какую-нибудь дерзкую шутку, и чтобы мы вернулись к тому, что всё идёт своим чередом.

Это было не тем, как всё должно происходить. Но я приняла решение и должна иметь дело с последствиями. Клетч должен понимать, что клуб всегда на первом месте, даже если я и не была его официальным членом.

Клуб важнее всего остального. Разве эта не то, что они всегда говорили?

Хотя я не носила патч, но все равно была членом семьи.

И я собиралась принести жертву, чтобы обеспечить безопасность своей семье.

Я ощущал прохладный воздух, хлещущий по моему телу, когда катил по шоссе.

Я ездил всю свою жизнь, и это по-прежнему была единственная вещь, которая действительно очищала мою голову. Секс ощущался хорошо и успокаивал, насилие и возбуждение — тоже здорово, это делало мою жизнь стоящей, но езда была единственной вещью, которая действительно лучше расслабляла меня.

И я знал, что мне необходимо держаться подальше от клабхауса. Мою кровь опаляло огнем, когда воспоминания предыдущей ночи возвращались ко мне. Я помнил те чувства: когда избивал этих детишек-мудаков из колледжа за то, что они оскорбили Джанин, и когда её тело прижималось к моему на парковке.

Я ненавидел её решение. Я понимал его… понимал, почему она хотела сделать это, но я не мог поддержать это дерьмо.

Большинство парней из клуба обращались со своими женщинами, как с грёбаным мусором, который можно выбросить, и я тоже был виновен в этом дерьме. Я много трахался, хотя никогда и не обещал, что сделаю что-то большее, чем сам секс. Но когда дело дошло до Джанин, я не мог представить, что её выдадут замуж, как будто она была каким-то дешёвым товаром, который можно купить и продать.

Я не знал, что за херня происходила со мной. Возможно, внезапно я стал мягкотелым. Я знал, что другим парням не понравиться, что мы выдаём замуж одну из наших девочек ради выгоды клуба, но они закроют свои рты — поскольку клуб всегда на первом месте.

Хорошо, большую часть своей жизни я ставил клуб на первое место. Я не был грёбаным бессмысленным дроном, просто выполняющим приказы. Я ощущал, что замужество Джанин было неправильным, и я не собирался сидеть и притворяться, что это не так.

Я мчал дальше и дальше в пустыню. Здесь возникало чувство, что весь мир бесконечный. Расстояния были глубокими и длинными, земля плоская и гладкая, взломанная горами и городами. Красная пыль земли бесконечно раздувалась, перемещаясь на дюймы каждый год, одновременно с живыми и мёртвыми. Это было совершенное место, когда я был озабочен, вот так проживая жизнь в этом месте между жизнью и смертью.

Я был инфорсером — смертью, катящей на байке. Я уничтожал врагов моего клуба со справедливой яростью и ни разу не оглядывался назад.

Но что мне делать, когда мои враги станут частью моего клуба?

Я катался в течение часа, но я знал, что должен вернуться. Я не мог просто сбежать от своих чертовых проблем, я не такой человек. Я развернулся и направился обратно к клабхаусу, моё тело было в беспорядке от напряжения.

Место было более наполнено чем, когда я отчалил. Я узнал группу байков, припаркованных снаружи, и увидел Доу, сидящего с Фордом за столом на углу. К ним я и направился.

— Клетч, — сказал Форд.

— Доу, Форд, — я присел. — Какие новости?

Доу пожал плечами.

— Ты знаешь о Джанин, верно?

— Ага, — проворчал я. — Я её телохранитель.

Форд засмеялся.

— Телохранитель? Ты?

— Ага, я знаю, — сказал я. — Я везде следовал за ней, спал на её диване.

— Дерьмо, мужик, — произнёс Доу. — Ты знаешь, что теперь она заклеймённая леди, верно?

— Я знаю это, — рыкнул я.

— Предполагается, что теперь ты не можешь ночью залазить в её кровать, — продолжил Доу.

— Никогда этого не делал.

— Да ладно, — сказал Форд, усмехаясь, — мы же знаем тебя, мужик. Мы видели, как вы двое флиртовали годами. Ты хочешь сказать, что ты вообще не прикасался к ней?

Воспоминания о Джанин, прижимающейся ко мне, крепко целующей меня на парковке, вернулись. На вкус она была невероятна и удивительна. Я покачал головой.

— Вообще, — сказал я.

— Ладно, — сказал Доу. — Думаю, теперь ты упустил свой шанс. Джеттер в любой момент женится на ней.

— Грёбаный Джеттер, — сказал Форд. — Этот кусок дерьма. Я не могу поверить, что мы действительно сменим их рокеты.

— Имеет смысл для войны, — сказал Доу. — Я ненавижу Джеттера так же, как и ты, парень, но прямо сейчас я больше ненавижу «Змей».

— Дерьмо, никогда не думал, что скажу это, но я согласен. Прямо сейчас, «Змеи» хуже, чем «Мятежники».

Доу кивнул.

— Так или иначе, вскоре «Мятежники» станут «Демонами».

Форд посмотрел на меня.

— Что ты думаешь, Клетч? Что говорит Джанин?

Я медленно покачал головой.

— Не буду лгать вам, парни. Я думаю, что всё связанное с этим браком — херня.