Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Перевод: Afortoff

Бета-коррект: Ясмина

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление: Eva_Ber

Война разорвала огромный город на части.

И в то время это было моей жизнью.

Я никому не принадлежала… ну, это не совсем так. Поскольку я задолжала мужчине, который забрал меня ребенком и растил как своё собственное дитя. Я не смогла бы предать его, даже когда каждая клеточка моего тела хотела этого.

Мой отец хотел, чтобы я оставалась вдалеке… подальше от него.

Он сказал, что Клетч [1] не тот мужчина, что мне нужен.

И я полностью с ним согласна.

Но ночью, когда слышу рёв мотоцикла Клетча, разрывающий небо, пока он едет в мою сторону вниз по дороге, — я точно знаю, чего хочу. Он огромный, взрывной и опасный. Татуировки, что ползут вверх по его телу, всего лишь намекают на его внутреннюю силу.

Инфорсер [2] — мужчина с тёмным прошлым. Он не подходит мне, но он заставляет меня так чудесно себя чувствовать.

По крайней мере, мой отец был отчасти прав. Клетч — дерзкий засранец, обожающий дразнить меня. Его кожа задевает мою шею, когда он нашёптывает мне на ушко:

— Сорви свои грёбаные трусики, девочка, я хочу почувствовать твою истекающую киску, умоляющую меня о большем.

Любой мог бы нас увидеть, а мой отец вообще не тот мужчина, которому можно перечить.

Но Клетч — не тот мужчина, который уйдёт от того, кого он хочет.

Раздираемая на части, растерзанная в клочья. Застрявшая между клубом, которому задолжала жизнь, и мужиком, которому хотела отдать своё тело.

Я могу видеть восхитительную усмешку Клетча в темноте.

— Чего ты ждешь? Раздвинь эти ножки. Дай мне то, чего я хочу.

Мурашки бегут вниз по моей спине, и я повинуюсь ему.

Моя жизнь принадлежала Ларкину Йетсу.

И вовсе не в переносном смысле. Некоторые люди говорят, что они задолжали свою жизнь кому-то, когда тот человек просто сделал для них что-то хорошее.

Но нет, не в этот раз. Ларкин Йетс спас мою жизнь очень реальным способом. Без него я была бы мертва — это ясно как божий день.

Я была всего лишь маленькой девочкой, когда впервые встретилась с ним. Ларкин был одним из друзей моего отца, одним из тех жестких мужиков, которые нежно улыбались мне, когда проезжали на своих ревущих мотоциклах по городу. Ларкин и мой папа были дружны. Они знали друг друга с детства и были близки насколько это возможно.

Именно поэтому потребовалось так много времени, чтобы Ларкин всадил пулю в голову моего отца.

Я всё ещё помню ту ночь и буду помнить вечность. Мне было десять лет. Насколько я помню — папа был грубым мужиком и пьяницей. У него был тот ещё характер, который был известен каждому. Папа постоянно дрался по поводу и без, но никто не волновался об этом. Если ты байкер, то по определению слишком много пьешь или периодически дерешься.

Но папа заходил слишком далеко, всегда так было. Он начал поколачивать мою маму, когда мне было около шести или семи. Я всё ещё смутно припоминаю звуки, которые они издавали: вопли, крик… и в конечном итоге плач, когда папа заходил слишком далеко и избивал маму до полусмерти.

Это продолжалось в течение нескольких лет, становясь всё хуже и хуже. В разгар всего этого, до того как Ларкин спас меня, я просыпалась, задаваясь вопросом: много ли времени мне осталось, прежде чем папа достаточно напьётся, чтобы врезать и мне.

Обычно это происходило ещё до полудня.

Я никогда не забуду ночь, когда Ларкин пришел и изменил всё. Папа напивался как обычно, но он чем-то занимался на заднем дворе, что-то делал с навесом. Я не могу вспомнить, чем именно, но он был занят. Это удерживало его руки от мамы и меня.

Но также это бесило его. Он вкалывал, доводя себя до ярости от неспособности починить хоть что-то, что бы ни нуждалось в починке, выпивая всё больше виски, становясь всё громче, грубее и чудовищнее.

Где-то около четырёх дня он зашёл внутрь. Мама произнесла всего одну фразу, скорей всего спросила, голоден ли он или что-то в этом роде, а он начал её избивать.

Он не прекращал бить её. Она кричала и пыталась убежать, но папа не останавливался. Я видела, как он слетел с катушек, видела его удары и шлепки — но никогда ничего подобного.

Папа рехнулся.

Я спряталась в своей спальне, в конечном итоге мама перестала поднимать шум.

Это было как раз тогда, когда он пришел за мной с этим взглядом и кровью на его руках. Он вытащил ремень из своих джинсов и просто посмотрел на меня, кровь капала на ковер. Я не могла вздохнуть.

Я не имею понятия, почему Ларкин решил заехать в гости. Но Ларкин, должно быть, услышал, как я кричу, когда папа снова и снова бил меня своим ремнём, оставляя глубокие рубцы на моей спине, кровавые шрамы, что я ношу по сегодняшний день.

Я не знаю, о чём он подумал, когда нашел тело моей матери, забитое до смерти на кухне. Я не знаю, как быстро он поднялся наверх. Но я помню, как с пинка открылась дверь.

— Фрэнк, — сказал Ларкин. — Что ты наделал?

Ларкин держал пистолет на уровне головы моего папы. Я едва могла понять, что происходит.

— Думай о себе, Ларкин, — сорвался отец.

— Брось ремень, Фрэнк. Пойдём со мной.

— Иди на хрен, — он ударил меня снова.

— Не бей больше девочку, — произнёс Ларкин, так холодно, насколько только мог.

Папа просто продолжал усмехаться.

— Останови меня, — он ударил меня ещё и ещё раз.

И тогда Ларкин всадил пулю в его череп.

В одну секунду папа бьёт меня, а в следующую в комнате раздаётся громкий рёв — папа рухнул на пол, и красное заструилось по его лицу.

Ларкин взял меня на руки.

— Всё хорошо, — сказал он. — Всё в порядке, Джанин. Я держу тебя.

Он вынес меня наружу, посадил на заднее сиденье мотоцикла и увёз прочь.

После этого я никогда не возвращалась домой. Велись разговоры, чтобы найти для меня приёмную семью, но Ларкин решил растить меня сам. Я никогда не понимала, почему холостяк, управляющий одной из наиболее жестоких банд байкеров в стране, захотел для себя маленькую дочь, но Ларкин принял меня как свою собственную и оберегал меня.

Он дал мне жизнь, дал мне дом. В свою очередь, я отдала ему и МК «Демоны» свою полную безоговорочную преданность.

Я выросла в клубе. Я была маленькой девочкой Ларкина, хотя большинство парней знали настоящую историю. И хотя как бы они не были заинтересованы во мне — я была под запретом. Я не была просто ещё одной клубной шлюхой, хотя иногда и пыталась притворяться что была.

Поскольку, возможно, так было бы безопаснее, если б я просто была ещё одной обычной девушкой.

Хотя проживание с МК «Демоны» преподнесло мне один важный урок: «Вообще никто не в безопасности, так что лучше научитесь сами заботиться о себе».

Вы не станете ведущим инфорсером в самом большом мотоклубе в Остине штат Техас, не разбив несколько сраных черепушек.

И это ещё мягко сказано.

Я был никем. Моя мама назвала меня Джонатаном, но я заслужил имя — Клетч. Даже когда я был маленьким мальчиком, я обожал все вещи, связанные с двигателями, особенно двигателями мотоциклов. Я получил своё прозвище, когда один сраный соседский ребенок сказал, что я работал над мотоциклами и цеплялся к ним как клещи, переставая что-либо соображать.