– Насколько мне известно, твоя группа оказалась не слишком-то динамичной.

– Да, нам предстоит преодолеть массу препятствий, но мы с каждым днем совершенствуемся. Поскольку никакие тренировки не могут подготовить тебя к работе в полевых условиях. Дэвид Шифман уволился уже после первого погружения. Похоже, вычеркнул этот пункт из списка вещей, которые хотел сделать. Ну а Питер, тот парень-инвалид, покинул нас на прошлой неделе. Слишком тяжело передвигаться в инвалидном кресле по траулеру. Питер был нашим лучшим оператором сонара, и после этого всех перетасовали.

– Ведь я теперь здесь. Быть может, я смогу вам помочь?

– Быть может. Самая большая проблема – экстремальная глубина и то, что мы ничего толком не знаем о Панталассе. Они так называют подземное море.

– Погоди-ка… Тут что, есть подземное море?

– Я думала, ты знаешь. Не сомневаюсь, что они тебя проинструктируют, раз уж ты здесь. Оно расположено под котловиной Паресе-Вела. Нам сказали, площадь этого моря пять тысяч квадратных миль. И мы каким-то образом должны исследовать его, спускаясь через одно-единственное окно. Бин Рашиди постоянно на взводе. А у нас даже нет карт, чтобы ориентироваться. Есть только большая дыра в морском ложе, через которую мы попадаем в огромный океан черной воды, расположенный под вызывающим клаустрофобию каменным потолком, и потолок этот напрочь лишает тебя присутствия духа. Наша цель – обследовать Панталассу на предмет наличия жизненных форм. «Морские дьяволы», в сущности, служат приманкой. Если мы находим какое-то существо, наша задача – выманить его из дыры, на выходе из которой нас уже ждет японский подводный аппарат с сетями наготове. Но проблема в том, что все мы до ужаса боимся слишком далеко удаляться от входа в Панталассу.

– И о какой глубине идет речь?

– Входное отверстие расположено на глубине восемь тысяч семьсот двадцать шесть футов. Оно находится в плите из вулканической породы толщиной сто двадцать пять футов, под которой и лежит Панталасса.

– А каково расстояние до дна Панталассы?

– По данным сонара, глубина подземного моря составляет тридцать одну тысячу пятьсот футов. Но никто из нас не рискнул погрузиться глубже четырнадцати тысяч футов.

– А кто поймал дунка?

– Японцы. Они опустили в дыру приманку, после чего несколько недель держали ее у самого дна, пока мимо не проплыл дунк. Ну а потом они битых шесть часов выманивали рыбу наружу. Кстати, ты ее видел?

– Это что-то невероятное.

– Я слышала о том, что случилось на борту танкера. Хотя и не знала того парня из лаборатории. Они стараются, чтобы мы, пилоты, держались подальше от танкера. Его смерть… Просто ужасно!

– Акула, напавшая на покойного, была до того жуткой, что страшнее некуда.

– Ты знал, что это мы поймали рыбу Лидса? Мы с Дебби приманили ее прошлой ночью. Это наш первый улов. Если бы она выжила, то мы получили бы бонус сто штук.

– Потрясающий улов! Рыбина величиной с кита!

Внезапно раздается стук в дверь, в каюту входит Дебби Юмел:

– Ребята, простите, что прерываю. Дэвида ждут в капитанской каюте.

Брайан Сьютс приветствует Дэвида, как старого друга:

– Дэвид! Ну наконец-то мы тебя залучили! Входи. С мистером бин Рашиди ты уже встречался. А ты знаком с доктором аль-Хашими? Он директор океанариума.

– Привет. – Пожав протянутую ему руку, Дэвид поворачивается к миниатюрной брюнетке лет тридцати, сидящей рядом с бин Рашиди. – Дэвид Тейлор.

– Да, я в курсе.

Брайан представляет незнакомку:

– Элисон Петруччи, бывшая коллега доктора Марена. Тебе знакомо такое имя?

– Ага. Тот самый придурок, который пытался убить моего отца.

Элисон вымученно улыбается, но ее глаза мечут молнии.

– На самом деле гениальный придурок. И в результате не Марен убил твоего отца, а твой отец – Марена. Хотя, возможно, Марен получил по заслугам. Он годами пестовал свое раздутое эго. Уверовал в собственную непогрешимость. А как насчет тебя? Ты тоже, как и твой отец, считаешь себя неуязвимым?

Брайан встает между ними:

– Не кипятитесь, ребятки. Мы все здесь делаем одно дело. Дэвид, присаживайся. Мне нужно кое-что с тобой обсудить.

Ибрахим аль-Хашими разворачивает и кладет на стол перед Дэвидом батиметрическую карту Филиппинской плиты и котловины Паресе-Вела к юго-востоку от нее с надписями на арабском:

– Пятнадцать лет назад доктор Марен, обнаружив базальты, датируемые ранним меловым периодом, примерно сто пятьдесят миллионов лет назад, предпринял всестороннее исследование котловины Паресе-Вела. И хотя большая часть результатов исследований доктора Марена была уничтожена…

– …после того, как твой отец потопил его яхту, – уточняет Элисон.

Бин Рашиди больно сжимает запястье Элисон:

– Я не плачу тебе за комментарии.

Элисон судорожно сглатывает, выражение ее лица становится менее воинственным.

Аль-Хашими продолжает:

– Как я уже сказал, большая часть работ доктора Марена пропала. Однако уцелевшие записи в журналах однозначно свидетельствуют о существовании доисторических жизненных форм на глубине двести футов под котловиной Паресе-Вела. И все они обитатели древнего моря, которое в течение сотен миллионов лет остается изолированным от Тихого океана.

Дэвид внимательно изучает карту:

– Вижу дунклеостея. О каких еще видах идет речь?

– Это кронозавр. Талассомедон. Шонизавр, а точнее, shonisaurus sikanniensis. Мозазавр. Ну и главный приз – это лиоплевродон.

– А какая там внизу температура воды?

– Шесть градусов по Цельсию. Около сорока двух градусов по Фаренгейту.

– Слишком холодно. Вы ищете не в том месте.

Бин Рашиди останавливает взгляд темно-карих глаз на аль-Хашими:

– Как я и говорил.

– Дэвид, обоснуй свою точку зрения.

– Тепло против холода. Гидротермальные источники против холодных просачиваний. Для Филиппинской плиты характерны как гидротермальные источники, так и холодные просачивания, а это свидетельствует о том, что пищевые цепи в вашем древнем море должны поддерживаться в том числе и за счет них. Рыба предпочитает холодные просачивания. Дунклеостей и лидсихтис – рыбы, впрочем, так же как и геликоприон. Shonisaurus sikanniensis – это крупные ихтиозавры, и, полагаю, вы вполне можете их там найти. Но все остальные монстры в свое время были морскими рептилиями, следовательно, для поддержания нормальной температуры тела им требуются более теплые воды.

– Твой отец обнаружил мегалодона в Марианской впадине, где они обитали в теплых водах, подогреваемых гидротермальными источниками.

– Меги – это исключение из общего правила. Этих доисторических акул, конечно, можно считать рыбами, но огромные размеры делают их теплокровными. Итак, как я уже говорил, ищите поля гидротермальных источников, и вы найдете всех остальных живых существ. Конечно, это легче сказать, чем сделать, если приходится вести поиски в подземном море площадью пять тысяч квадратных миль.

Бин Рашиди, дергая себя за бородку, смотрит на Элисон:

– Скажи ему.

– Есть еще один путь. – Элисон склоняется над картой. – Майкл потратил шестнадцать лет и большую часть семейного состояния на исследование Панталассы. Входное отверстие, которое находится под нами, – всего лишь одно из десятка таких, которые Майкл просверлил, угрохав на это гигантские деньги. Однако обследования большинства отверстий оказались безрезультатными. И все же в трех случаях Майклу удалось обнаружить изобильные пищевые цепи, включая и то отверстие, что прямо под нами. Майкл оборудовал в каждом отверстии маленькие абиссальные лаборатории, которые крепятся ко дну с помощью тросов и груза. Он назвал их «засидками».

– Покажи ему план лаборатории. – Брайан Сьютс передает Элисон тубус, из которого та вынимает несколько чертежей.

– Лаборатория представляет собой сферу весом сорок семь тонн и диаметром примерно тридцать футов, установленную на овальной платформе на четырех ногах. Сфера в принципе обитаемая. Ее титановый корпус способен выдержать давление даже выше, чем в Марианской впадине. Но именно платформа, на которой покоится сфера, придает уникальность дизайну конструкции. Платформа содержит герметичный ангар и функционирует как глубоководный осушаемый док.