Хотелось спросить, что произошло. Почему она бросила меня? Но в горле стоял ком, который мешал не то что говорить, дышать нормально.

— Император Хиташи всегда был влюблен в меня, — продолжила отстраненно родительница, — но я не разделяла его симпатии. И хотя мои родители пытались давить, расписывали все возможные выгоды от роли фаворитки (император, впервые увидевший меня на моем первом балу, был уже женат на девушке из древнего аристократического рода), угрожать и требовать, я не соглашалась. В то время у меня в сердце уже пела любовь к другому мужчине. К сожалению, из-за непреодолимых обстоятельств мне пришлось бросить его и свою маленькую дочь и принять предложение своего владыки. А ты очень похожа на меня, даже пахнешь так же — любовью и болью. Так что нетрудно догадаться, кого из нас двоих предпочтет император сейчас. Ты — угроза моему безоблачному существованию.

— Мама, пожалуйста, ты же любила меня, — взмолилась я.

Герцогиня вздрогнула, но даже не повернулась ко мне, продолжая рассматривать город за окном, одной рукой ухватившись за край шторы.

— Это было так давно, — тихо прошептала герцогиня.

А во мне вспыхнула обида напополам с яростью.

— Ты обманула меня, — закричала, сжимая кулаки и впиваясь ногтями в ладони. — Я была ребенком. Ты обещала защищать меня. А потом ушла, бросив меня с отцом, которому я была не нужна.

— Ты преувеличиваешь, — холодно бросила мать.

— Ты бросила меня. Одну, — продолжала высказывать все наболевшее, не замечая оправданий. — Папа был холоден и жесток. Хочешь знать, каково мне было? Все презирали меня. Тетушки и сводные сестры кидали пренебрежительные взгляды, специально портили новые вещи, чтобы отец наказал меня. Смеялись надо мной, а иногда даже били. Но так, чтобы не было заметно синяков. А если уж совсем расходились, то тут же лечили магией, чтоб глава рода не заметил. Я росла в окружении ненависти и презрения, отчаянно завидуя всем остальным. И никто не смел проявить ко мне доброго отношения, особенно после того, как одного старого сатира, пожалевшего меня и подарившего кусочек душевного тепла, отец казнил в назидание другим. И все это было из-за тебя.

Мать молчала. А я направилась к ней, задыхаясь, продолжала изливать всю свою боль, все детские переживания и слезы отчаяния. Застаревшая обида не хотела выходить добровольно, она цеплялась за душу, и ее приходилось вырывать с кровью.

— Я тебя ненавижу. Ненавижу тебя, — Слезы уже прочертили горячие дорожки на обеих щеках. Я стояла в одном шаге от матери и судорожно вдыхала ее запах. Такой незнакомый и в то же время родной. Сглотнув подступивший ком, выдохнула: — И я люблю тебя.

Герцогиня вздрогнула и едва слышно втянула в себя воздух, но так и не повернулась. Для меня эти слова тоже оказались неожиданностью. Подумав, я поняла, что это правда. Вместе с детскими воспоминаниями вернулись и чувства — безграничная, чистая, бескорыстная любовь ребенка к самому близкому существу в целом мире. К маме.

— Да, я люблю тебя, — повторила я, переведя дыхание. — Потому что не могу иначе. Ты моя мама. И… я понимаю, что ты ушла от нас, наверняка, не по своей воле. Я прощаю тебя. Я прощаю тебя… за все это. За все.

Слезы уже лились ручьем. И я не делала попыток вытереть их, все равно бесполезно.

Встав за спиной родительницы, увидела скомканную штору в ее руках. К сожалению, я не видела ее лица и не могла сказать, что она сейчас чувствует, но решила попробовать еще раз.

— Здесь во дворце мы можем начать все сначала. Согласна? — осторожно положила руку на ее напряженное плечо. — Ты и я. На этот раз все будет правильно. Но ты должна помочь мне. Прямо сейчас ты должна посмотреть на меня, мама.

Из моей груди вырвался всхлип, прикусив губу, чтобы болью призвать себя к порядку, судорожно вздохнула и продолжила:

— Я хочу, чтобы ты посмотрела и увидела меня. Ты должна меня увидеть… Пожалуйста.

На миг плечо под моей рукой расслабилось, но затем вновь напряглось. А мать, не оборачиваясь, произнесла равнодушно:

— Той женщины, что ты помнишь, больше нет. Так что уходи. Я не желаю тебя видеть… Аскара проводит тебя обратно и даст все необходимые тебе средства, чтобы ты могла и дальше скрываться от своего мужа. Это все, что я могу тебе предложить.

Моя рука безвольной плетью соскользнула с плеча и повисла вдоль тела. Я, кажется, даже не чувствовала ее, словно она отмерла. В душе царила пустота, которая постепенно вытеснила злость.

Резко вытерла мокрое лицо ладонями, развернулась и направилась к выходу, больше не оборачиваясь. В ту минуту, если случилось бы чудо, и мать окликнула меня, я не остановилась бы. Просто не смогла бы.

Не стала ждать и своего сопровождающего, заглянувшего в кабинет и получающего наставления. Шла вперед машинально, не глядя по сторонам и не проверяя, в правильном ли направлении иду.

В Империи после того разговора надолго не задержалась. Взяла свою сумку, благо вещи не успела разобрать, и открыла портал прямо из дворца, нарушая все наставления Аскары. Мне было плевать на поднявшуюся после этого панику, на ярость императора Хиташи, на злость матери. Главное, надо было решить, куда двигаться дальше. Ведь сейчас Дамас уже оправился от яда, а может даже и намного раньше, и теперь ищет меня.

— Ее ищет Император Хиташи, — доложил Аскара, после побега прекрасной незнакомки. Ему было жаль, что она уже выбрала себе мужчину. При иных обстоятельствах он не отпустил бы девушку, даже если этого потребовали ее мать или Император. Слишком необычная и сильная суккуба в ней была, хотя и только познающая свои возможности. Отогнав несбыточные фантазии, темноглазый мужчина с сочувствием посмотрел на герцогиню и свою настоящую госпожу, пусть он и числился командиром личной стражи Императора. — Господин в ярости, приказывает отыскать беглянку любой ценой.

— Какой же он подлец, — тихо сказала Стейша ин Ларинг, глядя в окно. — Ты позаботился, чтобы он никогда ее не нашел?

— Разумеется, — с ноткой обиды ответил страж и единственный друг любовницы императора. — Успел перебросить координаты на одного знакомого вора. Он ни дня не сидит в одном месте, а если узнает, что за ним гонятся ищейки, то вообще по мирам прыгать будет.

— Спасибо, — прерывисто вздохнув, прошептала женщина, не двигаясь.

— Забыл сказать, — усмехнулся Аскара, который ничего и никогда не забывал, — к вам посетитель.

— Я никого не хочу видеть, — прочистив горло, через несколько секунд ответила герцогиня.

— Я ему так и сказал, но этот упертый осел очень настаивал, — улыбаясь, сказал страж.

— Фангорн Дри? — наконец обернулась к собеседнику женщина с покрасневшими и припухшими глазами. — Что ж ты раньше не сказал?

— Ему полезно поволноваться, — перестав улыбаться, заметил командир гвардейцев, — ты же слышала, как он обращался с твоей малышкой?

— У нас не было выбора, — устало протирая ладонями лицо, произнесла, защищая любимого мужчину, герцогиня. Затем посмотрела с мольбой на друга и попросила: — Впусти его скорее, пожалуйста.

— Как знаешь, — недовольно пожал плечами страж, разворачиваясь и выходя из кабинета.

Не успела за ним закрыться дверь, как в нее влетел испуганный глава рода Дри. Изумрудные глаза практически почернели, красивые губы были плотно сжаты, а по симпатичному лицу то и дело пробегала рябь начинающейся трансформации.

— Любимая, Ада была у тебя? — обнимая могучими руками тонкий стан герцогини, взволнованно спросил зеленоволосый мужчина.

— Да, — выдохнула женщина и расплакалась. И, всхлипывая, начала рассказывать: — Это… было… просто ужасно, Гори. Просто ужасно. Я думала, что мое сердце не выдержит и… разорвется от горя.

— Успокойся, милая, — массажируя затылок, утешал любимую женщину древень. — Расскажи все по порядку.

— Хорошо, — рвано выдохнув, попыталась отстраниться Стейша. Но ей не дали. Тогда она грустно улыбнулась и восторженно начала: — Темная Богиня, Гори, она такая красивая и такая сильная. Мне стоило неимоверных усилий, чтобы сдержаться и не зацеловать ее прекрасное личико, как в детстве. А когда она сказала, что прощает меня за все, я готова была плюнуть на предсказания Пифии и во всем признаться.