— Мне так жаль, — погладив по щеке супруга, прошептала я.

Дамас перехватил мою ладонь, прижал к своим горячим губам и поцеловал.

— Мне тоже, — выдохнул в мою ладошку муж. И горько улыбнувшись, признался: — Мне кажется, что отец до сих пор не смирился с ее утратой и чуточку сошел с ума.

— Может, он просто по-своему переживает горе? — попыталась отчего-то выгородить неизвестного мне мужчину.

— Ты еще такая светлая, — необидно рассмеялся темный.

— Да иди ты, — попыталась выдернуть свою руку из захвата, но у меня ничего не вышло.

— Лучше иди ты… — лукаво улыбнувшись, Дамас пронаблюдал за моим возмущенным видом и добавил тихо: — Ко мне.

Затем нам было не до разговоров.

Дамас так целовал меня, так вжимал в себя, будто хотел забыться, растворить всколыхнувшуюся горькими воспоминаниями боль, исчезнуть во мне без следа.

И я отвечала с не меньшей страстью, временами изливая в него всю нежность, накопившуюся за свои немногочисленные по меркам светлых и темных годы.

— Моя, — сильный и скорый шепот, заставляющий толпы приятных мурашек маршировать по всему телу. — Моя лягушечка.

И почему-то в этот момент нелепое прозвище не показалось обидным, скорее наоборот — ласковым, особенным, нежным.

В ту ночь мы не спали до рассвета. Лишь ало-золотистые лучики, словно воришки, пробрались сквозь неплотно прикрытые шторы, я сомкнула глаза, довольная устроившись на плече темного.

А утром, наставшим для нас в районе обеда, меня ждал не только завтрак в постель, который становился приятным каждодневным ритуалом, но и сюрприз.

Ступив на балкон, выходящий как раз на драконово дерево, я с изумлением и недоверием уставилась на плод. Дело в том, что за одни сутки семя увеличилось в размере в два раза. Тогда как у других деревьев на это уходили месяцы.

— Невероятно, — выдохнула я, влетая обратно в спальню, где муж заканчивал есть.

— Что случилось? — спросил темный.

— Плод вырос, — радостно воскликнула я, натягивая теплый махровый халат. Несмотря на то, что уже заметно потеплело, холод зимы явно главенствовал.

— Это нормально, — равнодушно заявил муж, складывая посуду на поднос. — Все растения вырастают.

— Это да, — согласилась я, находясь уже в дверях. — Но не в два раза за такой короткий промежуток времени. И если интенсивность роста останется прежней, то через месяц семя упадет, полностью созрев для будущего ребенка.

— Какого ребенка? — выронив поднос, послышался крик ошеломленного мужа.

Отвечать не стала, я уже бежала вниз по лестнице.

Темный догнал меня только у дерева. Поймал за талию, осторожно развернул, будто хрупкую вазу, и спросил, взволнованно и серьезно заглядывая в глаза:

— О каких детях речь?

— О наших, конечно, — радостно пояснила, пытаясь освободиться из захвата. Снег, достигающий щиколоток, неприятно холодил ноги (все-таки тапочки не самый лучший вариант обуви).

— Ты что… — испуганно посмотрев на мой живот, запнулся муж. Затем вытолкнул: — Беременна?

— Насколько мне известно, нет, — нахмурившись, ответила я, переминаясь с ноги на ногу. — Я имела в виду для наших будущих детей.

— Хорошо, — выдохнул облегченно муж. — Если для будущих, я согласен.

И так трогательно он выглядел в этот момент, что с моих губ само сорвалось:

— Я люблю тебя.

Дамас застыл столбом, медленно перевел взгляд с рассматриваемого плода на меня и уставился ошеломленно и с недоверием.

— Что ты сказала? — борясь с довольной улыбкой, отчего уголки его губ так и норовили расползтись в стороны, спросил муж.

— Ничего, — смутилась я. Просто этот порыв казался таким правильным и естественным в тот момент, что я даже не задумывалась о смысле произносимых слов. А когда до меня дошло, жутко стушевалась.

— Повтори, пожалуйста, — став серьезным, попросил темный.

И так посмотрел на меня, что не смогла отказать.

— Я люблю тебя, — сказала, опустив глаза. И, закусив губу, мстительно добавила: — Мой личный кошмар.

— Вот же несносная девчонка, — шутливо возмутился супруг, подхватив меня на руки (наконец-то заметив мои пляски от холода) и закрутив. Остановившись, добавил, глядя в мои глаза: — Я тебя тоже.

В тот момент, казалось, не было никого счастливее меня. По всему телу от груди разлилось приятное тепло, даже мои подмерзшие ноги немного согрелись. Но этому мигу абсолютного счастья не суждено было продлиться долго. Через несколько дней такое хрупкое желанное чувство разбилось вдребезги о жестокую реальность.

Выходные мы провели в нашем домике, обставляя комнаты мебелью, за которой телепортировались в крупные города. Дамас каждый день дарил цветы, водил показывать свои любимые места, удивлял маленькими, но безумно приятными подарками. То принес из поселения любимый всеми детьми сладкий леденец на палочке, который я ни разу не пробовала. То сотворил с помощью атласных разноцветных лент и магии красивый браслет, который маленькие мальчики дарили понравившимся им девочкам. То ворвался в дом, принеся с собой запах мороза и соли, потребовал с озорной улыбкой, чтобы я немедленно оделась в легкое платье и, ничего не говоря, перенес нас на побережье Левенского океана. Там у берега нас ждал мягкий плед, поздний ужин с запахом цветущих поблизости камелий и ночное небо, усыпанное многочисленными звездами, словно бриллиантовыми камнями по бархатному черному платью.

Плод рос в том же стремительном темпе. И по моим подсчетам выходило, что через неделю, как раз на Баундри — смены зимы на лето, празднование нового года, он должен полностью вырасти и отделиться от ветки. Я понимала, что это все напрямую связано с моим эмоциональным состоянием и надеялась, что впереди нас ждут только счастливые дни.

— Завтра отправляемся знакомиться с моим отцом, — лениво оповестил муж, сыто поглаживая мою обнаженную спину.

— Уже, — вскинула голову с его плеча, взволнованно заглядывая в глаза. — Я думала, что у нас есть еще несколько дней.

— Ты так говоришь, будто я веду тебя на плаху, — рассмеялся супруг. — Это обычное знакомство. Мы пробудем там пару дней и вновь вернемся в академию. Даже Баундри отпразднуем одни. Если хочешь, можем устроить проводы зимы на придомовой территории, я уверен, что тебе здесь понравится. Тут будет столько цветов, что в глазах станет рябить.

— Но ведь надо предупредить директора де Варгаса, — не отступала я. Услышав о визите, мое сердце сжала когтистая лапа дурного предчувствия.

— Я уже оповестил, — признался темный. Потом принял положение полусидя, привлек меня к себе, усаживая на вытянутые ноги, и спросил, мягко придерживая пальцами подбородок: — Чего ты боишься?

Не будь я такой обеспокоенной, то смутилась бы от столь откровенной позы. Все-таки мы были полностью раздеты. И, несмотря на то, что недавно мы занимались любовью, мужское достоинство мужа принимало боевую стойку.

— Не знаю, — честно призналась я. — Что-то мне не спокойно, словно должно произойти нечто плохое.

— Это простой мандраж перед знакомством с новым родственником, да еще и темным магом, — нежно улыбнулся муж, пытаясь меня успокоить.

— Не уверена, — тихо произнесла я.

Дамас решил, что время для разговоров прошло. Медленно обвел большим пальцем абрис моих губ, слегка надавливая и тем самым вырывая изо рта прерывистый выдох. Улыбнулся победно и провокационно и накрыл мои губы своими, пресекая дальнейший диалог и занимая мою голову совсем другими будоражащими воображение мыслями.

Уснули мы далеко за полночь. Впрочем, как и во все предыдущие после инициации ночи. Я уже вполне справлялась со своими новыми способностями и могла регулировать их интенсивность. Полностью их погасить я так и не смогла.

Позавтракав, я проверила свое дерево, наложила защиту и с тревогой в душе отправилась знакомиться с отцом мужа.

Дамас открыл портал прямо перед огромным домом своей семьи, чтобы я могла в полной мере проникнуться величием их рода. А еще, по словам темного, он хотел показать мне место, где прошли лучшие и счастливые годы его жизни. Проще говоря, решил похвастаться передо мной. Я с любопытством огляделась.