Мы подчинились. Сделав надрезы на наших ладонях двумя четкими отрывистыми движениями, так что я даже не почувствовала боли, нам протянули чашу.

Дамас сразу же перевернул порезанную руку над чашей и разжал ее, наблюдая, как в нее стекает струйка темной крови. Я же, словно завороженная смотрела на бледную полоску, которая очень медленно начала наливаться алой кровью.

— Дитя, — то ли вопрос, то ли указание. И я добавила свою кровь в сосуд.

— Хватит, — произносит трио. Порез сам затянулся, не оставляя и шрама.

Вновь какие-то чуждые слуху слова и новое распоряжение:

— Пейте.

Дамас берет серебряную чашу и первым делает глоток. К горлу подступает тошнота, когда муж передает мне сосуд с кровавым содержимым. Металлический запах и черная жидкость почти заставляют отказаться от обряда, прервав его. Но я смотрю в глаза хмурого мужа и, сделав глубокий выдох, одним залпом выпиваю содержимое. Наша кровь обладает гранатовым кисло-сладким привкусом.

Вытерев губы тыльной стороной ладони, я заметила, что храмовник вышел с чашей из пентаграммы. Дальше троица опять начала читать заклинание.

С каждым их словом огонь звезды становился сильнее, но, как ни странно, не приносил жара, словно был ненастоящий. Я отмечала это автоматически, продолжая пристально смотреть на супруга. Он стоял в трех шагах от меня (и когда успел отойти) и вновь пытался что-то найти на лицах статуй. Затем в какой-то момент на его губах появилась язвительная горькая усмешка и он, повернувшись ко мне лицом, сделал то, чего обещал не делать.

Муж воспользовался своим даром сирены и запел. Его голос первое время был тихим, но затем все громче разносился по Храму, а синие глаза начали светиться голубым светом.

Я сначала искоса наблюдала за троицей в балахонах, поддадутся ли они чарам мужа? Но они спокойно стояли на своих местах и продолжали читать свое заклинание, в которое гармонично вплеталась песнь супруга.

А потом уже ничего не замечала, околдованная пением Дамаса. Я тонула в его глазах, мелодия создавала непонятные вибрации во всем теле. Откуда-то из глубин моей сущности наружу поднималось что-то страстное, порочное, темное. Что-то, о чем я даже понятия не имела.

Это что-то, мрачное и развратное, откликалось на Зов сирена (знание тоже всплыло в голове) и стремительно рвалось на поверхность к Дамасу. Ни сил, ни возможности остановить или помешать этому нечто я не нашла, так что оно полностью вырвалось из меня, на мгновение обретая власть над телом.

Сияющие голубым огнем глаза мужа округлились от удивления. Но эта минутная растерянность не помешала ему подойти и надеть на меня брачный браслет. Второй был протянут мне, и я будто во сне взяла его и застегнула на руке темного.

Дамас продолжал петь и не сводить с меня ошеломленного взгляда. Теперь все его внимание принадлежало только мне. И это приносило какое-то странное болезненное удовольствие.

Затем голоса троицы стали становиться все громче, а песня мужа все тише, пока полностью не прекратилась. Многоголосое бормотание слов ритуала делалось таким громким, что тело вновь стало вибрировать, словно оно перестраивалось, наполняясь чужеродной силой. Наверное, так себя чувствовали оборотни, когда меняли облик на звериный.

Муж подошел и осторожно притянул к себе. Мое тело мне не принадлежало. Его будто заняло другое существо — темное и голодное. А я словно смотрела на все со стороны. Вот Дамас с уже нормальными синими глазами наклонился к моим приоткрытым губам, на которых за миг до скрепляющего брак поцелуя промелькнула торжествующая улыбка. А дальше меня пронзили такие яркие эмоции, что я испугалась потерять саму себя.

Голодное существо, занимающее в тот момент мое тело, с жадностью накинулось на супруга, будто пыталось выпить его без остатка. Дамас достал откуда-то нож и резким движением обрезал часть моей косы, затем вдруг дернулся и отшатнулся, недоуменно смотря на меня.

Достигнув апогея, троица умолкла, браслет обжег кожу и вывел из непонятного и неприятного состояния. Я вновь обрела возможность управлять своим телом, а то темное нечто притаилось где-то в глубине, сыто мурча от удовольствия.

Звезда погасла, магические зеленые шары тоже, все погрузилось в темноту, но зрение не окунулось в непроглядную тьму. Я видела четкие очертания предметов, пусть и в сером цвете. Затем с любопытством огляделась и с удивлением обнаружила, что по периметру прямоугольного помещения расположилось множество существ в черных балахонах храмовников.

Лица так же, как у троицы, были скрыты в глубоких капюшонах. От их молчаливого неподвижного присутствия становилось не по себе. Даже радость от того, что теперь мне доступно ночное зрение, испарилась.

— Что происходит? — растерянно спросила я, обратившись к мужу.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — осторожно поинтересовался Дамас.

— Что именно? — спросила, прислушиваясь к себе.

— Какие-то изменения, желания, новые способности? — подходя ко мне, перечислил муж.

— Я вижу в темноте, — тихо призналась, не желая рассказывать явно прислушивающимся храмовникам о темном нечто, спящим где-то внутри меня.

— И все? — продолжал допытываться муж.

— Да, — ответила раздраженно. И, чтобы прекратить дальнейшие расспросы, поинтересовалась: — Мы закончили брачный ритуал?

— Да, — задумчиво разглядывая меня, подтвердил муж. И, словно очнувшись от кошмара, помотал головой и обратился к служителям Храма: — Спасибо за потраченное время. Утром получите всю сумму, как и договаривались.

— Не надо, — вновь одновременно ответила троица, стоящая у постамента. — Ее волосы будут достойной платой.

Дамас вопросительно посмотрел на меня и молча передал тяжелую косу. Я спокойно осмотрела собственные волосы, погладила, словно не верила, что они мои. Никакого сожаления, злости, обиды, разочарования или негодования по поводу вынужденной стрижки я не испытывала. Наверное, до сих пор не до конца приняла все произошедшее в Храме Темных Богинь. Пожав плечами, я повернулась к ожидающей троице и сказала:

— Нет.

— Дитя… — вдруг прорезался один женский голос.

— Вы договаривались о другой плате, ее и получите, — решительно заявила я. И, обратившись к мужу, сказала: — Пошли домой. Я очень устала и голодна, а завтра еще встреча с отцом. Надо подготовиться.

— Хорошо, — поддержал мое решение супруг, за что я ему была безмерна благодарна.

Дамас даже не подозревал, что сегодняшний день станет для него кладезем сюрпризов.

Первым стал быстрый отказ адептки Нарко от сопровождения его невесты. Он предполагал, что будет около часа спорить и настаивать на своем желании, но баньши удивила его. Даже помогла дриаде спокойно перенести эту новость.

Второй неожиданностью стал перечень требований Ады. Нет, он, конечно, предполагал, что список будет немаленьким и въедливая девчонка не забудет прописать все детали. Но даже и представить не мог, что она затронет тему измен.

И ведь с прямолинейной наивностью выделила пункт о том, что препятствовать его походам на сторону не будет, если это будет в тайне и никак не скажется на их браке. В противном случае она имеет право подать на развод преждевременно и Дамас будет обязан дать на него согласие.

"Вот как она не понимает, что измена в любом случае влияет на брак?" — думал темный, спокойно рассматривая другие пункты. Решив обговорить это в конторе, он порвал свиток с требованиями и с мрачным удовольствием пронаблюдал за эмоциями на невыспавшемся личике Ады.

Следующим неприятным сюрпризом стало невыполнение девушкой его указания насчет подходящего наряда. Она, словно в отместку, надела форменное платье. Будто этим хотела подчеркнуть, что никаких чувств, соответствующих свадьбе, она не испытывает.

Такой деловой подход серьезно задел самолюбие темного адепта и он решил, что сам тогда приоденет свою своевольную избранницу по своему вкусу.

Приятным сюрпризом стала реакция девушки, когда они приехали на окраину Бристаля, где располагалось необходимое им здание. То как она доверчиво прижалась к нему в испуге, вдруг всколыхнуло в нем что-то светлое, теплое. Это чувство было таким ярким, что он не стал сильно "торговаться" по всем пунктам требований. Сразу же был переписан дом, о котором не знал даже отец, на имя невесты. Та ошеломленная радость, что высветилась на ее лице, надолго подняла настроение.