О. Боже.

Он знает, что я мастурбировала на фантазии о нём?

Закусывая нижнюю губу, я не произношу ни слова, позволяя Джулиану продолжить.

– Твоя страсть включает в себя музыку. Я слышал всё, что ты когда-либо написала, и хотя все твои работы прекрасны, страсть всё ещё не проявилась в них.

Я выдыхаю.

– И ещё тебя возбуждает упоминание о кексах.

Мои глаза расширяются.

– Ах, – подмигивая, Джулиан продолжает. – И вот твои прекрасные изумрудные глаза загорелись. Приближается твой день рождения, а ты откажешься праздновать его, потому что боишься, будто это станет жестом неуважения к памяти твоих родителей. Я знаю, что ты любишь читать русскую литературу, потому что она напоминает тебе о твоём отце. Знаю, что ты предпочитаешь засыпать под Баха, особенно под его Прелюдию до мажор. Никто лучше меня не знает, что ты всегда была рядом со мной, когда я нуждался в этом, и…, – он останавливается, ненадолго закрывая глаза, – я буду упорно трудиться, чтобы вновь завоевать твоё доверие.

И, несмотря на то, что меня вполне удовлетворила честность Джулиана, я всё ещё молчу.

–Теперь мне нужно знать, почему сегодня ты не отвечала на мои звонки, сообщения и электронные письма, – в его голосе слышится беспокойство.

– Джулиан, это ты спрашиваешь меня почему? – внезапно я повышаю голос на октаву или даже две. Мои руки слегка дрожат. От тех коктейлей, которые я выпила словно воду, и чувствую лёгкое головокружение.

Обеими руками он показывает мне знак того, что мне следует понизить голос.

– Ох, – смягчая тон, я маню его пальцем, жестом побуждая пододвинутся ближе ко мне. – Я ушла от Эндрю, – делаю глубокий вдох. – Оставила свой дом в Санта-Монике, и теперь не знаю, что мне делать. У меня сейчас даже работы нет.

Я крепко сжимаю губы, молясь о том, чтобы не расклеится. К моему удивлению, мои глаза даже не увлажнились. Я отворачиваюсь от Джулиана и смотрю в окно. Белые облака приветствуют меня. Интересно, каково это–лежать на одном из них, парить в небе, не заботясь ни о чём на свете. Песня «Both Sides Now» Тины Арены внезапно начинает играть в моей голове.

Я действительно ничего не смыслю в любви, не так ли?

Джулиан молчит, его рука теперь лежит на моей. Этот крошечный жест утешает меня. Ещё несколько минут тишины нависают над нами, а затем он поглаживает меня по плечу.

Отворачиваясь от окна, я сажусь и смотрю прямо на белое кожаное сиденье передо мной.

– Лина, с тобой всё в порядке? – голос Кейна нежен, и это успокаивает меня.

Почему Эндрю даже не спросил в порядке ли я?

– Я... Я... Не знаю... Не думаю, что это как-то ранило меня. Знаешь, когда ты сказал, что мне нужно что-то сделать с моей несчастливой жизнью, я разозлилась. Ведь я всегда думала, что довольна своей жизнью с Эндрю. Но видит Бог, в глубине души я знала, что хочу большего... Мне нужно больше. Последние несколько лет были трудными. Мы перестали разговаривать, – я останавливаюсь; мои следующие слова удивляют меня. –Эндрю забыл, что он состоит с кем-то в отношениях.

Стюардесса останавливается с чашкой чая. Я не просила его, но потом поняла, что Джулиан, должно быть, попросил девушку принести его, пока я смотрела в окно.

– Спасибо. После отъезда из Сан-Франциско, я провела последние несколько дней, притворяясь, что могу жить так же, как предыдущие несколько лет. И твой приезд без предупреждения совершенно не помог. Твоя прямота разбудила меня. Поэтому я, наконец, набралась смелости противостоять Эндрю. Не знаю, хотела ли я выходить замуж. Мне… Мне лишь хотелось, чтобы он боролся за наши отношения.

Я продолжаю смотреть на сиденье передо мной, а затем, наконец, смотрю на свои дрожащие руки. Я чертовски нервничаю.

– Ну, всё, теперь можешь посмеяться надо мной.

Я поворачиваюсь и замечаю, что Джулиан на протяжении моего монолога не отводил от меня глаз.

– Он даже не сопротивлялся. Ничто в нём не считало, что я стою борьбы, – мои глаза увлажняются. Чертовы слёзы, только не сейчас. – Когда я сказала Эндрю, что ухожу от него, он даже не попытался остановить меня. Он принял мой отъезд, словно я – студентка, переходящая на следующий курс. Я была такой наивной.

Чай помогает мне успокоиться. Моё дыхание замедляется. Я ставлю чашку на поднос перед собой.

– Тише, Лина, – успокаивающе говорю себе я. Без каких-либо колебаний Джулиан берёт обе мои руки в свои.

– Он ёбаный придурок, ты слышишь меня? – не отвечая, я решаюсь положить свою голову ему на плечо. Так правильно – сидеть здесь вместе с ним. Нежно поглаживая мои волосы, Джулиан целует меня в макушку. – Не могу сказать, что я опустошен тем, что ты ушла от него. Он был недостаточно хорош для тебя. И не знаю, будет ли кто-нибудь достаточно хорош для тебя. Лина, ты заслуживаешь бесстрашной любви.

Я не знаю, что такое бесстрашная любовь, но меня охватывает усталость, и я засыпаю.

К тому времени, как мы добираемся до аэропорта, наступает полночь. Я просыпаюсь и понимаю, что в уголке моего рта скопилась слюна. Плечо Джулиана все ещё поддерживает мою голову, асам он смотрит на меня. Неотразимая улыбка приветствует меня.

– Ты проспала весь полет, используя меня как подушку.

Я поднимаю голову и встречаю его сострадательный взгляд, соблазнительные губы и сильную челюсть. Чёрт возьми, он такой красивый. А ещё внимательный, поскольку даже спустя всё это время, он заботится обо мне. Вытаскивая платок из кармана джинсов, он нежно вытирает с моего лица слюни. Этот жест настолько заботливый, что я понимаю – я не могу вспомнить последний раз, когда Эндрю делал что-то настолько милое. Несмотря на то, что я немного смущена, всё равно говорю:

– Спасибо, Джулиан.

При выходе из самолета он настаивает на том, чтобы понести мою сумку. При этом я замечаю, что у него в руках только сумка для ноутбука от Hogan и ручная кладь. Когда мы спускаемся по эскалатору, я вижу человека, держащего табличку с именем «JC» на ней. Пока мы идём к мужчине, Джулиан ни разу не отпустил моей руки.

– Если тебе нужно место для проживания, ты можешь остановиться у меня, –предлагает он, кивнув водителю. – У меня есть гостевая комната.

– Ох, нет-нет, спасибо. Я возьму такси до центра. У меня есть, где остановится, – добавляю я, только сейчас вспоминая, что Роджер уехал по делам.

– Я настаиваю, чтобы ты позволила довезти тебя. Ты уверена, что хочешь в данный момент побыть одной? – Джулиан сжимает мою руку, ожидая ответа. Клянусь, я могу утонуть в этих серо-голубых глазах. Да что со мной? Я только что бросила своего жениха и уже расплываюсь, пялясь на другого. Он поворачивает голову, и я теряюсь, глядя на его идеальный профиль. Появившаяся едва заметная щетина делает мужчину ещё сексуальнее. Я жажду прикоснуться к шраму возле его глаза. Когда-нибудь я спрошу его об этом сексуальном шраме. Опустив голову, он смотрит на меня. Мы стоим здесь, среди всех этих туристов, с Джулианом, всё ещё держащим мою руку, и смотрим друг на друга, не говоря ни слова. Водитель отвлекает нас.

– Извините, сэр, у вас есть дополнительный багаж?

– Нет, – отвечает он, не отводя от меня глаз.

Погода прекрасна. Весна в Нью-Йорк – лучшее время года. Судя по туманной росе, ранее шел дождь. Поездка в центр города прошла спокойно. Въезд в город из Куинса – один из лучших способов насладиться моим родным городом. Здания здесь длиннее и выше, чем сама жизнь, а сам город просто завораживает. Отблески освещают всё вокруг нас, и мне становится интересно, чем занимаются жители этого увлекательного города в данный момент. Веселятся? Занимаются любовью? Ссорятся? Может, планируют следующую сделку?

Центр города, в частности Бликер-Стрит, как никогда буйный. Люди бегут по улице, а некоторые из ресторанов продолжают работать, пока остальная часть страны крепко спит. Когда машина поворачивает налево к Лагардия-плэйс, моё сердце начинает биться быстрее. Кладя свою руку на мою, Джулиан говорит: