Взглянув на часы, он говорит.

– Лина, прости, что тороплю тебя, но нам нужно идти.

Я допиваю бокал Пино Гриджио, неожиданно рыгая.

– Боже, прости. Это так неловко.

Джулиан тут же смеётся. Я не слышала его смеха все эти годы, он глубокий и сексуальный.

– Не извиняйся. Рад знать, что тебе понравилась еда.

– Было действительно вкусно. Спасибо, что предложил сходить в это место.

Как только приносят чек, я беру его. Джулиан сжимает мою руку и качает головой. Неодобрительно глядя, он говорит:

– Нет, пожалуйста, не нужно. Я угощаю.

– Спасибо. Было, правда, круто.

– Мне приятно, – снова глядя на часы, он продолжает. – Нам пора идти.

Затем Джулиан берет меня за руку. То, что он позволил себе сделать это спустя столько лет, почему-то совсем не кажется чем-то странным. Его большая рука ощущается иначе, потому что она в два раза больше, чем в последний раз, когда мы шли рука об руку. Но, в то же время, очень уютно. Моя рука, переплетенная с его рукой, чувствует себя как дома.

Пока мы идём к самолету, Джулиан возбужденно рассказывает мне, о самолёте модели Piaggio P-180 Avanti. Мне не интересны самолеты, и я ни о чём, кроме как о том, чтобы безопасно долететь из точки «А» в точку «Б», не думаю. Тем не менее мне становится страшно, когда он упоминает о том, что из Сан-Франциско он будет пилотировать самостоятельно. Но сегодня ему хочется наверстать упущенное, поэтому эти займётся кто-то другой. Слава богу! Круто это или нет, я не хочу, чтобы друг моего детства управлял самолетом со мной на борту.

Самолет стильный. Внутри него шелковое ковровое покрытие, светло-бежевые кожаные сидения. Его владелец с гордостью говорит о нем.

Самолет рассчитан на семь пассажиров, поэтому когда мы с Джулианом входим, он кажется слишком большим для нас двоих.

– Понимаю, мы только что пообедали, но может быть, ты хочешь чего-нибудь выпить? Минеральную воду? Вино? – спрашивает он.

– Да, спасибо. И, кстати, мне надо в Нью-Йорк через несколько дней. Сможешь отвести меня туда после Сан-Франциско? Сам понимаешь, дальняя дорогая, и теперь, когда ты развратил меня, думаю, я больше не захочу летать коммерческими рейсами, – дразнюсь я.

Серьезным тоном он спрашивает:

– Как часто ты ездишь домой?

– Не так часто, как хотелось бы. Мой дом в Санта-Монике, – я не отвожу взгляда от ремня безопасности, играясь с ним пальцами. Я выпила больше вина, чем обычно.

– Стой, позволь мне помочь, – Джулиан наклоняется, чтобы зафиксировать ремень безопасности. Я не могу не вдохнуть его запах. Закрыв глаза, я вбираю его в себя. Боже, он так хорошо пахнет. Совсем не детской присыпкой.

Вырывая меня из фантазий о Джулиане Кейне, парень предлагает:

– Если тебе нужно на следующей неделе в Нью-Йорк, мы можем полететь вместе. Нам даже не нужно будет заправляться.

– Джулиан, я же пошутила.

– А я нет. Серьезно, мы можем полететь в любое удобное время. Было бы здорово побывать в Нью-Йорке вдвоем. Я скучаю по нашему совместному времени.

Я не отвечаю на его предложение.

Первый класс – хорошо, но это… Это за пределами чего-то просто хорошего. Когда мы выруливаем на взлётно-посадочную полосу, Джулиан берет пульт дистанционного управления, и фоном начинает играть песня «Children» Роберта Майлза.

– О, мне нравится, – говорю я, потому что это одна из моих любимых композиций одного из самых любимых ди-джеев. – Только это не оригинал.

– Это кавер от группы Escala. Ты без остановок исполняла оригинал, когда мы были детьми, – говорит Джулиан, преувеличивая.

– Я этого не делала.

Он качает головой.

– Ты определенно делала это.

– Ого, это было целую вечность назад. Как ты это помнишь? – спрашиваю я, удивляясь.

– Я помню все, что связанно с тобой. Всё, – глядя на меня признаётся он.

Взгляд Джулиана пристален, а сексуальная ухмылка на его лице сбивает меня с толку.

Это вино виновато. Моё тело, словно в огне. Боже милостивый, моя одежда слишком тесная. Лицо краснеет, и я отворачиваюсь, пытаясь скрыть свою нелепую улыбку. Я не чувствую себя неуютно, наоборот, мои ощущения совсем иные, когда я с ним. Может быть, это из-за его великолепных, густых и взъерошенных темных волос? У него всегда были такие красивые волосы? Каково это – провести сквозь них пальцами? Или, возможно, все из-за длинных черных ресниц, окружающих его пронзительные глаза? Ох, и не забудьте его звучный голос и сексуальный британский акцент.

Возьми себя в руки. Он же, считай, младший брат.

Ты не в отношениях с этим прекрасным британским экземпляром!

Мужчина, захвативший все моё внимание, делает глоток воды, и я наблюдаю, как его голова немного откидывается назад. Сморю на его длинную шею, обращая внимание на адамово яблоко. И мне становится интересно, каково было бы поцеловать его туда. Я облизываю губы.

Перестань думать о его длинной, сексуальной шее.

О, Боже мой! Даже вена на его шее горячая.

Я начинаю качать головой.

Вспоминаю Эндрю.

Снова качаю головой.

Я всего лишь человек, и нет ничего плохого в том, чтобы любоваться привлекательным мужчиной.

В действительности же, я вытираю небольшую слюнку с уголка своих губ.

Мне трудно не пускать слюнки, особенно когда наши места находятся напротив. Мы изучаем друг друга и по очереди улыбаемся, не зная, что делать дальше. Я немного поворачиваю голову, и смотрю теперь на взлётную полосу. Перестань думать о нем как о самом сексуальном мужчине, которого ты когда-либо видела. Джулиан легонько стучит по моей ноге своими черными кроссовками.

– Лина, – произносит он.

Я не сразу отвечаю, и он снова стучит по моей ноге.

Я смотрю вниз.

– Ой, я не услышала тебя в первый раз. Витаю в облаках.

– Что происходит внутри твоей прелестной головки? – спрашивает он.

Думаю о том, насколько ты сексуален и горяч.

– Ничего, – смотрю на его ботинки. – Хорошие кроссовки, Джулиан. Очень крутые.

Он смотрит вниз на свои винтажные черные кожаные кроссовки с эмблемой H сбоку.

– Это Хоган. Я ношу их, когда не хочу надевать беговые кроссовки или кеды.

Я в одобрении киваю, тут же замечая, что он не носит носки. Я продолжаю пялиться на его обувь и улыбаться, с любовью вспоминая его ненависть к носкам. Будто зная, о чем я думаю, он говорит:

– Да, после стольких лет, я все еще не люблю носить носки.

Мы оба начинаем смеяться, и в этот момент мы именно такие, какими были много лет назад, до трагедии. Я немного расслабляюсь, прежде чем меня осеняет. Мы расстались четырнадцать лет назад, и я ничего не знаю о человеке, сидящем передо мной.

– Чем ты занимаешься, Джулиан? – спрашиваю я с нерешительностью.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, чем ты зарабатываешь на жизнь? Предполагаю, что ты работаешь, верно? – уточняю я насмешливо.

Не могу представить его мужчиной, живущим за счёт своего трастового фонда, ничем не занимающимся, кроме как тратой денег, занятий сексом с несколькими женщинами в неделю и не заботящимся о мире. Ну, может быть, секс с несколькими женщинами в неделю не надуман.

– Ну, я занимаюсь многими вещами. Недвижимостью, например. Плюс, последние несколько лет я потратил много времени на инвестирование стартапов. Я венчурный инвестор, только что открывший инкубатор в Силикон-Бич.

– Инкубатор? Силикон-Бич? Очень иностранные термины, Джулиан.

– Извини. Компания, которую я основал несколько лет назад, разрабатывает и инкубирует новые бизнес-идеи, а также консультирует начинающих предпринимателей. Кроме того, когда мы находим компанию, которая отчаянно нуждается в помощи, мы помогаем им заново открыть себя. Некоторые компании загибаются спустя пару лет и нуждаются в ребрендинге. Я в восторге от этого нового предприятия, потому что буду полностью вовлечён во весь бизнес-цикл компании от концепции до, возможно, продажи. Раньше я скупал предприятия, испытывающие кризис, и продавал их по частям, но это было скучно. Ничего творческого.