Он улыбнулся с ностальгией на лице:

— Я создал свою лабораторию и вобрал в себя силы моих студентов и коллег. Я стал самым могущественным Посвященным на континенте. И что потом? Превратиться в скелет? Сбегать от смерти, сменяя одно гниющее тело на другое? Или поднять руку на бога, убить его и стать им? С помощью этого концерна я смогу забраться в тело Коса и занять его место в Альт Кулумбе в центре неприступной веры. Я превращу это место в то, что еще никто не видел, в огненный поток, опоясавший весь земной шар. Я с трудом поверил, когда подобная возможность сама свалилась мне в руки.

— Какая жалость, что она оказалась такая скользкая, — тарин кинжал словно вспыщка скользнул в руку, и лунный луч изогнулся словно клык.

Деново не переставал улыбаться. Он снова покачал головой, и вдруг двинулся, и очень быстро, словно распрямившаяся пружина. Разделявшее их расстояние мгновенно испарилось. Вокруг его руки образовался комок темной энергии.

Мир поменял цвета, и Тара не то полетела, не то упала. Ее зашита была пробита и тщетно пыталась восстановиться. В ее блузе зияла дыра размером с кулак, которой секунду назад еще не было, и началось кровотечение.

Пол коснулся ее плеч… или все было наоборот? — и от границы ее зрения к ней хлынул коричневый поток, который ее поглотил.

Деново потер руки, словно пекарь, отряхивающий остатки муки, и оглядел разрушенный зал. Стая горгулий в оковах валялась на полу. Ее опасная настойчивая студентка Тара лежала без сознания в пяти метрах в стороне, истекая кровью из раны в животе. Элейн, подергиваясь, но не шевелясь, распростерлась неподалеку на полу. Она боролась с ним за контроль над своей моторикой, но добилась лишь того, что описывала трогательные, грубые круги по полу. Худой монах склонился над телом своего мертвого патрона.

Концерн висел над безжизненным телом каменного человека, который почти сумел выполнить свою задачу. Он бы справился, если бы знал, что он несет.

Деново поправил манжеты пиджака, смахнул несколько осколков стекла и пыль с лацканов, и направился к сфере, олицетворявшей ключ к его будущей божественной силе.

По пути он шутливо поприветствовал статую Справедливости:

— Прости, старушка, что тебе не удалось это увидеть. Это было прекрасно. — Скованная каменная женщина заслонила ему дорогу. Он отбросил ее прочь мощным взмахом Таинства и подошел к сфере. Она сияла в трех метрах над головой. Рукой не достать.

Уголки его рта приподнялись в усмешку, не затронувшую глаза. Вдохнув, он выстроил в уме систему колес и шкивов, которые поднимут его вверх. На выдохе, он позвал своих студентов и коллег в Тайном университете, заставив их убедить проблемное повеление Коса, что подъем на высоту в пару метров не является настоящим полетом.

На втором вдохе он приподнялся на пару ладоней, а на выдохе почти на полметра. Его улыбка стала шире. Деново вытянул руку к вращающейся сфере, и впервые в жизни почувствовал незамутненное чувство благодарности ко вселенной.

В следующей момент пятьдесят килограмм костей и ускорения, приложенного младшим техником, врезались в его мягкое место.

Когда кардинал упал на пол, темные воды вокруг Кэт расступились, но снова захлестнули ее вместе с любовью Справедливости, заполнившей ее разум и любовью Деново, создателя Справедливости, который парил над полом, протягивая руку к жемчужине оранжевого света. Кэт обожала его, несмотря на то, что он открыто насмехался над Справедливостью. Несмотря на то, что он убил бога. Она обожала его, не зная, почему. Ненавидела она его по вполне понятным причинам.

Она видела, как Абелард отвернулся от трупа кардинала и смотрит, как Тара ругается с Деново. Абелард продолжал сидеть, изображая скорбь, выжидая подходящего момента. Когда Деново потянулся за своим неземным призом, монах начал разбег.

Он прыгнул и ударил Посвященного в спину. Сцепившись, они вместе упали. В падении Абелард умудрился захватить оппонента в удушающий захват, плотно обхватив ногами торс мужчины более низкого ростом, но Деново был шире и плотнее словно борец, поэтому ему удалось вывернуться из любительского захвата.

Кэт сражалась, пытаясь избавиться от уз любви. В ее груди кипели химические страсти. Пристрастие, как и любое другое. Она прижала клыки Раза Пэлхема к своему запястью.

Деново вырвался из объятий Абеларда. Он ударил молодого священника в грудь скрюченными пальцами, вокруг которых затрещала молния.

На мгновение Деново стал фигурой темно-черного цвета с ярко-белыми волосами перед аудиторией застывших на месте алебастровых статуй. Когда свет и время исправились, Абелард остался неподвижно лежать на необработанном мраморе с выпавшим из губ дымящимся окурком. Деново встал на ноги.

Грудь Абеларда не шевелилась. В черном костюме Кэт могла видеть гораздо тоньше в инфракрасном спектре чем большинство людей, и она видела, как остывает его тело.

От увиденного Кэт позабыла про любовь, про долг, про все на свете. Абелард лежал неподвижно будто во сне. В ее груди возникла туго натянутая струна. Эта боль была ее собственная. Ее собственное горе. Под черным костюмом она стала собой — Кэтрин Элли.

Она помнила только две вещи. Первое — у нее есть тело. И второе — лежащие на полу каменные люди невиновны в преступлениях, в которых их обвиняли. Их нужно освободить.

Тара лежала в серебряном озере с полузакрытыми, полуоткрытыми глазами в предрассветный миг между сном и пробуждением. Она чувствовала обнимавшие ее руки — прохладные и успокаивающие. Она заглянула в глубокие, бесконечные зеленые глаза, которые были ее собственными. Она вспомнила боль. Она вспомнила голос Серил: — «Позволь мне…»

«Позволить что?»

«Позволь мне войти».

Вернувшись в тело, она чувствовала, что ее душе стало тесно в прежней оболочке.

В Храме Справедливости глаза открыла Серил, и сердце Серил забилось в ее груди.

Она почувствовала живот, увидела на нем кровь, но не чувствовала боли. Лунная паутина затянула рану. Ее разум не был одинок. Ее окутывала Серил — серебристая, древняя и прекрасная.

Она услышала как раскрылись двенадцать кандалов, и взревел хор разъяренных каменных глоток. Затрещало пламя и рявкнули молнии, и безымянные силы схлестнулись с гулким грохотом медных цимбал.

Она встала. В прореху в небе сияли луна и звезды. Она чувствовала каждую неровность под ногами.

Ее Защитники были свободны и кружились в танце.

Их танец не получался. Трое пали на землю со сломанными крыльями и ранами в серебристой плоти. Один был мертв, а двое смертельно ранены. Ее верховная жрица и фрейлина Эйв кружилась в воздухе, пытаясь когтями прорвать прозрачный купол, который защищал Деново. Ее атаку поддерживали еще трое. Еще одна пара извивалась от боли, скованная сетью из тонких красных нитей, обжигавшей тело и душу. Еще двое пытались удержать третью, которая двигалась с остекленевшим взглядом словно марионетка. Дэвид тоже пытался разбить защиту Деново, но профессор использовал свое высокое и мстительное искусство Таинств исключительно против Защитников.

Она видела каждый удар, каждый ответный выпад и контратаку, но быстрее любого человека. Деново за своим туманным щитом двигался подобно дирижеру оркестра.

Не сделав ни шага, она приблизилась к схватке. Ее ноги парили на ладонь над полом. Лунный свет придавал рукам Защитников силу, скорость их крыльям, а их когтям прочность, чтобы вонзаться, рвать и терзать. Вот молния поразила Защитников по имени Джейн и Раэль. Они упали, но Ее свет выхватил их из мрака смерти. Гар с кабаньими клыками на лице уже провалился в яму вечной смерти, но Ее любовь стала длинной серебряной нитью, которая вернула его назад. Лунный свет сомкнулся вокруг разума Эйв и освободил ее из-под контроля Деново.

Тот обратил свое внимание к Таре. Несмотря на сосредоточенное выражение лица, с его лица не сходила улыбка.