– Ну всё, хватит, – категорически заявила она к исходу второго дня. – Так и жиром заплыть недолго. Тем более, что нам здесь не очень-то и рады. Завтра идём в лес. Ты как, Витенька?

– Обеими руками, – ответил я, пуская кольца табачного дыма в вечерние сумерки.

Мы сидели в беседке неподалёку от нашего коттеджа и лениво потягивали пиво. Солнце уже село, день неуклонно катился к своему концу, на безоблачном небосводе, ещё светлом, но уже подёрнутом предчувствием надвигающейся тьмы, замелькали бледные звёзды. По аллеям поползли чёрные тени.

К пиву я относился так себе, без особого пристрастия, скорее равнодушно, чем с любовью, да и Лена не была большой охотницей до этого напитка, но иногда мы любили посидеть вот так, вдвоём, где-нибудь на природе или, на худой конец, дома, перед телевизором, с бутылочкой хорошего (лучше тёмного) пивка, да с воблочкой, да с сигареткой… Редкие минуты безмятежного удовольствия, когда все повседневные заботы, все мысли, все неурядицы тают подобно прошлогоднему снегу под ярким солнцем весеннего дня.

Утром мы покидали кое-какие пожитки в рюкзак (я предусмотрительно захватил его с собой), изрядно опустошили холодильник и двинулись в путь.

Лес встретил нас свежестью, прохладой и предвкушением тайны. Лес всегда хранит в себе тайну, тайну вечности и круговорота жизни, тайну былых эпох и иной реальности, тайну, которая испокон века влечёт к себе первопроходцев и искателей приключений. Ожидание чего-то нового, доселе неизведанного влекло под его сень и нас с Леной.

Мы шли наобум, выбрав случайное направление. Заблудиться я не боялся: во-первых, за плечами был богатый опыт лесных походов, да не где-нибудь, а в самой настоящей сибирской тайге, где неделями можно было не встретить людского жилья, а во-вторых, у меня был компас.

Лена была счастлива. Она вся светилась от возбуждения, в глазах плясали озорные чёртики, а с языка не сходили восторженные междометия. Снова оказаться в родной стихии, в мире естественной гармонии и божественного порядка, где человеческое присутствие и разрушительная поступь технического прогресса ещё не дали о себе знать, всегда было пределом её мечтаний. Это был её мир. Её и мой. Просто не представляю, как на её месте, на месте моей маленькой очаровательной супруги, могла бы оказаться другая женщина, равнодушная к такой жизни. Нам достаточно было просто ходить по этому лесному бездорожью, без конкретной цели и плана, продираться сквозь кустарник и разнотравье, пересекать овраги и лесные ручьи, в короткие минуты отдыха наблюдать, как плещется у ног непуганая рыба в небольших озерцах, а тучи мошкары вьются над камышовыми зарослями, слушать многоголосье лягушачьих концертов и весёлый гомон лесных пичуг.

Через два часа мы устроили привал. Нашли лужайку, разожгли небольшой костерок, достали провизию, наскоро перекусили. Я сунул сигарету в рот и разлёгся на траве. Лепота!

И тут одна мысль пришла мне в голову. Я приподнялся на локте и спросил, не столько Лену, сколько самого себя:

– Интересно, а как они стройматериалы завозили? Кирпич, бетон, всю эту технику, инвентарь. Ведь дорог-то здесь нет. Ни дорог, ни подъездных путей, ни какой-нибудь задрипанной узкоколейки. Сплошная глушь.

Лена пожала плечами и сморщила свой хорошенький носик.

– Да, вопрос на засыпку. Не знаю, что и сказать.

– То-то и оно. Неувязочка какая-то получается. Отгрохать такой комплекс без отлаженного подвоза стройматериалов невозможно. Это факт.

– А вертолёт? Ведь нас-то на вертолёте доставили.

Я категорически замотал головой.

– Отпадает. Видела вертолётную площадку? Там кроме того игрушечного геликоптера ничто больше не сядет. Деревья мешают. Слишком тесно для грузового вертолёта.

– Ну тогда я не знаю. Разве это так важно?

– Да нет, это я так, в принципе. Не люблю, понимаешь, когда что-то не сходится. Чувствую себя последним идиотом.

– А ты выбрось это из головы и чувствуй себя наипервейшим мудрецом.

– Легко сказать.

И тем не менее я последовал совету Лены и постарался выкинуть из головы эту шараду. Сейчас она мне не под силу, а потом, глядишь, разгадка придёт сама собой.

Мы снова двинулись в путь. Лес постепенно стал меняться. Всё чаще стали попадаться овраги, которые приходилось обходить стороной либо форсировать напролом. На дне одного из них, в молодой поросли крапивы и иван-чая, мы нашли ключ с чистейшей родниковой водой. Напились вволю, пополнили запасы воды (у меня имелась вместительная армейская фляга) и отправились дальше, навстречу неведомому.

В час пополудни мы остановились на очередной привал. Я видел, что Лена уже изрядно устала, хотя силёнок в этом хрупком теле было ещё предостаточно. Я это знал по прошлым нашим походам.

– Ну как, поворачиваем назад?

– Сколько там натикало?

– Час.

Она что-то прикинула в уме.

– Давай примем компромиссное решение. Сделаем крюк и вернёмся в лагерь с северной стороны. Где-нибудь к шести будем на месте. Идёт?

Она употребила слово «лагерь» как наиболее привычное в нашем лексиконе.

– Идёт, – кивнул я. – Устала?

Лена обиженно фыркнула.

– Обязательно надо какую-нибудь пакость сказать, да? Но всё равно спасибо. За заботу.

Она улыбнулась и чмокнула меня в щёку. Признание в усталости было для неё равносильно признанию в собственной беспомощности и никуда-не-годности. А этого гордая девочка себе позволить никак не могла.

Я определил по компасу направление, и мы двинулись дальше. Однако не прошло и десяти минут, как мы вынуждены были остановиться. Впервые за эти несколько часов мы наткнулись на следы пребывания человека. Это было кострище, неведомо когда и кем оставленное здесь.

– Выходит, мы не одни бродим по этим нехоженым дебрям, – сказала Лена.

Но я не слушал её. Нарастающая тревога поднималась откуда-то из глубин моей души. Я нагнулся и пощупал угли рукой. Они были ещё тёплыми. Я резко встал и огляделся. Так и есть! Холодный пот прошиб меня с головы до самых пят.

– Это наше кострище. Мы жгли здесь костёр два часа назад. Угли ещё не остыли.

– Не может такого быть, – категорически заявила Лена. – Мы всё время шли по прямой, строго на запад.

– Не может, – согласился я. – Но это так. Это то самое место. Видишь ту поваленную берёзу? А это дупло? Я ещё оставил в нём пустую пачку из-под сигарет. – Я приблизился к дуплу и сунул в него руку. – Вот она.

Это была смятая пачка из-под «Парламента».

В глазах Лены мелькнул испуг.

– Что-то мне всё это не нравится. Ты сверялся с показаниями компаса? – Я кивнул. – Компас же не мог сломаться?

– А что с ним может случиться? Магнитная стрелка на стальной игле – вот и вся премудрость. Его может вывести из строя только сильное магнитное поле. Но компас здесь не причём. Я отлично помню, что мы никуда не сворачивали.

– Мы никуда не сворачивали, – подтвердила Лена.

– Мистика какая-то. Я слышал, что существуют такие аномальные зоны, где всё шиворот-навыворот, но никак не ожидал, что мы можем попасть в такую же. Хотя это ещё не факт. Может, объяснение где-то на поверхности, мы просто его не видим.

– Давай выбираться отсюда, Витенька, – сказала Лена. – А объяснения будем искать потом. Нам ещё около двадцати вёрст плутать по этому лесу, и неизвестно, как быстро мы решим эту задачу.

– Будем выбираться.

Я внимательно оглядел окрестности, пытаясь воскресить в памяти направление, откуда мы вышли к этому месту в первый раз. По некоторым мелким деталям ландшафта мне это в конце концов удалось.

– Мы пришли с той стороны, – с уверенностью указал я рукой нужное направление. – Туда и пойдём.

Прежде чем двинуться в путь, я решил свериться с показаниями компаса. В такой дурацкой ситуации полагаться только на собственную память было рискованно.

Нам следовало двигаться строго на восток. По крайней мере, этого требовала элементарная логика: от пансионата до этого места наш путь лежал в западном направлении.