– Ишь, заступница нашлась! – проворчал тот.

Я с благодарностью взглянул на девушку – и только сейчас заметил, как она осунулась, подурнела за эти три дня. Обычно румяная, живая, бойкая, сейчас она походила на пациента туберкулёзной клиники: щёки ввалились, румянец бесследно исчез, под глазами глубокие тени, взгляд тусклый и бесцветный. Мне стало её искренне жаль.

Мне было жалко их всех. Я чувствовал себя последним негодяем. Хотя я ничуть не виноват, что отметили только меня (правда, Власов обещал, что не забудет и остальных), ощущение было самое мерзопакостное.

Миротворческая попытка Наташи не удалась. Игорь всё так же бычился, Сергей, не проронивший пока ни слова (он вообще был немногословен), был с ним явно солидарен. В этой взрывоопасной ситуации упоминать о пяти тысячах баксов, жёгших мой карман, я, честно говоря, не рискнул.

За окном моросил мелкий холодный дождь, небо от горизонта до горизонта затянуло сплошной свинцовой мглой. Сквозь щель в приоткрытой фрамуге тянуло осенней сыростью. Что-то непохоже на конец мая. Скорее, середина октября, чем преддверие лета. Перспектива ехать в такую погоду в тверскую глушь меня не очень-то прельщала.

– Домой-то нас хоть отпустят, а, любимчик олигархов? – снова подал голос Игорь, на сей раз прежним своим тоном, без излишней жёсткости и неприязни. Однако обида всё ещё сквозила в нём.

– Да погоди ты домой, – проговорил наконец Сергей, – успеется. Жди, может, и нас вызовут. Ещё только десять утра.

– Ага, от них дождёшься, – буркнул Игорь и пожал плечами, всё также следя взглядом за изображением на экране монитора.

Сергей оказался прав: звонок от Власова не заставил себя ждать. Вернув трубку на рычаг, я с облегчением объявил:

– Всех троих – к Виктору Валентиновичу.

Они рванули с места так, словно и не было никакой усталости. Когда вся троица вернулась, лица их сияли.

Игорь дружелюбно похлопал меня по плечу.

– Извини, Витёк, погорячился. Ты ж меня знаешь: это я снаружи такой колючий, а внутри белый и пушистый.

– Да ладно, проехали, – устало отмахнулся я.

Выяснилось, что каждый из них получил по пять отгулов и по две тысячи долларов.

Огромный груз свалился с моей души. Я был искренне благодарен Власову.

– Всё, по домам, – распорядился я. – Игорь, в моё отсутствие остаёшься за главного.

– Есть, командор, – вытянулся во фрунт этот оболтус.

Если честно, то команда у меня подобралась просто супер. Игорь был классным компьютерным дизайнером (слово «дизайнер» он страшно не любил и именовал себя не иначе как художником). На своём компьютере он творил настоящие чудеса. Да и компьютер у него был самый навороченный из всех, что имелись на фирме. PhotoShop и Corel знал как свои пять пальцев, от и до, чем значительно превосходил своих собратьев по профессии. Во время творческого процесса любил болтать без умолку, неважно о чём, лишь бы язык не оставался без работы, чем часто досаждал и мне, и Сергею.

Сергей был непревзойдённым мастером печатного слова. Из-под его пера (вернее, клавиатуры) выходили блестящие статьи, которые нарасхват брали самые престижные компьютерные издания. Однако этим его достоинства не ограничивались: он был автором множества уникальных слоганов, становившихся позднее расхожими и весьма популярными среди компьютерной братии.

Наташа не отличалась какими-либо особыми талантами, и всё же она была незаменимым человеком в отделе. Она выполняла самую разную повседневную работу, незаметную на первый взгляд, но такую необходимую для нормального протекания творческого процесса, носителями которого были Игорь с Сергеем. К тому же, женское общество всегда облагораживает мужчин. Особенно, если это общество воплощено в лице такой очаровательной девчушки. Она являлась тем цементирующим началом, которое не давало нашему мужскому коллективу распадаться на отдельные атомы, вращающиеся каждый по своей собственной орбите.

Игорь недавно разменял четвёртый десяток, Сергей упорно приближался к своему тридцатилетию, а Наташа… её возраст я, пожалуй, умолчу, в силу существующей традиции. Замечу лишь, что она была самой юной из нас. Я среди них оказался самым «старым» и доживал уже свой тридцать девятый год. Старик в полном смысле этого слова.

Наша контора существовала десять лет (в этом году намечался грандиозный юбилей) и успешно работала на рынке информационных технологий. Реализация средств вычислительной техники, в том числе готовых компьютерных систем, была одним из важных направлений нашей деятельности, при этом весьма прибыльным. У нас был обширный круг корпоративных клиентов, с которыми мы работали уже не первый год, и не меньший круг вендоров из числа крупных зарубежных фирм. Несколько дней назад компания IBM, один из наших давних партнёров, вышла на нас с супервыгодным предложением: срочно реализовать крупную партию компьютеров по бросовой цене. Объём партии может быть сколь угодно велик: всё зависит от величины спроса. Иными словами, бери столько, сколько сможешь продать. Что за причины вынудили их пойти на такой шаг, мы не знали, да и не очень-то интересовались. IBM – фирма с мировым именем, и продукцию низкого качества сбывать не станет; для неё чистая, незапятнанная репутация – залог дальнейших успехов, на многие-многие лета.

Крымов тут же дал команду финансистам подсчитать возможную прибыль от реализации партии (с учётом различных факторов). Цифра, говорят, получилась ошеломляющая. Сразу же завертелись все механизмы. Стимул был более чем заманчивым: в случае успеха предприятия каждый его участник мог рассчитывать на значительную премию. На отдел маркетинга и рекламы, который я возглавлял, была возложена задача проведения маркетинговых исследований, разработка концепции рекламной кампании и, в случае утверждения Крымовым, её реализация. Отсчёт времени пошёл не на дни, как обычно, а на часы и даже минуты. К чести сотрудников фирмы должен заявить: все без исключения справились со своей задачей на «отлично». В кратчайшие сроки удалось заключить контракты с несколькими крупными корпоративными клиентами на поставки значительных объёмов техники, большая партия компьютеров поступила также в розничную торговлю через сеть одной известной торговой компании.

«Сделка века» была совершена. Сегодня утром её механизм заработал на полную катушку.

– Витенька, куда ты задевал свою зубную щётку? – донёсся до меня голос жены, едва я переступил порог своей квартиры. – Никак не могу её найти.

Я замер на пороге, обескураженный столь ранним её появлением дома. Лена была трудоголиком, на работу ходила, как на праздник, работала азартно, с увлечением, с полной отдачей, с головой погружаясь в свою химию. Только очень и очень веская причина могла её заставить прийти домой в середине трудового дня.

Химией она болела ещё со школьной скамьи. Ради этого предмета часто пропускала другие занятия, просто забывала о них, часами проводя время в школьной химлаборатории. После десятого проблемы выбора у неё не стояло – выбор был сделан задолго до окончания школы. Подала документы на химфак МГУ, с блеском его закончила, поступила в аспирантуру, защитила кандидатскую, и теперь трудилась в одном из московских НИИ на благо российской науки.

– Ты почему дома? – спросил я, застряв в прихожей, чтобы снять обувь.

Её стройная, миниатюрная фигурка, появившаяся в дверях, замерла в позе удивления.

– Как это – почему? Мы же завтра уезжаем. Нужно собраться, всё подготовить.

Вид у меня, наверное, был настолько глупым, что она невольно рассмеялась.

– Ну ты что, Витенька? Или уже забыл? Про дом отдыха.

Вот тут уж я совсем потерял голову.

– Про дом… подожди, что-то я не очень… про какой?..

– О-о! – протянула она, мило улыбаясь. – Трое суток, кажется, не прошли для тебя даром. Туго стал соображать, муженёк. Совсем укатали бедного моего сивку крутые горки. Ведь тебе путёвку дали, так?