– Компот, – сказал я. – Компот дал.

– Что компот? – переспросил Дмитрий, с явной опаской поглядывая на меня. Уж не свихнулся ли я окончательно?

– Не водичка озёрная, а компот из столовки реакцию дал. Я всё понял.

Да, на смену наваждению пришло прозрение. Я действительно всё понял. Словно щёлкнуло что-то в мозгах, включился свет – и ответ на мучивший меня вопрос родился сам собой.

– Обычный компот, который нам в столовой дают. В котором повар ноги моет. – Я мрачно рассмеялся собственной идиотской шутке. – В нём причина, в нём весь корень зла. Извини, мне действительно пора. Надо кое-что проверить. После расскажу. А ты пока покумекай над таким вопросом: почему в столовой за каждым клиентом закреплён персональный столик? Более того, персональное место? Ведь ассортимент единый для всех, да и меню особыми изысками не отличается. Ага, озадачил я тебя!..

Я забежал в столовую, определил ближайшую цель, выхватил стакан с компотом из-под носа у опешившего аборигена, в тот момент подбиравшего с тарелки последнюю макаронину «по-флотски» и уже готового перейти к третьему блюду, и выскользнул обратно. Осторожно, чтобы не расплескать мутно-лиловую жидкость, домчался до химлаборатории, где обычно «химичила» моя Лена, и ворвался к ней, словно вихрь.

– Надо определить химический состав этого пойла, – переведя дух, сказал я. – Ленок, это очень важно, сделай это для меня.

Лена внимательно посмотрела на меня, сдвинула брови к переносице, как будто силясь что-то вспомнить, в глубине её глаз мелькнула едва уловимая, но такая знакомая, давно забытая искорка. Неужели?.. Нет, искорка погасла, фокус снова сбился, на губах вновь замаячила пошленькая улыбочка. Моя благоверная молча взяла стакан с компотом и, не задавая никаких вопросов, начала колдовать над ним.

Результат не заставил себя ждать. И от этого результата мне стало не по себе. В глубине души я всё ещё надеялся, что ошибся, но Лена развеяла мою надежду, словно солнечный луч утреннюю дымку над деревенским кладбищем.

Мысль о том, что нам что-то подмешивают в компот, пришла неожиданно. Решил не тянуть резину и проверить. Стащил стакан с компотом из столовой, с первого попавшегося столика, и отнёс его в химлабораторию на анализ. И что же там обнаружилось, в этом компоте? Сильнодействующее психотропное вещество, корректирующее мозговую деятельность и избирательно действующее на определённые функции головного мозга, включая блокировку памяти (отдельных её ячеек) и стимулирование творческой активности в весьма ограниченном диапазоне приложения. Кстати, полностью блокировалась половая функция. Секс из обихода колонистов исключён как вредная привычка, оказывающая негативное воздействие на творческие процессы. Мощные механизмы сублимации направляли потенциал нерастраченного либидо моложавой учёной братии (обоего пола) исключительно в русло научного творчества.

Вот такие дела. И этим пойлом поили всех обитателей городка, включая мою Лену – отсюда её странное поведение и гипертрофированная страсть к научным изысканиям. Именно это ядовитое пойло и заставило мой мозг выплёскивать идиотские рекламные прожекты, именно оно обострило мой творческий потенциал в сфере обычного приложения моих интеллектуальных способностей – то есть в сфере рекламного бизнеса, где я чувствовал себя как рыба в воде.

Да, этим пойлом поили всех обитателей городка. За исключением двух человек: меня и Дмитрия. Это было ясно даже и без химических опытов.

Вот этот факт и смущал меня больше всего. Кому-то, кто дёргал нас за ниточки и разглядывал через окуляр микроскопа, почему-то было важно сохранить нас в твёрдой памяти и здравом рассудке.

А когда я чего-то не понимаю, мне становится не по себе.

В этом перевёрнутом с ног на голову мире, где время умерло, солнце погасло, а вечность навсегда заморозила возраст здешних обитателей, невольно нарушается и хронология моего повествования.

Нарушается? Не может быть нарушено то, чего не существует, – возразят мне. И будут правы. Поэтому я с чистой совестью возвращаю мою историю вспять и начинаю с того момента, когда мы с Леной только-только переступили порог этого мира, где время умерло, солнце погасло, а…

Аккуратная гравиевая дорожка, мягко шурша красными кругляшами под нашими ногами, закладывала крутой вираж вправо, затем, постепенно уходя влево, полого вела нас вниз, к раскинувшемуся на берегу озера уютному городку. Красные скалы за спиной отвесно стремились ввысь, упираясь в белесый небосвод без единого признака облачности. Мы шли по дорожке, крепко держась за руки, и полной грудью вдыхали тёплый воздух. Люди – там, внизу – приветливо махали нам и улыбались. И все были молоды и красивы, все были счастливы словно ангелы в раю.

Каким чудесным показалось мне тогда это место!

А после этого начались странности. То ли воздух здесь был какой-то особенный, то ли само место определённым образом влияло на нас, то ли в голове у меня что-то дало сбой, но только в цепочке дальнейших событий образовались некие провалы, а сами события стали происходить как-то фрагментарно, с нарушением причинно-следственных связей. Едва мы поравнялись с первыми корпусами научного городка, как вдруг очутились в гостиничном номере. В том самом номере, который некие благодетели предназначили нам в качестве постоянного места жительства. Следующий фрагмент: мы уже в столовой. Сидим, уплетаем за обе щёки. Вкуснотища – за уши не оттащишь! Кто нас сюда привёл – ума не приложу. Тогда, на начальном этапе нашей «командировки» (если пользоваться терминологией Дмитрия), я списывал эти провалы на переутомление и усталость. Целый день блуждали по лесу, потом – в недрах горы; голова идёт кругом от череды головоломок и неожиданных открытий, нервы на пределе, натянуты, как канаты, вот-вот лопнут… Но потом понял: нет, здесь кое-что похуже будет. Здесь аномалия иного свойства.

А потом провалы прекратились. Всё выровнялось, цепочка событий выстроилась звено к звену, без разрывов и трещин. Но было поздно: я уже испил яд депрессии, уже облёкся в маску циника, уже ушёл в оппозицию к вечности. А Лена уже успела отдалиться от меня – настолько далеко, что я потерял надежду вернуть её. Увы…

Но это всё потом, а тогда, в первые мгновения… Тогда мы были счастливы. Мы улыбались друг другу, смеялись, шутили, бурно обсуждали свои впечатления. Одна только тема, по молчаливому согласию, была для нас закрыта: мы не пытались понять. Потому что знали: на этом пути, скользком, ухабистом, нас ждёт только один исход – психушка. Есть вещи, которые следует принимать как данность, без осмысления и попыток разложить на атомы. Такова, например, Библия для верующих. Таково голубое небо для обитателей Страны Слепых. Такова вечность для смертных.

Мы отъедались, отсыпались и отдыхали. Первое время, как я уже сказал, всё шло чудесно. Услужливый персонал гостиницы выдал нам лёгкие удобные комбинезоны оранжево-розового цвета, в которых ходили здесь все, а нашу походную одежду, пропахшую потом, лесом и усталостью, отправили в стирку. Я несколько забеспокоился, обнаружив однажды её пропажу, однако очень скоро она вернулась, выстиранная, отглаженная, аккуратно сложенная, пропитанная ароматом свежести. Наши рюкзаки с походной поклажей остались нетронутыми. Вообще, отношение к нам было самым доброжелательным, а сервис ненавязчивым.

О будущем мы не думали. Эта тема до поры до времени тоже оставалась под запретом. Как там любила говорить Скарлет О’Хара? «Об этом я подумаю завтра». Очень удобная, кстати, жизненная позиция, особенно если учесть, что «завтра» здесь никогда не наступит.

Однажды Лена, после продолжительной отлучки, вернулась в наш номер в белом халате. Глаза её при этом светились от возбуждения. Такие халаты носило большинство местных обитателей, накинув их поверх комбинезонов. Обычная рабочая одежда медицинских и научных работников. Здесь хватало и тех, и других, поэтому я воспринял эту метаморфозу совершенно спокойно, тем более что Лена, действительно, к науке имела самое непосредственное отношение – по крайней мере, там, в прошлой жизни.