— Я… мне больно слышать то, что ты сейчас говоришь мне, Роб, — мой голос с каждой буквой каждого слова потухал, я чувствовала, как к моим глазам подкатываются слёзы, мне было больно вспоминать тот день, когда Гидеон меня бросил. С каждым новым воспоминанием о том времени мне казалось, что он мог бросить меня снова, чего я не перенесла бы ещё один раз.

— Черри, прости я не хотел тебя так сильно ранить, но пойми же ты наконец, что он не спасёт тебя о твоей участи. Это пророчество. И избежать его можно только обращением. Больше никак. Он врёт тебе, врёт, говорит, что есть спасение. Но Трэфратэлли не дают пощады никому и никогда. Он просто тянет до последнего, но, в конце концов, ты либо умрёшь, либо станешь такой, как он.

— Ч… что ты такое говоришь? — заплакала я, когда услышала всё сказанное Робертом. В моей голове не укладывалось то, что он говорил, где-то в глубине души я верила в то, что он врал, но я верила в эту неправду, ведь голос Роберта был непоколебим, что значило, что он не врал.

— То и говорю. Он лжец, Черри. Лжец. Он ничего не исправит. Он только погубит твою жизнь. К сожалению, я тоже не смогу ничего исправить, как и он, но я способен сказать тебе правду в лицо, какой бы она не была. Потому что я люблю тебя, Черри, и хочу защитить тебя от всего… или хотя бы предупредить.

Я стояла в полном шоке, в моих глазах казалось всё расплывчатым от нахлынувших слёз. Он не врал, я узнала это по его глазам, как это было когда-то. Брюнет действительно хотел меня защитить и говорил всё то, что знал на самом деле. Но я не могла поверить в то, что Гидеон опять скрыл от меня то, что касалось моей судьбы. Я понимала, что он пытался скрыть меня от моей участи, но ведь то, что со мной могло случиться в любой момент, он не мог утаить, и защитить, к сожалению, тоже. Сердце защемило камнем, который появился на нём, и комом, что образовался в животе. Моё тело пробрал озноб, меня трясло, как кленовый лист во время самого сильного урагана. Хотелось закричать на всю улицу от страха, что сковал меня, и кричать хотелось не очень хорошие фразы. Но выкрикнула я лишь одно заветное слово, хозяина которого я любила и теперь боялась:

— ГИДЕОН!

Мой крик не был таким громким, как я ожидала. Но его хватило, чтобы он явился прямо за моей спиной с явным напряжением.

Я чувствовала, как Гидеон хотел кинуться на него, но пока что не делал этого, потому что между ними стояла я. На моё плечо легла холодная рука. Опять холодная. Кажется, я только что поняла, как его тело меняло температуру. Волнение, напряжение и прочие похожие эмоции — он холодный, приятные эмоции, такие как радость, любовь и счастье — горячий. Опять мои мысли склонны думать не о том, о чём надо. Видимо, так мой организм меня успокаивает, чтобы точно не лишиться ума от происходящего и накатывающейся истерики.

— Почему? — сказала я лишь одно слово, выделив его вопросом.

— Черри, я… я не хотел делать тебе больно, я лишь хотел тебя защитить. Да, ты узнала теперь правду, но что от этого поменялось?

То, что теперь ты боишься и проживёшь этот год в страхе? Я не хотел тебе такой жизни, понимаешь? — я повернулась к нему и увидела то лицо, которое могло быть милым, добрым и влюблённым, но было искажено болью. Я видела, что и он не врал, но я злилась на него. Да, именно злилась. Но мой мозг издавал импульсы телу, чтобы я срочно уткнулась в его грудь, обвила руками его талию и просто плакала. Он был прав. Я боялась. Я боялась, что теперь я не смогу выйти из дома, потому что на любом углу улицы меня могла сбить машина, я могла упасть прямо в какую-нибудь неожиданно появившуюся яму или просто заболеть и умереть.

Моя жизнь не станет такой, какой она была до появления этих двоих. Она стала опасной, страшной и напряжённой. Я была уверенна, что Лиззи теперь не успокоилась бы, пока не наложила бы на меня заклинание защиты, которое действительно подействовало бы. Всё поменялось. Всё стало совершенно другим.

— Ты прав, Гидеон. Ты прав, я боюсь. Мне осталось жить не год, мне осталось жить неопределённое количество дней, а, возможно, и часов, ведь кто знает, что со мной может произойти завтра? Никто от смерти не застрахован, — сказала я, когда мои слёзы уже закончились и остались лишь боль, тревога и страх. Не зная, как я зайду сейчас в дом к мои подругам с заплаканным лицом, я повернулась к Роберту, посмотрела в его прекрасные карие глаза, где я могла найти успокоение, повернулась обратно к блондину и добавила: — Я хочу некоторое время провести наедине с Лили и Кейтлин. Это всё, чего я хочу. Прошу вас, не беспокойте меня, пока я сама не захочу этого.

— Чер… — начал Гидеон, но я положила палец на его рот и сказала немного грубым тоном:

— Неужели это так сложно? Ты уже уезжал почти на месяц, сейчас я прошу дать мне время, иначе и мне придётся точно так же взять и уехать. И большая просьба, убийства в моём квартале не устраивать, Роберт сделал правильно, что рассказал мне то, что касается моей жизни.

Мне было больно это говорить, ведь я не только ему причиняла боль, но и себе. Я зашла в дом, закрыла дверь и спустя несколько секунд упала у двери и заплакала. Я не знала, что мне теперь делать. Моя жизнь могла скоро оборваться. А я даже не завела детей, не выполнила столько дел, которые я распланировала на всю свою жизнь. Как это переживёт Лиззи? Как это переживут сёстры Льёнсон? Как переживёт это Гидеон? Как это перенесу я? Страх сковал меня, сердце разбилось на множество частей, и только мои уши давали мне знать, что я не одна, по крайней мере, в этом доме. Вниз по лестнице уже спускались девочки, и, когда увидели меня заплаканную, сидящую рядом с входной дверью, кинулись ко мне с вопросами, почему я плакала сидя у входной двери и что у меня случилось. Я не могла рассказать им то, что произошло, ведь за шторкой страха за мою жизнь крылось множество секретов, которые я поклялась никому не рассказывать. Хотя хотелось кому-нибудь прокричаться, высвободив все эмоции наружу. И на эти вопросы я ответила лишь одной фразой, которая всегда спасала меня в похожих ситуациях с Эдисоном:

— Никто не знает, какого это удариться мизинчиком прямо об край двери? Нет? И не надо знать.

На мой ответ Лили и Кейтлин лишь улыбнулись, обняли меня и мы, захватив сок с кухни, направились в комнату. Кажется, именно этой ночью я превзошла себя в актёрской игре, показывая подругам, какая я счастливая, зная, что на душе у меня было всё очень плохо. Я надеялась, что они никогда не узнают и не почувствуют такую боль и этот страх, что чувствовала я.

На время нашей ночёвки я постаралась забыть всё то, что рассказал мне Роберт и что подтвердил Гидеон. Это давалось с трудом, но рядом с сёстрами Льёнсон мне было спокойно, и забыть это всё на время давалось легче, чем обычно. Ночь была великолепна. Мы смотрели сериал, который, как оказалось, мы любили все, смотрели самые разные по описанию и жанру фильмы, наши закуски в эту же ночь растворились в наших желудках, хотя еды было невероятно много. Наше счастье заглушил сон уже под утро.

Дни шли незаметно. Меня окутала неминуемая осенняя депрессия. Странно, почему она осенняя, ведь только частично в этом были виноваты осень и неприятная погода за окном. С подругами я больше не виделась, а Гидеона я сама не хотела видеть. Я не понимала того, почему он скрывал от меня это. Может, он и хотел меня защитить от моего же страха, но куда больнее было узнать это от друга, который действительно стремился меня защитить, даже если на пути встанет боль, которую сложно чем-то заглушить.

В этот осенний день, когда на календаре было уже 7 сентября, я сидела дома. Лиззи работала, а в свободное время ходила на свидания с Алеком. Я искренне радовалась за неё, ведь она столько всего пережила за последнее время после моего возращения.

Она заслужила быть хотя бы иногда счастливой и отвлекаться от внешнего мира и ужасной погоды во время этих волшебных свиданий, что ей дарит её бойфренд.