Раньше все сказки, что я читала, мне казались фантазией и выдумкой. Я читала эти сказки с упоением. Мне нравилось читать то, что одновременно захватывает и возвращает в реальность с осознанием, что это только книга, в которую можно писать всё, что взбредёт в голову. Я верила, что вампир, который в моём произведении был слишком влюбчивым, только плод моего воображения. Но сейчас всё изменилось. Сейчас наступила другая реальность, о которой я даже и не знала раньше.

Они оба стояли рядом со мной, менялись злобными взглядами и с обеих сторон расстояние между ними делили мои руки. И, как оказалось, оба любят меня.

Они заставляли делать выбор, они говорили приятные, чарующие и пленительные слова, приманивая таким образом к себе. Но я не могла выбирать между ними, ведь они оба мои друзья, хоть и не давние, как это было в «Сумерках» между Беллой и Джейкобом. Но мы дружили очень хорошо. Может, только для меня это дружба, а для них это что-то большее? Но что будет, если я скажу Роберту, что я останусь с Гидеоном? Что я люблю его больше, чем кого-либо? Как он отреагирует на это?

Но я заканчиваю не тем. Я говорила про то, что сказки превратились в жизнь.

Я жила у своего приёмного отца — Эдисона — почти три года, пока не объявилась моя настоящая мать. Она бросила меня на произвол судьбы, не задумываясь о последствиях. Она знала, на какие поступки идёт и ради чего это делает. Ей были безразличны мои слёзы и мольбы о том, чтобы я осталась с ней. Единственное, что ей нужно было на тот момент — это слава и богатства.

Никогда не думала, что люди готовы променять своего родного и единственного ребёнка на то, что со временем уйдёт само. Но вот она нашла меня. Как? — спросите вы. Я и сама не знала.

На улице стоял самый жаркий месяц июль. Люди на улицах в такую погоду наверняка думали о глотке прохладной воды. Утром я сама была на улице, ещё до того, как наступил самый пик жары, и я прекрасно знаю, чем забита голова на улице в самый разгар лета. Но днём мы с Эдисоном смотрели сериалы в доме, где был кондиционер. Мы довольно часто так сидели, забыв о всех проблемах, расслабляясь и представляя, что всё плохое, что с нами произошло за день, всего лишь выдумка, на самом деле всё отлично. И это всегда действовало. После таких самовнушений становилось легче на душе, будто ничего и не было. Для нас сериалы были своеобразной йогой.

Ничего не предвещало беды. Как вдруг кто-то постучал в дверь. Посмотрев на Эдисона, я поняла, что он кого-то ждал, чьё присутствие я бы не одобрила. С каждым новым шагом парня к двери я начинала волноваться всё больше и больше. Я как будто понимала, что сейчас должно было что-то произойти.

Когда Эдисон открыл дверь, я была, мягко сказать, в шоке. За дверью стола Лиззи — моя мать.

— Привет, Черешенка, — улыбнулась она, когда увидела меня.

Мне предстояла долгая поездка из Джексонвилла в небольшой, совершенно неприметный городок, который носит название Ковингтон. Именно в этом городе снимали мой любимый сериал «Дневники вампира». Но это сейчас не имеет значения. Мне придётся долго ехать вместе с ней — Лиззи — моей настоящей мамой. Во время поездки я понятия не имела понятия, что буду делать: молча обижаться за её давний поступок или стараться разузнать про её нынешнюю жизнь и про мои поиски. Меня очень интересовало то, что она так просто нашла меня, словно на мне был датчик. Как ей это удалось? Недолго думая, я немного обиженным голосом выдавила из себя, хотя и не очень рвалась заводить с ней разговор:

— Как ты меня нашла?

Сначала я слышала в ответ лишь молчание. Лиззи сидела на переднем водительском сиденье и следила за дорогой. Она словно не заметила моего вопроса. Неужели после случившегося я не имела права знать того, что касается меня? Не дождавшись ответа, я задала ей новый вопрос, который должен был задеть её:

— Зачем я тебе?

И вновь молчание, шум колёс, рычание мотора «мазды». Ничего не отвечая, она вела машину. И только один признак выдал то, что она не меня слышала: слишком часто после моих вопросов она стала смотреть в зеркало, где запросто видела меня на заднем сиденье. После тщетных попыток узнать необходимые мне вещи, я опустила руки. Она меня игнорировала, заставляла мучиться в загадках, задавать кучу вопросов, а я в ответ лишь должна улыбаться. Нет, так дело не пойдёт.

За окном мелькали незнакомые мне места. Зелёные леса, которые длились не больше километра, невысокие горы, ручейки и реки, деревни и города. Погода была солнечная, впрочем, как всегда. Редко во Флориде был дождь, град или гроза. Сколько себя помню, в год могло быть максимум три грозы, и столько же раз мог идти дождь. Меня всегда радовала такая погода: тепло, легко, солнечно, под яркими лучами солнца можно получить ровный красивый загар. Мне казалось, что цепочка между дождём и человеком коротка: сначала мы купаемся в каплях радости, затем простужаемся, эта простуда может вылиться в самый обыкновенный неврит, который можно вылечить, если вовремя обратиться к врачу, или же может быть всё гораздо серьёзнее — воспаление лёгких, которое не так просто вылечить. Думаю, не каждому такая перспектива по душе.

Тем временем у моей мамы нарастало что-то вроде нетерпения, психов или просто нервного срыва. Я могла поинтересоваться, что с ней происходит, но после последнего монолога я решила просто молчать. Если ей будет необходимо что-то спросить у меня или что-то сказать, то она не станет медлить. Это уже проверено. Она всё сильнее и быстрее начинала перебирать глазами каждый кусочек пейзажа за окном и всё реже смотрела на дорогу. Это меня всерьёз пугало. Хоть у неё уже и пятнадцатилетний стаж. Что её так тревожило, что она так нервничала? Не выдержав, она остановила машину на обочине, расстегнула свой ремень безопасности и повернулась в мою сторону. Её пугал мой расстроенный вид. Лиззи смотрела на меня с некой лаской, которой я давно не ощущала. Кажется, она знала, чего хочу я, поэтому она начала отвечать на мои вопросы, и даже на те, которые я не озвучивала:

— Черри, я понимаю, что сделала тебе тогда больно, — сказала она очень нежно, прикасаясь кончиками пальцев моей щеки. Но это было необходимо. Прошу тебя, выслушай меня. Отдала я тебя в приёмную семью только из-за того, что уже не могла тянуть нас обоих. Я сражалась за то, чтобы ты не нуждалась ни в чём. Но твой отец, после того, как бросил нас, ничего не присылал. Хотя в его полномочиях и обязанностях присылать тебе алименты. В общем, я больше не могла. Я работала на трёх работах практически одновременно, спала всего три-четыре часа в сутки, сильно уставала, а из-за этого менее продуктивно работала. И я отдала тебя Эдисону в надёжные руки, так как знала этого человека. Когда я тебя отдала, и ты уже начала жить спокойной жизнью, ко мне пришёл давний знакомый, который предложил мне продвигать своё творчество в лучшую сторону. Кто-то ему предложил продавать мои картины за невероятные деньги. У моих картин появился тайный покупатель. Он знал, что я пишу песни и рисую картины. И, прочитав один текст, увидев своими глазами одну из моих свежих картин, он пришёл в восторг. Тогда я задалась целью: я заработаю с песен и картин, куплю большой дом на заработанные деньги, обеспечу тебя всем, чем необходимо, во что бы мне это ни стало. Когда я набрала нужную сумму с гонораров, купила дом, сделала ремонт, я поняла, что я была близка к концу. Я помнила свою цель, которую на тот момент я почти выполнила. Оставалось только вернуть тебя домой. Понимаешь? Я вовсе не желала тебе зла.

Я слушала и понимала, что это правда, ведь её голос дрожал, руки тряслись, а из глаз вот-вот могли политься слёзы. Мне очень хотелось верить в это, поэтому я поддалась чувствам. Я не выдержала, и сама заплакала. Я ненавидела родную мать на протяжении трёх лет из-за того, что она бросила меня, хотя это было необходимостью. В моей голове звучал только один вопрос, на который я не получила ответ. Не раздумывая, я озвучила его: