По спине кто-то прошёлся холодной ладошкой. От этого меня начало трясти. Я оглянулась, чтобы увидеть человека, который подошёл ко мне. Это был Гидеон. Его взгляд был направлен в мои глаза, наполненные слезами. Сам парень был напряжён, свободный кулак был сжат с такой силой, что костяшки на пальцах побелели. Я знала, что ему я могу рассказать всё, поэтому я уткнулась ему в живот, который был на уровне с моей головой, и стала плакать в его чёрную футболку.
— Что случилось, Черри? — спросил он, в его голосе слышалось беспокойство. Я не хотела отвечать, хотя он не стал бы орать на меня и прижимать к стенке. — Ответь, прошу тебя!
— Л…Лиззи… — сквозь слёзы произнесла я. Со стороны показалось, будто я промямлила что-то невнятное, но Гидеон, кажется, понял мои слова.
— Что она сделала?
— Она… она… она… — заикалась я. Горло то сжималось, то разжималось, не позволяя сказать нормально фразу. — Она пыталась… поговорить со… мной о… о вчерашнем, — продолжала я говорить сквозь заикания, вызванные слезам и истерикой, — а я не хотела…
Я утром… ходила на… пробежку. А она… она… она… накинулась на меня… и скала кричать… прижимая к стене… спрашивать, где я была… И я просто… ушла из дома… Мне негде… ночевать…
— Об этом не беспокойся. Я позабочусь о ночлеге для тебя. Сейчас главная задача — это успокоить тебя. Пойдём в «Мистик Гриль», он уже открыт. Тебе стоит выпить кофе.
Он поднял меня с лавочки, своими тёплыми руками вытер слёзы, которые плавно катились по моим щекам, поцеловал в щёку и повел в «Мистик Гриль». Я не знала, сколько сейчас было времени, сколько я просидела на той лавочке, впрочем, это было уже не важно.
Мы зашли в здание, в котором было не очень ярко, но вполне уютно. Мягкий желтоватый свет придавал заведению некую загадочность и романтичность. Столики со стульями хаотично располагались по всей площади зала, которую не занимали барная стойка, за которой бармен и клишировано протирал стаканы, и стеллаж с алкогольными напитками во всю стену. Народа в заведении не было, так как было ещё утро. Первым делом я посмотрела на часы, висящие на стене, и удивилась, когда увидела 11:20. Истерика переросла в нечто большее, отчего я потеряла счёт времени, поэтому эти три часа прошли как несколько минут.
Мы сели за свободный столик, куда нам официантка принесла меню. Гидеон открыл меню, что-то выбрал и позвал официантку, вероятно, чтобы сделать заказ. Я всё это время смотрела на выключенный экран моего телефона, используя его как зеркало. Я не любитель косметики, но сегодня на пробежку я зачем-то накрасилась. Поэтому от моих слёз у меня потекла тушь. Мне стало очень стыдно, что я в таком виде сейчас сижу напротив него. Я перед Лиззи боялась так появиться, а тут перед парнем. Подошла официантка, и Гидеон сделал у неё «небольшой» заказ.
— Надеюсь, ты голодна, — сказал он, всё ещё разглядывая меню, когда ушла официантка.
— С чего ты это взял? — я хотела возразить, но мой желудок не дал соврать, предательски заурчав. У Гидеона суперслух, не думаю, что Гидеон не услышал этого.
— Ты явно голодна, иначе твой желудок не издавал бы таких звуков. Ты же знаешь, наверное, что для вампира человеческая еда — это как орешки — можно съесть любое количество пищи, но приходит только слабое насыщение. Зачем я стану тратить деньги на то, от чего насыщения даже не будет? Я всё это заказал для тебя.
— Желудок, может, и требует пищу, но я не буду ничего есть. Нет аппетита. Спасибо, конечно, но я не буду, прости.
— Черри, хоть у тебя и нет настроения, но себя ты не должна убиваться из-за Лиззи.
— Я не убиваю себя…
— Убиваешь. Ты изнуряешь себя. Не устраивай себе же голодовку. Нужно питаться. И не говори, что не будешь, я силой тебя заставлю.
— Обойдёмся без силы, — улыбнулась я и принялась пить кофе, который только что принесли.
Я смотрела на него, пока он расплачивался за завтрак. Кажется, так нельзя смотреть на людей, ведь людям становится неудобно сидеть под таким взором, но я не могла оторваться от его немного напряжённого, но очень притягательного лица. Такое ощущение, будто я уже видела его раньше, но где, я не понимала. Каждая чёрточка его лица, разрез глаз, ямочки на щеках, привлекательные скулы — всё это пленило меня. Если сейчас я так влюблена в него, что готова сделать всё ради него, то что же будет дальше?
Тем временем Гидеон уже расплатился с официанткой и посмотрел прямо на меня. Его взгляд меня мгновенно согрел. Слёзы, которые всё ещё текли ручьём с моих наверняка красных щёк, моментально впитались в кожу, на душе стало спокойнее. В его взгляде было нечто большее, чем просто тревога за моё состояние. Осознание того, что всё ещё мне родной человек причинил боль, сводилось к боли из-за бессилия. Он не мог её обидеть, я не дам, несмотря на то, что она сделала за эти дни. В этой тишине мне становилось неловко сидеть, поэтому я нарушила тишину своими вопросами:
— Расскажи о себе больше.
— Но ты мало что знаешь… — сказал он, повернувшись к окну.
— Вот именно… Я хочу знать про вампиров большее, чем только про питание.
— Хорошо. Расскажу. Но обещай не перебивать? — спросил он, улыбаясь, в ответ я только кивнула и принялась слушать. — У нас есть свои правила. Одно из них ты знаешь: мы не должны убивать людей, о нас не должны знать люди. Это свой секрет. Если хоть один человек узнает о нашем существовании, он должен умереть. За нарушением правил следят Первампиры, или, как я уже говорил, их называют ещё Чёрными мышами. Они находят всех людей, кто знает о вампиризме. И, хоть они ищут медленно, они находят всегда. Укрыться от них нельзя. У одного из них есть дар: видеть места, где находится тот или иной объект или существо. Я и так подверг тебя опасности. Избавить от смерти человека может лишь вампир, который либо отдаст жизнь за него, либо обратит его в вампира.
На минуту он замолчал. В его глазах читались боль и переживание. Любой человек на моём месте испугался бы, но я не чувствовала страха.
— Гидеон, со мной всё будет хорошо, — сказала я тихим голосом, погладив тыльной стороной руки его щёку.
— Я надеюсь на это. Остаётся только надеяться на то, что они пощадят тебя, не случись что, ведь ты третий человек в мире, который знает о рунах. Иначе я не прощу себе этого.
— Со мной будет всё хорошо, Гидеон. Я не дам себя в обиду.
— Они сильнее тебя. И каждый из них наделён такой силой, перед которой не устоит даже вампир. Ты не сможешь противостоять им. Одна мысль, что тебе могут причинить боль, сводит меня с ума.
— Но ты тоже можешь причинить мне боль…
— И я уже причинил её тебе вчера вечером, когда впился в тебя. Я мог убить тебя. Зачем ты дала мне это сделать?
— Ты был голоден. Я не могла видеть, как ты мучаешься. Поэтому я доверилась тебе.
— А если бы я не остановился? А если бы я выпил всю кровь в тебе?
— Но ты смог остановиться вовремя. Смог. Давай сменим тему. Хорошо? Расскажи мне ещё про ваши правила и Чёрных мышей?
Не желая видеть, как он болезненно вспоминал вчерашнюю ситуацию, я сменила тему, на которую ему не будет больно говорить. Гидеон смотрел на меня всё тем же испуганным взглядом, полным боли, но, кажется, был рад тому, что я сменила тему.
— Хорошо. В основе вампиризма стоят три вампира. Это Первампиры. Они повелители своего рода. Каждый из вампиров приходится друг другу братьями. В любой битве, в каждой поездке, абсолютно везде они держатся вместе. И если с одним из них что-то случится, погибнет весь вампирский род. Именно из-за этого их прозвали Трэфратэлли. В переводе с итальянского это переводится, как «троебратство», или проще говоря «три брата». Они самые могущественные, как я уже говорил. Ни один вампир, не говоря уже и про человека, не может устоять перед их силами. Что ещё ты хочешь знать о них?
— Как они появились на свет? Как они создали вампиризм? Они такими родились?
— Занимательная история, — ухмыльнулся он, — на самом деле. Нет, они родились обычными итальянскими детьми-тройняшками.
