— Откройте! — у-и-жжж-ий… — Слово выливается в дикую какофонию звуков бушующей метели. Точно за дверью тысячи палачей уныло точат ножи и, скрежеща зубами, завывают:

— Откройте!..

Старик почти машинально поднимает крюк. На него валится белая фигура — мертвец, охватывает его крепко, крепко и прижимает к себе.

Кровь застывает в жилах будочника.

Но лишь на секунду.

— Товарищ, помогите! — слабым голосом шепчет Спиридоныч. — Они меня раздели и хотели убить… Я совершенно замерз.

— Сейчас, браток, сейчас.

Будочник закрывает дверь и, прикрыв Спиридоныча кое-как своим полушубком, затапливает печурку.

— Сейчас чайку выпьем. Попьешь — отойдет.

А за дверью бушует метель.

Ветер треплет волосы убитых и замученных и… Точно устыдившись белогвардейских зверств, торопясь окутывает трупы белыми снежинками.

Уже с полчаса какая-то женщина прогуливается взад и вперед по тротуару недалеко от японского клуба.

Ранний утренний час. Что нужно этой женщине?

Вдруг к ней со стороны клуба быстро приближается Ефим и шепчет:

— Он!

В это мгновение появляется в полосе света автомобиля женщина. Она заламывает руки и с громким стоном падает на панель, почти посреди дороги.

— Остановите машину! — кричит Луцкий шоферу. — Тут упала какая-то женщина.

Он мгновенно выскакивает из автомобиля и подбегает к упавшей.

— Мадам, мадемуазель… Что с вами?

Она, по-видимому, без сознания. Глаза закрыты. На нежном овале лица яркий румянец. Тонкие алые губы еле заметно вздрагивают.

Что-то знакомое! Да, да — он ее где-то видел — он припоминает. Но каким образом она здесь?

— Шофер, помогите ее положить в автомобиль!

Китаец про себя двусмысленно улыбается.

— Мадам умирай, мадам капитана…

— Дурак! Поезжай ко мне. Быстрее!

Он бережно укладывает ее на сиденье автомобиля и рукой поддерживает беспомощно спущенную голову Ольги.

Как странно! Опять эта женщина! Но уже не как образ, а в'явь.

Быстро автомобиль доезжает до дома Луцкого. Он берет Ольгу на руки и относит в столовую на большой диван.

Ольга раскрывает глаза.

— Где я? Ох, пустите! Где я?

— Не бойтесь, не бойтесь. Я вам не сделаю никакого вреда. Я — ваш знакомый.

— Вы?

— Ну, да. Разве вы не помните: японский штаб, допрос, офицер. А затем я не уверен, но мне кажется, что я видел вас во Владивостоке.

— Так это вы? — Ольга порывисто схватывает его руку. Но в тот же момент порыв гаснет…

— Вы меня подобрали, чтобы арестовать и повести опять в ваш штаб?!

И с истеричной решимостью:

— Но, знайте, я вам не сдамся… Я…

— Зачем, зачем! Ну, не волнуйтесь. С вами был обморок, и вам вредно волноваться. Я уже сказал, что я вам не сделаю никакого вреда.

— Ну, так пустите меня! Я хочу домой!

— Пожалуйста, но я был бы счастлив, если бы вы разрешили мне довести вас в моем автомобиле.

— Хорошо… Я так устала… — Она уже доверчиво прислоняется к плечу полковника.

Рука ее случайно остается в руке полковника. Полковник не отнимает своей. Голова Ольги медленно опускается на подушечку дивана, и она закрывает глаза.

Через несколько секунд грудь ее равномерно поднимается и опускается — она спит.

— Еще как девочка, — думает Луцкий. — Совсем маленькая, но уже побывала на фронтах, страдала… Чем она занимается теперь?

Он не знает. Но она так мила… невинна…

И, подчиняясь какому-то неведомому рефлексу, он машинально наклоняется к ней и еле заметно дотрагивается губами до ее руки…

— Очень вам благодарна, — говорит Ольга Луцкому у под'езда его дома. — Уже утро, и я пойду пешком…

— Я буду рад вас видеть у себя…

Ольга сдвигает брови.

— Нет, нет! — предупреждает ее Луцкий, порывисто схватывая ее руку. — Просто так, поверьте мне.

— Хорошо, я верю вам, — отвечает Ольга.

— Я буду ждать вас завтра в шесть…

— Хорошо!

Ольга уходит. Она довольна. Не даром они с Ефимом вслед за Луцким приехали из Владивостока сюда в Харбин… Не даром.

— Поймите же наконец, что это и есть интересы нашего народа… поймите, что…

Полковник увлекся своей миссией наставника и говорит, говорит убежденно… Аудитория для полковника благодатная: всего два розовых ушка…

Ольга слушает с видимым вниманием. Изредка возражает, но мягко, точно провинившаяся уступает.

Полковник в восторге.

Как быстро ему удалось повлиять на нее! Вот что значит сила убеждения. Никак — личный магнетизм.

— А теперь расскажите что-нибудь из своих похождений, — просит Ольга.

Полковник не заставляет ждать. Одна за другой перед глазами Ольги развертываются картины его фронтовой жизни, десятки рискованных предприятий, из которых полковник всегда выходил победителем.

И в подтверждение своих рассказов он то и дело демонстрирует фотографические карточки, кинжалы, револьверы…

— Вот эта шкатулка — подарок персидского посла. Когда я был начальником дивизии на Кавказе…

— Вы были и начальником дивизии? — с явным восхищением восклицает Ольга.

— Да! Да вот взгляните на этот документ… — он вынимает и показывает ей мандат штаба.

— Вы, вероятно, занимали много ответственных постов? — не скрывая своего любопытства, спрашивает Ольга.

— О! — и один за другим перед глазами Ольги раскрываются различные мандаты и назначения.

— Интересно! — только и может выговорить Ольга.

Полковник чувствует, как он вырастает в ее глазах, и это пьянит его самолюбие. Ему хочется быть самым умным, ловким, сильным, — чтобы она… да может ли это быть… чтобы она полюбила его крепко, крепко — вот сейчас — навсегда…

Стрелки миниатюрных часов на браслете Ольги показывают без пяти восемь.

— А что у вас за странные трости в передней? — спрашивает Ольга. — Я видела их, когда вошла. Это тоже реликвии?

— О, это замечательная история… Вы заметили, что концы их зазубрены…

— Нет, я не успела их разглядеть.

— Я сейчас вам их принесу.

Полковник выходит. Быстрым движением Ольга схватывает бумажник, раскрывает: нет, нет! Все бумаги! А! Потайное отделение: вот он — голубой конверт.

Два шага к камину. Конец свесившегося внутри камина шнура. Конверт и шнур — вверх.

Одна минута девятого.

Ольга спокойно перебирает коллекции открыток, когда входит полковник. В руках у него две трости.

— Так вот — эта история началась еще в Сингапуре… Мы…

С крыши соседнего с домом полковника здания спускается Ефим.

— Все теперь прекрасно. Лишь бы Ольга выпуталась. Ну — она-то сумеет…

Длинные тени ползут за Ефимом.

Неожиданно черный мешок окутывает его голову, и чьи- то цепкие пальцы сжимают горло.

Но Ефим не зря — бывший токарь. Мускулы упругие, крепкие, как сталь пружинясь напрягаются.

Ра-ас-с-с! — резкий поворот, и сразу слышно, как один из напавших со стоном валится.

Он тотчас же вскакивает. Но полторы секунды достаточно, чтобы, схватив через плечо голову другого противника, бросить его наземь.

В следующую секунду Ефим сбрасывает и мешок.

Только теперь он видит, что напавшие на него: два китайца.

Первый из них вскакивает на ноги, схватывает Ефима за горло. В то же время второй, тоже поднявшийся, наваливается на Ефима сзади.

Три тела клубком катятся по земле. Ефим чувствует, что китайцы все-таки его одолеют. Но что им надо?

Вдруг наверху Ефима лежащий китаец вскакивает на ноги. Одну секунду видит Ефим: в руках китайца голубой конверт. Рванувшись со всей силой, Ефим тоже вскакивает на ноги и схватывает конверт. Удар коленом в живот — китаец падает. В руках Ефима половина конверта.