— Мадьяр? Кто такой? Большевик?
— Да. О, знаете — он интересный человек.
— Именно?
— Он бил мадьярский офицер… А потэм служил у большевиков в Иркутску.
— Ну?
— Егда мы взяли Иркутск… а… Читу… тэн Либкнехт ушэл со своим мадьярским отрядэм в тайгу…
— В тайгу?
— Да… Он бил сначала в Амурской области, а потэм вышэл в Приморье.
— Да… И что же?
— Ну… егда Лазо бил разбит — ви знаетэ… Лазо теперь о-кон-ча-тель-но разбитый…
— Да, да, знаю… ну?
— Ну… тэн мадьяр Либкнехт бил пойман… А потэм… его — сюда… в наш лягер. Високий такий, красивый, черный — негодьяй… большевик…
— Ха-ха-ха!.. Вы его не очень любите, мосье Чечек.
— О-о-о!.. Ви сами знаетэ — чехи не любят мадьяров.
— Да?.. А почему же, скажите, он об'явил голодовку?
— О, понимаетэ… он говорит, что в лягере… пльохо… обращение… а… тэн… другие… большевики… тоже… з ним… бунтуют.
— По-моему, такой человек опасен.
— Ну, конечно!., хотя-я…
— А он не убежит?
— Нет!.. Караул японский… а… чешский…
— Чего же с ним возятся?.. Вы как думаете, его расстреляют?
— Я думаю… Такий негодьяй… Но… теперь… Ви сами знаетэ… Американцы… а… правительство…
— Да, да… А вот, что: помнится мне, бывает так: приезжают в тюрьму или в лагерь несколько офицеров… Если есть опасные большевики… Ну… забирают их… и… увозят. Кончено. Пароль, приказания есть… кажется словесные… И администрация лагеря тут не причем. Бывает ведь?
— Да… Било… Ноо…
— Мосье Чечек! Ведь это правильно! Борьба… В интересах дела. Тем более такие люди, как… А вы знате, что!.. Вы меня заинтересовали. Мне очень хочется увидеть этого Либкнехта. Можно?
— Конечно.
— Вы едете сейчас. Разрешите мне с вами?
— С большим удовольствием.
— Вы очень любезны.
— Пожалюста…
— Так едем?!
— Едэм.
— Я сию минуту… Так значит, чехи не любят мадьяров?..
— О-о-о!
2. Концентрационные лагери
— Что мы не люди, што ли?..
— Звери?!
— Собаки?! Да?
Толпа заключенных шумит, волнуется:
— Голодом морят!
— Хлеб это разве?.. Свиньи есть не станут!..
— Не станут…
— Да-а-а…
— На обед баланда какая-то…
— В баню не водят…
— Вши совсем заели…
— Доктора нет…
— Да-а-а…
— Больные вместе со здоровыми валяются!..
— Помирай, как хочешь!
— Да-а-а… И мрем.
Шумят… Грязные… серые… страшные…
— Каратышка Баранов… рукава засучив, юлой вертится… Глазенки сверкают… кричит:
— Сволочи!.. Командира нашего до чего довели! Голодать заставили! Уморят…
Прокурор Чечек:
— Нэ вольнуйтэсь… нэ беспокойтэсь… Это будет разобрано… Подождитэ… Же будетэ вольноваться… тэн-то… вам хуже будет…
Быстро подходит комендант лагеря Вилк.
— На-здар, братрше прокурору!
— На-здар, братрше коменданту! Если они почнут слишком… то ви…
— Нэ беспокойтэсь. Я того лиду знаю… Я справлюсь.
Смолкают. Вилк свиреп.
Узкая камера. Окно с решеткой.
Либкнехт лежит на койке… Худой… бледный.
Восемь дней голодает — ослаб.
Дверь скрипит… открывается…
Вскочил.
Входит прокурор Чечек. С ним дама. И… на Либкнехта — через лорнет. Что ей надо?..
Чечек, волнуясь, говорит по-немецки:
— …это все, что можно сделать. Остальное, то, что вы просите…
— Требую!
— …пока невозможно. Там посмотрим… А теперь вы должны прекратить голодовку.
— Нэт!
— Лагерь волнуется. Вы делаете плохо и себе и им. Ответственность на вас. Говорю вам, — прекратите.
— Нэт!
Поворачивается спиной.
Чечек про себя:
— Сакраменто!
В автомобиле:
— Мосье Чечек! Я, кажется, права: это человек… очень опасный.
— Ничего… Ему тоже… будет…
— Да?! И следует. Кстати! Я буду очень рада видеть вас сегодня у себя… Вечером… часов в десять! Будете?
— С большим удовольствием.
— Жду.
3. Хочу
Две Ольги, большая и маленькая, о чем-то взволнованно шепчутся. Работу забыли.
Мадам Танго… немолодая (молодится — это позволительно), одета с достоинством…
Томно просматривает книгу заказов.
— Олечка! Этот… ваш знакомый… все еще голодает?
— Да.
— Я знаю. Бедный! Мне говорил Роберт Поллак… А вы знаете, этот чешский солдат очень милый… Не правда ли?.. Да? Надо не забыть послать с ним в лагерь передачу…
— Кто это под‘ехал?.. Смотрите! — полковник Луцкий!
Ольга большая быстро встает и уходит… за портьеры.
— Один?!. Странно!.. А, вот и баронесса… Олечка, ты пришила канзу. Готово? Хорошо. Приготовь… — и мадам Танго жеманно приветствует баронессу и Луцкого.
— …вы сами видели Либкнехта?
— Да.
Они говорят по-английски.
Маленькая Ольга укладывает тюль и вся — внимание…
— Он необычайно красив…
— Гм…
— Но, вы знаете… такой враг опасен. Вчера вечером был у меня Чечек. Я говорила с ним… Он со мной согласен.
— Да?
— А у меня к вам просьба.
— Слушаю.
— Вы сейчас свободны?
— Не совсем, но…
— Милый, сделайте мне одолжение… Разыщите этого сотника… Баулина… Спешно… И пошлите ко мне. Я хочу…
— Что?
— Впрочем, это не важно… Так вы разыщете?
— Да. Но… что вы хотите?
— Я… Хочу… Чтобы вы сегодня вечером были у меня…
И баронесса улыбается. Лукаво… загадочно…
4. Действуют…
Все в сборе.
Две Ольги, Танючка, Кокушкин, Игорь Сибирцев. Бледный, курносый Кокушкин не сидит на месте:
— Слушай, Оля! Тебе это не померещилось.
— Да нет же. Вот странный… Спроси Ольгу.
— Или это просто… так… Пустяки.
— Нет. Не пустяки… Видно сразу, что Глинская что то затевает.
— Недаром она просила разыскать этого палача Баулина.
— А ведь правда. Тогда знаете что? — Кокушкин сразу вспыхивает, — не хотят ли они его тайком вывести в расход?
— Вот видишь, какой ты… — смеется Танючка — то пустяки, то — в расход.
— Нет… правда…
— Не знаю… — Ольга большая хмурит бровки — она говорила, что он очень красив… И в голосе у нее было что-то такое… непонятное.
— А может быть, она влюбилась в него и хочет переманить к белым… — опять вспыхивает Кокушкин…
А маленькая Ольга… тихо-тихо:
— Едва-ли… Я что-то боюсь за него, надо предупредить Раева.
Танючка — Игорю:
— Слушай… ты что же молчишь?
Игорь поднимается и… медленно:
— Я за него не боюсь… но… странно… Во всяком случае, Ольга, пиши записку… Этот самый чех у твоей мадамы сегодня будет?
— Да.
— Сделай так, чтобы было передано. Пиши.
Ее рука на его плече… и глаза близко-близко…
— Вот видите, милый прокурор, это очень просто… От вас нужен только пропуск и приказание отпустить его на допрос… А дальше… дело конвоя… Во время попытки к бегству… Понимаете?
— Есть… Понимаю?
— Целуйте.
Рука… белая… нежная-нежная.
… — Итак, сотник… теперь вы знаете, что это большая, важная тайна… Я выбрала вас… Все должны думать, что ему удалось бежать. Это необходимо… С ним мы уже давно сговорились… Это будет наш лучший шпион… Но вы об этом — никому… Благо родины…
— Слушаюсь, — баронесса! Можете положиться.
— Я знаю… — и— также, как и прокурору:
— Целуйте.
5. Каприз исполнен
За решеткой окна чех часовой стоит и тихо-тихо поет:
«Ма мила матичка
Либала маличко…»
Замолк… Слушает: как будто стукнуло что-то.
Нет. Снова и снова поет:
«Зарныца выходзи
Мила мня не будзи…»
