– Дорогие бедняжки! В следующий раз, если вам будет плохо, вы должны сразу же прийти и рассказать мне! И какой ужас! Я так испугалась, что вы попали в серьезную переделку, а потом Джулия сказала мне, что это ее вина. Я очень сердита на нее. Одна девочка как-то проделала подобное со мной, и я знаю, какой несчастной из-за этого себя чувствуешь. А теперь, пожалуйста, пожалуйста, вернитесь. Вас в Замке ждет сюрприз.
Коту и Дженет ничего не оставалось, кроме как забраться на заднее сиденье автомобиля и позволить отвезти себя обратно в Замок. Они были несчастны. Страдания Кота возросли от того, что его начало тошнить, как только автомобиль запрыгал задним ходом к воротам, где Милли смогла развернуть его. От запаха ежевики, доносившегося из промокшей шляпы Дженет, ему делалось еще хуже.
Милли, Роджер и Джулия испытывали громадное облегчение, что нашли их. Они весело болтали всю дорогу. Сквозь тошноту у Кота возникло впечатление – хотя ни один из них этого не говорил, – что особенно они были рады найти Дженет и Кота раньше, чем Крестоманси узнал, что они пропали. Ни Коту, ни Дженет лучше от этого не стало.
Пять минут спустя машина прошуршала по аллее и остановилась у парадной двери Замка. Кот грустно подумал, что дворецкий открыл ее для них именно так, как хотела Гвендолен. Более того, дворецкий церемонно забрал у Дженет сочащуюся шляпу.
– Я позабочусь, чтобы это попало к повару, – сказал он.
Милли заверила Дженет, что ее платье не сильно пострадало, и повела их в комнату, которую называли Малая Гостиная.
– Это означает, конечно, что в ней всего семьдесят квадратных футов, – сказала она. – Заходите. Вас ждет там чай.
Они вошли. Посреди большой квадратной комнаты на самом краешке позолоченного кресла нервно сидела тонкая сухонькая женщина в украшенной бисером черной одежде. Когда дверь открылась, она, подпрыгнув, развернулась.
Кот забыл о том, что его тошнило.
– Миссис Шарп! – закричал он и бросился обнимать ее.
Несмотря на нервозность, миссис Шарп была вне себя от радости.
– Это же мой Кот! Ну-ка отойди, дай мне посмотреть на тебя, и на тебя тоже, Гвендолен, милая. Честное слово, на вас слишком нарядная одежда, чтобы в ней играть! Ты поправился, Кот. А ты, Гвендолен, похудела. Я могу это понять, дорогая, поверь мне! И вы только посмотрите на чай, который принесли для нас троих!
Это был чудесный чай – даже лучше, чем тогда на поляне. Как всегда алчная миссис Шарп принялась поглощать столько угощения, сколько могла съесть, и без умолку болтать.
– Да, мы вчера приехали на поезде – мистер Нострум и я. После того, как я получила твою открытку, Кот, я не могла оставаться спокойной, пока не увижу вас обоих, а поскольку мои связи и прочее принесли неплохие средства, я чувствовала, что имею на это право. Когда я появилась здесь у дверей, меня встретили точно королевскую особу. Не к чему придраться. Если бы меня только трогало подобное в этом Замке. Скажи, Гвендолен, милая, он действует на тебя так же, как на меня?
– А как он на вас действует? – осторожно спросила Дженет.
– Я вся сплошные нервы, – ответила миссис Шарп. – Чувствую себя слабой и пугливой, как котенок – и это напоминает мне кое-о-чем, Кот, но я скажу тебе позже. Здесь так тихо. Пока вы не пришли, я всё пыталась понять, что это такое – а вас долго не было, солнышки, – и меня наконец озарило. Это колдовство, вот что это такое, и ужасно сильное притом, против нас, ведьм. Я сказала себе: «Этот Замок не любит ведьм, вот в чем дело!» – и посочувствовала тебе, Гвендолен. Заставь его отправить тебя куда-нибудь учиться. Ты будешь счастливее.
Она продолжила болтать. Она была счастлива видеть их обоих, а Кота постоянно одаривала особо гордыми и нежными взглядами. Кот подумал, что она убедила себя, будто растила его с младенчества. В конце концов, она знала его с рождения.
– Расскажите нам про улицу Шабаша, – жадно попросил он.
– Я как раз собиралась, – сказала миссис Шарп. – Помните, мисс Ларкинс? Раздражительная девушка с рыжими волосами, которая предсказывала будущее? Сама я всегда была о ней невысокого мнения. Но кое-кто оценил ее больше. Благодарный клиент устроил ее в Салон на улице Оков. Улица Шабаша теперь для нее недостаточно хороша. Везет же некоторым! Но мне тоже повезло. Я рассказывала вам в письме – не так ли, Кот? – о том, что мне дали пять фунтов за того старого кота, в которого ты превратила скрипку нашего Кота, Гвендолен. Так вот, его купил такой забавный коротышка. Пока мы поджидали, чтобы поймать кота – вы знаете, как он никогда не появляется, когда нужен, – этот коротышка без конца рассказывал мне всё о долях и акциях, и капиталовложениях, и всё в таком роде. То, чего я никогда не могла понять. Он рассказывал мне, что я должна сделать с теми пятью фунтами, которые он мне дал, пока у меня голова не пошла кругом. Ну, я не слишком на это рассчитывала, но подумала, почему бы не попробовать. И я сделала, как он сказал, насколько смогла вспомнить. И знаете, эти пять фунтов принесли сотню! Сотню фунтов он мне подарил!
– Должно быть, он финансовый волшебник, – заметила Дженет.
Она просто пошутила, чтобы немного взбодриться. Ей необходимо было взбодриться по многим причинам. Но миссис Шарп поняла ее буквально.
– Так и есть, моя дорогая! Ты всегда такая умница. Я знаю, что он финансовый волшебник, поскольку я рассказала мистеру Ноструму, и мистер Нострум сделал точно то же самое, что и я, со своими пятью фунтами – или, может, там было больше – и потерял всё до последнего пенни. А еще…
Кот наблюдал за миссис Шарп, пока она болтала. Он был озадачен и опечален. Он любил миссис Шарп по-прежнему. Но понял, что бежать к ней было совершенно бесполезно. Она была слабым и непорядочным человеком. Она не стала бы помогать им, а отправила бы обратно в Замок, попытавшись вытянуть из Крестоманси за это деньги. А связи в Лондоне, которыми она хвасталась, на тот момент были лишь хвастовством. Кот задался вопросом, насколько сильно он изменился – и почему, – чтобы понимать всё это. Но он знал – столь же точно, как если бы миссис Шарп повернулась к нему в своем позолоченном кресле и сама его в этом заверила, – и это расстраивало его.
Когда миссис Шарп съела всё, что можно, у нее сделался очень нервный вид. Возможно, Замок угнетал ее. Наконец, она встала и нервно поспешила к дальнему окну, в рассеянности прихватив с собой чашку.
– Подойдите объясните мне, что там за окном, – сказала она. – Так грандиозно, что я не могу понять.
Кот с Дженет услужливо подошли к ней. После чего миссис Шарп поразилась, обнаружив, что у нее в руке пустая чашка.
– О, посмотрите-ка на это, – сказала она, дрожа от нервозности. – Я унесу ее с собой, если не буду осторожна.
– Лучше не надо, – сказал Кот. – Она наверняка зачарована. Всё, что выносишь наружу, начинает кричать о том, кому оно принадлежит.
– Неужели?
Вся трепеща, миссис Шарп передала Дженет чашку, а следом за ней с очень виноватым видом достала из своей сумочки две серебряные ложки и щипцы для сахара.
– Вот, дорогая. Не могла бы ты отнести это обратно на стол?
Дженет ушла, преодолевая ярды ковра, и как только она оказалась вне пределов слышимости, миссис Шарп наклонилась и прошептала:
– Ты говорил с мистером Нострумом, Кот?
Кот кивнул.
Миссис Шарп тут же занервничала гораздо более искренне.
– Не делай того, что он говорит, милый, – прошептала она. – Ни в коем случае. Слышишь меня? Это безнравственное вопиющее безобразие, и ты не должен этого делать!
Затем, пока Дженет медленно шла обратно – медленно, поскольку она видела, что миссис Шарп хочет сказать что-то Коту наедине, – миссис Шарп неискренне воскликнула:
– О, эти громадные древние дубы! Они, должно быть, старше меня!
– Это кедры, – всё, что смог ответить Кот.
– Что ж, это был чудесный чай, солнышки, и замечательно было повидать вас, – сказала миссис Шарп. – И я рада, что вы предупредили меня насчет этих ложек. Всегда считала, что зачаровывать имущество – низкая злобная уловка. А теперь мне пора идти. Меня ждет мистер Нострум.
