Все, кроме Кота, продолжили ужинать. А он невольно представлял, как существо гримасничает и дергается у стекла за оранжевыми занавесками, и от этих мыслей не мог есть.

– Всё в порядке, глупый! Я отослала его, – произнесла Гвендолен неприятным от ярости голосом.

Гвендолен дала выход ярости в своей комнате после ужина. Она прыгала по кровати и с воплями раскидывала подушки. Кот предусмотрительно прижался спиной к стене, ожидая, когда она перестанет. Но Гвендолен не перестала, пока не поклялась развернуть кампанию против Крестоманси.

– Ненавижу это место! – орала она. – Они пытаются всё покрыть нежной ласковой любезностью. Ненавижу это, ненавижу! – ее голос приглушался бархатом, которым была обита ее комната, и поглощался господствующей мягкостью Замка. – Ты слышал? – вопила Гвендолен. – Пуховое одеяло отвратительной любезности! Я разрушила их поляну, так они напоили меня чаем. Я наколдовала очаровательное привидение, а они задернули занавески. «Фрейзер, будьте добры – задерните занавески!» Грр! Меня тошнит от Крестоманси!

– Мне это приведение не показалось очаровательным, – передернулся Кот.

– Ха-ха! Ты ведь не знал, что я способна на такое, да? Оно было не для того, чтобы испугать тебя, идиот! А для того, чтобы шокировать Крестоманси. Ненавижу его! Он даже не заинтересовался.

– Если он не заинтересовался тобой, зачем тогда пригласил нас жить сюда? – полюбопытствовал Кот.

Это поразило Гвендолен:

– Как-то я не задумывалась. Возможно, это важно. Уходи. Я хочу подумать над этим. В любом случае, – крикнула она, когда Кот пошел к двери, – он заинтересуется, даже если это последнее, что я сделаю! Я собираюсь творить что-нибудь каждый день, пока он не заметит!

И снова Кот остался в мрачном одиночестве. Вспомнив, что сказала Милли, он пошел в игровую. Но там Роджер и Джулия на запятнанном ковре играли в солдатиков. Вокруг маршировали маленькие оловянные гренадеры. Некоторые поворачивали кверху пушку. Другие лежали за диванными подушками, стреляя из винтовок крошечными, как булавочный укол, взрывами. Роджер и Джулия обернулись с виноватым видом.

– Ты же не расскажешь об этом, правда? – спросила Джулия.

– Хочешь тоже поиграть? – вежливо предложил Роджер.

– О, нет, спасибо, – поспешно ответил Кот.

Он знал, что никогда не сможет участвовать в таких играх, если Гвендолен не поможет ему. Но он не осмеливался тревожить Гвендолен в ее нынешнем настроении. И ему ничего не оставалось, как отказаться. А потом Кот вспомнил, что Милли явно ждала, что он изучит Замок больше, чем изучил до сих пор. И он отправился на исследования, чувствуя себя довольно-таки дерзким.

Вечером Замок казался странным. Через равные промежутки висели маленькие тусклые электрические светильники. Зеленый ковер мягко светился, и вещи отражались в отполированном полу и стенах даже сильнее, чем днем. Кот тихо продвигался вперед в окружении нескольких отражений самого себя, в итоге почти потеряв ощущение реальности. Все двери, которые он видел, были закрыты. Кот послушал возле пары из них, но ничего не услышал. Открыть их ему не хватило смелости. И он продолжал идти дальше и дальше.

Некоторое время спустя он обнаружил, что каким-то образом обошел вокруг, оказавшись в старой части Замка. Стены здесь были из побеленного камня, и все окна углублялись в стены почти на три фута. Затем Кот вышел к лестнице – копии той, которая витком поднималась в его комнату, только эта закручивалась в противоположном направлении. Кот начал осторожно подниматься.

Он был как раз на последнем изгибе, когда наверху открылась дверь. На верхнем пролете лестницы возник более яркий прямоугольник света, и в нем появилась тень, которая могла принадлежать только Крестоманси. Больше ничья тень не могла быть такой высокой, с такой гладкой головой и таким количеством оборок на груди. Кот остановился.

– И будем надеяться, испорченная девчонка не попытается снова, – говорил Крестоманси, находившийся наверху вне поля зрения – его голос звучал куда встревоженнее обычного и довольно-таки сердито.

С более далекого расстояния ответил голос мистера Сондерса:

– Я уже сыт ею по горло, честно говоря. Надеюсь, она вскоре возьмется за ум. Что ей взбрело в голову так растрачивать источник своей силы?

– Невежество, – ответил Крестоманси. – Если бы я считал, что она имеет хоть малейшее представление о том, что творит, это стало бы последним, что она сделала в этом роде – или в любом другом.

– Я сидел спиной, – сказал мистер Сондерс. – Что это было? Номер пять?

– Нет. Номер три, судя по его волосам. Призрак, – ответил Крестоманси. – За что мы должны быть благодарны.

Он начал спускаться по лестнице. Кот был слишком испуган, чтобы пошевелиться.

– Надо будет заставить Экспертную Комиссию пересмотреть их Курсы Начальной Магии, – через плечо сказал Крестоманси, спускаясь, – чтобы они включили больше теории. Эти третьесортные маги выталкивают успешных учеников прямо на продвинутую работу, совершенно не дав им надлежащих основ, – Крестоманси спустился за поворот и увидел Кота. – О, привет. Я не знал, что ты здесь. Не хочешь подняться посмотреть на мастерскую Майкла?

Кот кивнул. Он не осмеливался поступить иначе.

Однако Крестоманси казался дружелюбным. Как и мистер Сондрес, когда Крестоманси провел Кота в комнату наверху лестницы.

– Привет, Эрик, – весело поздоровался он. – Оглядись. Что-нибудь здесь тебе о чем-нибудь говорит?

Кот покачал головой. Комната, как и его собственная, была круглой, но больше размером, и представляла собой настоящую мастерскую мага. Это он мог понять. Он узнал пятиконечную звезду, нарисованную на полу. Запах, исходящий от горящего факела, свисающего с потолка, был тем же, что стоял на улице Шабаша в Уолверкоте. Но он не имел понятия о предназначении вещей, разложенных на разнообразных столах. Один стол был заставлен ретортами и перегонными кубами – в некоторых что-то кипело, некоторые были пустыми. На другом стопками возвышались книги и свитки. По всей поверхности третьего верстака были мелом нарисованы знаки, а среди них лежала мумия какого-то существа.

Взгляд Кота прошелся по всему этому, и по книгам, которыми были забиты полки на стенах, и по другим полкам, заставленным стеклянными кувшинами с ингредиентами – большими кувшинами, как в кондитерской. Он понял, что мистер Сондерс работает с размахом. Скользящий взгляд Кота пробежался по некоторым этикеткам на больших кувшинах: «Глаза тритона», «Арабская камедь», «Эликсир зверобоя», «Драконья кровь (высушенная)». Последний кувшин был почти полностью заполнен темно-коричневым порошком. Взгляд Кота вернулся к мумии животного, растянувшегося среди меловых знаков на третьем столе. На его лапах были когти, как у собаки. Оно походило на большую ящерицу, но на спине у него, кажется, имелись крылья. Кот был почти уверен, что когда-то оно было маленьким драконом.

– Ни о чем не говорит, а? – произнес мистер Сондерс.

Кот обернулся и обнаружил, что Крестоманси ушел. От этого он почувствовал себя немного свободнее.

– Должно быть, это немало стоит, – сказал он.

– К счастью, платят налогоплательщики, – ответил мистер Сондерс. – Хочешь узнать, для чего всё это?

– Имеете в виду, изучать магию? – спросил Кот. – Нет. Нет, спасибо. У меня ничего не выйдет.

– Ну, у меня на уме были по меньшей мере еще два варианта, помимо магии. Но почему ты считаешь, что у тебя ничего не выйдет?

– Потому что я не могу ее творить, – объяснил Кот. – Чары меня просто не слушаются.

– А ты уверен, что брался за них правильно? – спросил мистер Сондерс.

Он подошел к мумии дракона – или что это было – и рассеянно щелкнул ее. К отвращению Кота, существо всё передернулось. Прозрачные крылья на спине дрогнули и расправились. А потом оно снова стало безжизненным. От этого зрелища Кот попятился к двери. Он почти так же сильно встревожился, как когда мисс Ларкинс внезапно заговорила мужским голосом. И, если подумать, голос не так уж отличался от голоса мистера Сондерса.