В тот же момент Гвендолен протянула к ним свою руку. Она не произнесла ни слова. Как и миссис Шарп. Их руки замерли в воздухе. Возникло ощущение яростной невидимой борьбы. Затем миссис Шарп убрала руку.

– Спасибо, – холодно произнесла Гвендолен и спрятала серьги в карман своего черного платья.

– Видишь, что я имею в виду? – сказала миссис Шарп, достойно принимая поражение. – У тебя настоящий талант, дорогуша!

И вернулась к сортировке вещей в коробке. Она переворошила старую трубку, ленты, веточку белого вереска, меню, билеты на концерт и взяла связку старых писем.

– Любовные письма, – произнесла она, проведя большим пальцем по их краю. – Его к ней, – не глядя, она положила связку и взяла другую. – Ее к нему. Никакой пользы.

Наблюдая, как широкий лиловый палец миссис Шарп шуршит вдоль третьей связки писем, Кот подумал, что способности ведьмы экономят немало времени.

– Деловые письма, – сказала миссис Шарп. Ее палец остановился и медленно поднялся по пачке обратно. – А это что у нас тут такое?

Она развязала розовую ленту вокруг пачки и аккуратно вынула три письма. Раскрыла их.

– Крестоманси! – воскликнула она.

И тут же шлепнула себя ладонью по губам, что-то пробормотав. Ее лицо покраснело. Кот видел, что она удивлена, испугана и алчна одновременно.

– И зачем же он писал вашему папе? – спросила она, придя в себя.

– Давайте посмотрим, – сказала Гвендолен.

Миссис Шарп разложила три письма на кухонном столе, и Гвендолен с Котом склонились над ними. Первое, что поразило Кота: энергичность подписи на всех трех:

Следующее, что он заметил: два письма были написаны тем же энергичным почерком, что и подпись. На первом стояла дата двенадцатилетней давности – вскоре после свадьбы родителей Кота. В нем говорилось:

«Дорогой Фрэнк,

Не задирай, пожалуйста, нос. Я предложил только потому, что подумал: это может помочь. Я всё еще хочу помочь всем, что в моих силах, если ты дашь мне знать, что я могу сделать. У тебя есть право требовать от меня помощи.

Всегда твой,

Крестоманси»

Второе письмо было короче:

«Дорогой Чант,

Тебе того же. Иди к черту.

Крестоманси»

Третье письмо было написано шесть лет назад и кем-то другим. Крестоманси только подписал его.

«Сэр,

Шесть лет назад вас предупреждали, что может произойти нечто вроде того, о чем вы рассказываете, и вы ясно дали понять, что не желаете помощи от этого учреждения. Нас не интересуют ваши проблемы. И мы не благотворительная организация.

Крестоманси»

– Что такого ваш папа ему сказал? – заинтересовалась миссис Шарп, охваченная благоговением и любопытством. – Ну, что думаешь, дорогуша?

Гвендолен вытянула руки над письмами, как будто грела их над огнем. Оба ее мизинца дернулись.

– Не знаю. Они чувствуются важными – особенно первое и последнее – ужасно важными.

– Кто такой Крестоманси? – спросил Кот. Это имя сложно было выговорить. Он произнес его по слогам, пытаясь вспомнить, как произносила миссис Шарп: КРЕСТ-О-МАН-СИ. – Я правильно говорю?

– Да, правильно. И не твоя забота, кто он такой, милый, – ответила миссис Шарп. – И «важные» – еще слабо сказано, дорогуша. Хотела бы я знать, что ваш папа сказал. Нечто, на что мало кто осмелился бы, судя по всему. И посмотрите, что он получил взамен! Три подлинные подписи! Мистер Нострум отдаст за них свои глаза, дорогуша. О, тебе так повезло! Он прекрасно согласится обучать тебя в обмен на них! Как и любой некромант в стране.

Миссис Шарп принялась радостно складывать вещи обратно в коробку.

– А здесь у нас что?

Из пачки деловых писем выпала маленькая красная книжечка со спичками. Миссис Шарп аккуратно взяла ее и столь же аккуратно открыла. Меньше, чем наполовину, она была заполнена тонкими картонными спичками. Но три спички сгорели – при том, что их не вынимали из книжечки. Третья сгорела так сильно, что Кот предположил, что именно от нее загорелись остальные.

– Хм, – произнесла миссис Шарп, – думаю, лучше тебе взять это, дорогуша.

Она передала маленькую красную книжечку Гвендолен, которая положила ее в карман к сережкам.

– А ты можешь взять это, милый, – сказала миссис Шарп Коту, вспомнив, что у него тоже есть право на вещи.

Она дала ему веточку белого вереска. Кот носил ее в петлице, пока она не развалилась на кусочки.

***

Живя с миссис Шарп, Гвендолен расцвела и раскрылась. Ее волосы приобрели более яркий золотой оттенок, глаза – более глубокий синий, а вся манера держаться стала довольной и уверенной. Возможно, Кот немного сжался, чтобы освободить ей пространство – он не знал. Не то чтобы он был несчастлив. Миссис Шарп была добра к нему не меньше, чем к Гвендолен. Городские советники и их жены приглашали его к себе несколько раз в неделю и гладили по голове в приемной. Они отправили его и Гвендолен в лучшую школу Уолверкота. Кот был там счастлив. Единственной отрицательной стороной являлось то, что Кот был левшой, и школьные учителя всегда наказывали его, если ловили на том, как он пишет левой рукой. Но так делали во всех школах, где учился Кот, и он привык к этому. У него появилось множество друзей. И всё же всегда и везде он чувствовал себя потерянным и одиноким. И он цеплялся за Гвендолен, потому что она была всей его семьей.

Гвендолен часто бывала с ним раздражительной, хотя обычно слишком занятой и счастливой, чтобы злиться в открытую.

– Оставь меня в покое, Кот, – говорила она. – А то хуже будет.

После чего она убирала тетради в папку для нот и спешила в соседний дом на урок с мистером Нострумом.

Мистер Нострум с восторгом взялся обучать Гвендолен в обмен на письма. Миссис Шарп на каждый учебный год давала ему по одному, начав с последнего.

– Не все сразу, чтобы он не начал жадничать, – сказала она. – А лучшее мы отдадим ему последним.

Гвендолен делала грандиозные успехи. Она была столь многообещающей ведьмой, что перескочила через экзамен Первого Магического Уровня и сразу начала со Второго. После Рождества она овладела одновременно Третьим и Четвертым уровнем и к следующему лету начала Продвинутую магию. Мистер Нострум считал ее своей любимой ученицей – он сообщил это миссис Шарп поверх забора, – и после уроков с ним Гвендолен всегда возвращалась довольная, счастливая и сияющая. Она ходила к мистеру Ноструму по вечерам дважды в неделю, с папкой по магии под мышкой – будто на уроки музыки. На самом деле, миссис Шарп писала на счетах, которые сохраняла для городского совета, что Гвендолен берет уроки музыки. Поскольку мистеру Ноструму не платили ничего, кроме писем, Кот считал, это нечестно со стороны миссис Шарп.

– Я должна что-то отложить себе на старость, – сердито заявила ему миссис Шарп. – От вашего содержания я не больно-то много получаю для себя, не так ли? И я не могу надеяться, что твоя сестра вспомнит обо мне, когда вырастет и станет известной. О, нет – у меня нет иллюзий на этот счет!

Кот знал, миссис Шарп, вероятно, права. Ему было немного ее жаль, поскольку она несомненно была добра, а теперь он знал, что сама она не слишком хорошая ведьма. «Дипломированная ведьма», значившееся на объявлении в окне приемной, на самом деле являлось самой низкой квалификацией. Люди приходили к миссис Шарп за чарами, только когда не могли позволить себе трех Аккредитованных ведьм дальше по улице. Миссис Шарп дополнительно подрабатывала посредником для лавки старьевщика мистера Ларкинса. Она привозила ему издалека (как, например, из Лондона) Экзотический ассортимент – другими словами, странные ингредиенты, необходимые для колдовства. Она очень гордилась своими связями в Лондоне.