Кот чувствовал себя сокрушительно невежественным. Из-за этого разговора, проблем с внезапно появляющимися серебряными тарелками и убогого печенья, которое он съел на чай, у него совершенно пропал аппетит. Пришлось даже оставить  половину пудинга-мороженого. Он завидовал способности Гвендолен сидеть так спокойно и презрительно, наслаждаясь едой.

Наконец, ужин закончился. И они смогли вскочить и убежать в комнату Гвендолен.

– Что за ребяческие выходки! – воскликнула она. – Они выпендривались, чтобы заставить нас почувствовать себя ничтожествами. Мистер Нострум предупреждал меня, что так будет. Пытаются скрыть узость своих душ. Что за ужасная, скучная жена! И ты когда-нибудь видел кого-нибудь столь невзрачного и глупого, как эти двое детей! Я знаю, что возненавижу здесь всё. Этот Замок уже подавляет меня.

– Может, будет не так уж и плохо, когда мы привыкнем, – без надежды произнес Кот.

– Будет хуже, – пообещала ему Гвендолен. – В этом Замке есть нечто. Дурное воздействие и вялость. Он выдавливает из меня жизнь и магию. Я едва могу дышать.

– Тебе так только кажется, – сказал Кот, – потому что ты хочешь вернуться к миссис Шарп.

Он вздохнул. Он ужасно скучал по миссис Шарп.

– Нет, мне не кажется, – ответила Гвендолен. – Я думала, это ощущение достаточно сильное, чтобы даже ты мог уловить. Давай – попробуй. Разве ты не чувствуешь вялость?

Коту на самом деле не надо было пробовать, чтобы понять, что она имеет в виду. С Замком было что-то странное. Кот думал, это просто из-за того, что здесь так тихо. Но дело было не только в этом. В окружающей среде присутствовала мягкость, тяжесть – как будто всё, что они говорили или делали, приглушалось громадным пуховым одеялом. Нормальные звуки, вроде их голосов, казались слабыми. И они не отдавались эхом.

– Да, это странно, – согласился он.

– Это больше, чем странно – это ужасно. Мне повезет, если я выживу, – и к удивлению Кота, Гвендолен добавила: – Так что я не жалею, что приехала.

– А я жалею.

– О, придется еще о тебе заботиться! Хорошо. На туалетном столике есть колода карт. Они на самом деле для гадания, но если убрать козыри, мы можем воспользоваться ими, чтобы поиграть в снэп[2], если хочешь.

Те же мягкость и тишина присутствовали и на следующее утро, когда рыжая Мэри разбудила Кота и сказала, что пора вставать. Яркий утренний солнечный свет омывал изогнутые стены его комнаты. Хотя теперь Кот знал, что Замок полон обитателей, он не слышал ни единого звука, производимого людьми. Как не слышал и никаких звуков снаружи.

«Знаю, на что это похоже! – подумал Кот. – Так бывает, когда ночью выпал снег». От этой мысли он почувствовал такое удовольствие и тепло, что снова заснул.

– Вам правда надо вставать, Эрик, – Мэри потрясла его за плечо. – Я приготовила вам ванну, и ваши уроки начинаются в девять. Поторопитесь, иначе не успеете позавтракать.

Кот встал. У него было настолько сильное ощущение, будто ночью шел снег, что он удивился, обнаружив свою комнату залитой солнцем. Он выглянул в окна и увидел зеленые поляны и цветы, и грачей, круживших над зелеными деревьями – словно произошла какая-то ошибка. Мэри ушла. Кот обрадовался этому, поскольку не был уверен, что она ему нравится, к тому же он боялся пропустить завтрак. Одевшись, он прошел в ванную и слил из горячую воду. После чего помчался вниз по винтовой лестнице, чтобы найти Гвендолен.

– Куда нам идти на завтрак? – обеспокоенно спросил он.

По утрам Гвендолен всегда пребывала в отвратительном настроении. Она сидела на голубом бархатном стуле перед украшенным венком зеркалом, сердито расчесывая золотистые волосы. Расчесывание волос тоже всегда ее раздражало.

– Не знаю, и мне плевать! Умолкни! – велела она.

– Как нехорошо вы разговариваете! – сказала горничная по имени Юфимия, проворно заходя в комнату следом за Котом. Она была хорошенькой и явно не считала свое имя таким уж бременем. – Мы там ждем вас на завтрак. Пойдемте.

Гвендолен выразительно отшвырнула расческу, и они последовали за Юфимией в комнату чуть дальше по коридору. Это была квадратная просторная комната с рядом больших окон, но по сравнению с остальным Замком, она выглядела убогой. Потрепанные кожаные кресла. Пятна на травянистом ковре. Ни один шкаф не закрыт, как следует: из них торчали разные вещи, вроде заводных поездов и теннисных ракеток. Джулия и Роджер ждали за столом возле окон, и их одежда была такой же поношенной, как комната.

– Ну, наконец-то! – воскликнула тоже ждавшая Кота и Гвендолен Мэри и привела в движение любопытный лифт в шкафу рядом с камином.

Раздался лязг. Мэри открыла лифт и достала оттуда большую тарелку с хлебом и маслом и дымящийся коричневый кувшин с какао. Она поднесла всё это к столу, а Юфимия налила каждому ребенку по кружке какао.

Гвендолен уставилась сначала на свою кружку, а потом на тарелку с хлебом.

– И это всё?

– А чего еще вы хотите? – спросила Юфимия.

Гвендолен не могла найти слов, чтобы выразить, чего она хочет. Овсяная каша, бекон с яйцами, грейпфрут, тосты и копченая рыба пришли ей в голову все разом, и она продолжила просто смотреть перед собой.

– Решайте быстрее, – наконец, произнесла Юфимия. – Меня тоже ждет завтрак, знаете ли.

– Мармелад есть? – спросила Гвендолен.

Юфимия и Мэри посмотрели друг на друга.

– Джулии и Роджеру нельзя мармелад, – сказала Мэри.

– Но никто не запрещал его мне, – произнесла Гвендолен. – Немедленно добудьте мне мармелада.

Мэри подошла к переговорной трубке рядом с лифтом, и после грохота и очередного лязга прибыл горшок мармелада. Мэри поднесла его и поставила перед Гвендолен.

– Спасибо, – горячо поблагодарил Кот.

Он переживал насчет завтрака так же сильно, как Гвендолен. На самом деле, даже больше, поскольку он ненавидел какао.

– О, да без проблем! – с явным сарказмом ответила Мэри, и горничные ушли.

Некоторое время никто ничего не говорил. А потом Роджер попросил Кота:

– Передай мне, пожалуйста, мармелад.

– Вам же нельзя, – заметила Гвендолен, настроение которой нисколько не улучшилось.

– Никто не узнает, если я воспользуюсь одним из ваших ножей, – безмятежно ответил Роджер.

Кот передал ему мармелад и свой нож.

– А почему вам нельзя?

Джулия с Роджером переглянулись украдкой.

– Мы слишком толстые, – сказала Джулия, спокойно беря у Роджера нож и мармелад, когда тот закончил.

«И неудивительно», – подумал Кот, увидев, сколько мармелада они умудрились навалить на хлеб. Мармелад возвышался на обоих кусках, словно липкие коричневые утесы.

Гвендолен с отвращением посмотрела на них, а потом с самодовольством – на свое аккуратное льняное платье. Контраст был разительным.

– Ваш отец – такой красивый мужчина, – сказала она. – Должно быть, для него ужасное разочарование, что вы оба пухлые и заурядные, как ваша мать.

Оба безмятежно посмотрели на нее поверх утесов мармелада.

– О, даже не знаю, – произнес Роджер.

– Пухлым быть удобно, – заметила Джулия. – Должно быть, хлопотно выглядеть такой фарфоровой куклой, как ты.

Голубые глаза Гвендолен яростно сверкнули. Она сделала незаметный жест под столом. Хлеб с толстым слоем мармелада вырвался из рук Джулии и шлепнулся ей на лицо. Джулия тихо ахнула.

– Как ты смеешь оскорблять меня! – воскликнула Гвендолен.

Джулия медленно счистила хлеб с лица и вытащила носовой платок. Кот думал, она вытрет им лицо. Но она позволила мармеладу каплями стекать по ее пухлым щекам и просто завязала на носовом платке узелок. После чего медленно затянула его, при этом многозначительно глядя на Гвендолен. Когда Джулия затянула его окончательно, наполовину полный дымящийся кувшин с какао ринулся в воздух. Мгновение он парил, а потом рванулся в сторону, чтобы зависнуть прямо над головой Гвендолен. Затем он начал рывками наклоняться.