— Отчего, скажи на милость, ты такая взвинченная? — спросила моя мама, ее тон был неодобрительным. Она сняла свое пальто и шарф, перекинув их через барный стул. — Насколько я поняла, Логан не сделал ничего, лишь помог стать твоему продвижению вперед максимально ровным с тех пор, как ты покинула Сан-Франциско и своего ужасного босса.

Я поставила молоко и апельсиновый сок в дверцу холодильника.

— Я не взвинченная. Я просто привожу свои мысли в порядок.

— То же самое говорил твой отец каждый раз, когда собирался все бросить ради того, что, как он думал, ему хотелось.

— Да, я в курсе. Я была там, помнишь? — огрызнулась я, а потом глубоко вздохнула. — Но я — не он.

Узел скрутился у меня в животе, когда я произнесла эти слова. Потому что то, что не понимала моя мать, было тем, что прекрасно было понятно мне, так как я была в одном неправильно принятом решении от того, чтобы стать такой же как мой отец. Потому что мне было очень страшно ошибиться, так сильно поддаться собственным страстям, что в один день это могло просто напросто разрушить меня точно также как и его самого. Он был той причиной, по которой я всегда двигалась самостоятельно и почему всегда была осторожной. Но эта возможность от Трента ощущалась как нечто иное. Я не искала ее сама, как это делал мой отец. Я не сделала для этого ничего. Возможность сама пришла ко мне.

— Если это так, тогда не хочешь объяснить мне, почему ты по-прежнему занимаешься этим? — моя мама указала на мои записи, наброски блюд и разные бумажки, разбросанные по всему столу.

— Я разрабатываю новые идеи, чтобы мой творческий процесс оставался эффективным. Это не значит, что я должна это сделать, — сказала я, удивляясь тому, почему я была такой глупой, чтобы рассказать ей об этом кастинге в первую очередь.

— И ты решила делать это все в моем доме потому что…? — она включила электрический чайник и положила два пакетика чая в кружку, при этом она ни разу не отвела от меня своего взгляда. Я просто ненавидела, когда она так внимательно на меня смотрела, как будто я была столь ожидаемым разочарованием. Моя мама редко так смотрела на Криса, несмотря на то, что он был точной копией нашего отца.

— Мне нужна была кухня побольше, чтобы поработать.

— А чем тебя ограничивает ресторан? — спросила она, однако я была уверена, что ответ ей был уже известен.

Выдвинув шкафчик для специй, я поставила туда баночку с корицей и порошком перца «чили» и сказала:

— Было бы неуместно использовать кухню моего нынешнего работодателя, чтобы подготовиться к собеседованию с будущим, тебе не кажется?

— Знаешь, я никогда не пойму, почему вы верите в то, что проехав полстраны — или половину мира, как в вашем случае, — вы покажите, что добились чего-то грандиозного или достигли вершины успеха, — ее голос снизошел до вздоха, пока она наливала кипящую воду в кружку. — Ты так сосредоточена на погоне за какой-то мечтой, что упускаешь то хорошее, что у тебя есть в Stonestreet’s. Или здесь, в Денвере.

Я не могла обыграть ни одного из моих родителей. Один хотел, чтобы я покорила кулинарный мир самостоятельно, а другой — чтобы я довольствовалась чем-то простым.

— Но это твоя жизнь, Гвен, поэтому делай, что хочешь, — моя мать выбросила пакетики с чаем в мусор. — Только не говори, что я тебя не предупреждала.

— Предупреждала, о чем? — спросил Крис, являя свою голову в дверном проеме, с ухмылкой на все лицо. Его волосы были зализаны назад с помощью бóльшего количества геля, чем использовал участник шоу «Холостяк», и от него просто разило одеколоном. Было совершенно непонятно, как ему удавалось привлекать такое количество женщин.

Я мысленно застонала. Что он здесь делал?

— Милый! — восхитилась моя мама, обнимая его. Тогда, как я должна была использовать дверной звонок, Крису было позволено заходить просто так. — Как тренировка?

— Я взял выходной, — сказал он, хватая ложку из ящика рядом с плитой и миндальное масло из кладовой, раскрутил крышку, залезая сразу в банку. — Я заработал его после воскресной игры. Все знают, что я одержал победу, потому что взял на себя все нападение.

Крис говорил так, как будто штраф в пять тысяч за пропуск тренировки был сущим пустяком, каплей в его корзине с деньгами. Как будто на него не рассчитывал Логан, и на нем не висел контракт. После семи недель оставшихся до конца сезона, команда должна была играть как единое целое. Но для Криса, который всегда считал себя номером один, этого было недостаточно.

Наша мама цыкнула.

— Оба моих ребенка сегодня ведут себя как нарушители? — покачав головой, она занялась сортировкой почты.

Крис посмотрел меня, ожидая объяснения.

— По словам мамы, я следую по стопам моего отца, — сказала я.

— Уже новая работа? — спросил он, хорошо знакомый с историей моего отца.

— Потенциальная. Для нового заведения в Нью-Йорке, — сказала я, складывая многоразовые сумки для покупок и развешивая их на крючке на двери кладовой. — Я все еще в процессе собеседования, но я в тесном контакте с ресторатором.

— И что тебе известно об этом рестораторе? — спросил он, его голос выражал такой же скепсис, что и моя мама некоторое время назад.

— Я провела свое расследование, — сказала я, прислоняясь к столешнице. — Его группа предприятий имеет отличную репутацию и открыла уже несколько заведений, которые были удостоены наград.

Крис кивнул, казалось, что он был доволен моим ответом.

— Ладно, хорошо, учитывая то, что произошло в Сан-Франциско, я советую тебе быть настороже…

— Буду, — сказала я. — Так и будет, — я не собиралась повторять свои прошлые ошибки. Тем не менее, его беспокойство было трогательным и весьма обнадеживающим.

— Не спорь, Крис, — вмешалась наша мать, даже не утруждая себя тем, чтобы поднять взгляд и оторваться от каталога Nordstrom, потягивая свой чай Earl Grey. — Твоя сестра вольна делать все, что захочет. Однако, по моему мнению, она намного лучше подходит для работы в Stonestreet’s — та работа, которой ни больше, ни меньше обеспечил ее ты. Но что я в этом понимаю? Я всего лишь та, кто родила вас.

Я собрала все силы, чтобы не закатить глаза или чтобы не сказать ей прекратить вести себя, как обидчивый ребенок.

— Я так полагаю, это означает, что Логан ничего об этом не знает? — спросил Крис, убирая в сторону миндальное масло и ополаскивая ложку, прежде чем убрать ее в посудомоечную машину.

— Прямо сейчас не о чем рассказывать, потому что меня еще не выбрали для личного собеседования, — сказала я. — На самом деле, скорее всего, мне ничего не будет известно вплоть до самого Нового года.

И даже, если бы меня пригласили готовить для Трента и его соратников, это не значит, что мне предложили бы это место или что я дала бы положительный ответ, если бы мне предложили. Даже при наличии мощной финансовой поддержки и исключительности пищи, большинство ресторанов Нью-Йорка прогорали по прошествии трех лет со дня своего открытия. И если это предприятие не увенчалось бы успехом, то я осталась бы не только без работы снова, но и поставила бы еще одну черную метку напротив своего имени. Начинать все сначала было бы еще труднее, чем раньше. В этой индустрии было намного проще тем, кто не был известен, выскочки по-прежнему могли заработать себе репутацию. Одна единственная ошибка, один неверный шаг и я могла быть откинута в низшую лигу — или еще хуже — это могло означать конец моей карьеры.

— Хорошо, когда это произойдет, то ты посвятишь его во все? — спросил он, и я заметила, что он использовал «когда», а не «если».

— Да, тогда я расскажу ему, — я вытащила яблоко сорта Golden Delicious из пластикового пакета, лежавшего на прилавке, разрезала его на кусочки и разложила их на тарелке.

Крис усмехнулся.

— Черт возьми. Гвен Лалонд — настоящая сердцеедка.

— Почему, ради бога, сердце Логана должно быть разбито? — спросила наша мать, любое упоминание о Сладкой Булочке распаляло ее интерес. — Гвен замечательный шеф-повар, но Логан может легко найти ей замену, — и то, и другое было просто замечательными комплиментами, которыми она когда-нибудь одаривала меня, тем более в моем собственном присутствии, но в тоже время они были весьма сомнительными.