Ладно, парень сверхпривлекательный и гиперопекающий, но не в жутком смысле. Я сказала ему, чтобы он не беспокоился. Все, что он должен был сделать, это пробормотать имя Коула, и я сдалась.

Проходит десять минут, и каждый раз, когда я смотрю на своего мужа, новая шлюшка пытается занять стул рядом с ним. Не то чтобы он флиртует или что-то еще, но я могу сказать, что он не хочет быть грубым, поэтому, наблюдая за мной, он разговаривает с ними, но никогда не смотрит на них. Но они просто не сдаются!

Одна женщина на самом деле тянется к его щеке и поворачивает его лицо к своему лицу. Какая шлюха!

«Пойми намек, милочка!»

Когда, не знаю какая по счету, женщина кладет свою руку на моего мужа, с меня хватит. Я говорю подругам, что мне нужно выпить, и направляюсь к бару. Когда оказываюсь в зоне слышимости, кричу:

— Ашер, дорогой!

Он поворачивается лицом ко мне с улыбкой. Мисс Брюнетка с блестящими тенями для век нет.

Перевоплотившись в свой лучший образ тупой пустышки, я пищу:

— Вот ты где. Мне нужна твоя помощь, — подмигивая очень медленно и очевидно, я громко шепчу: — Мне нужно, чтобы ты снова коснулся меня. Там все колет, — надувая губки, я продолжаю: — И мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне там.

Мисс брюнетка задыхается и говорит:

— А ты...

Немедля, я закатываю глаза и говорю ей:

— Его сестра.

На ее лице написано отвращение.

Тело Эша трясется в тихом смехе, и мы оба наблюдаем, как мисс Брюнетка сбегает. Потянув меня, чтобы я встала между его ног, он говорит:

— Это было жестоко и грубо. Но я ставлю тебе пять с плюсом за находчивость.

Повернувшись к нему лицом, я заявляю:

— Сегодня меня клеило много парней. Но все женщины зависают с тобой!

Медленная и удивленная улыбка украшает его великолепное лицо:

— Ревнуешь?

Я насмехаюсь:

— Что? Нет! Конечно, нет! Ничуть. — Он просто ухмыляется со знанием дела, и я соглашаюсь. — Может быть, немного.

Шериф Стефан подходит к нам на своей стороне браной стойки, при этом осматривает меня сверху вниз нескромно. Держась за сердце, он говорит:

— Боже мой, Нат. Ты не можешь надевать такое, при этом не ожидая, что я смогу работать, не наблюдая за тобой каждую минуту.

Эш хмуро смотрит на него и открывает рот, чтобы что-то сказать, но я перебиваю его, сказав Шерифу громким шепотом:

— На мне даже нет трусиков, дорогой.

Шериф моргает один, два, три раза. Затем хрипло спрашивает:

— Что ты делаешь позже?

Эш смотрит на Шерифа, как будто собирается ударить его, и я смеюсь. Обняв рукой Эша и наклонившись к нему, я говорю Шерифу:

— Ты знаком с моим мужем, Шериф?

Эш обнимает меня за талию и говорит:

— Не думаю, что мне когда-нибудь надоест слышать, как ты меня так называешь.

Шериф смотрит на Ашера и заикается:

— Н-Нат. Та единственная. Разговор...

Эш ухмыляется и отвечает:

— Я получил свою девочку. Ну, технически мою жену.

Я понятия не имею, о чем они говорят, но они, похоже, знают, поэтому я не спрашиваю. Шериф обращается ко мне и говорит искренне:

— Поздравляю, ребята. Позвольте мне налить вам шампанское.

Когда Шериф возвращается с нашими бокалами, мы каждый берем один и поднимаем их. Улыбаясь, я говорю:

— За нас.

Эш задумывается и отвечает:

— За счастье.

Кивая, я добавляю:

— За долгую жизнь вместе.

Эш улыбается, поднимается и хватает меня за заднюю часть шеи. Он притягивает меня к себе, пока мы не стоим нос к носу и говорит:

— Это будет хорошая жизнь.

Я чмокаю его в губы и говорю между поцелуями:

— Ты уверен, что справишься со мной, большой мальчик?

Его тело трясется в тихим смехе. Он проводит носом по моему и говорит:

— Детка, ты создана для меня.

Замирая, я шепчу:

— Это хорошо.

Он целует меня в губы, и я закрываю глаза.

Счастливая.

«Черт побери!»

Я опаздываю на работу первый раз в жизни, но в свою в защиту могу сказать, что я слишком много выпила вчера, и у меня похмелье.

Но я не считаю это хорошим оправданием.

Моя голова пульсирует, у меня болит живот, и я едва могу открыть глаза. Мне кажется, что меня стошнит в любую секунду, и когда я захожу в «Сафиру», Тина кричит:

— Доброе утро, милая!

Ладно, она не говорит громко, но мне кажется, что мои барабанные перепонки сейчас взорвутся.

Я говорю ей:

— Тише, пожалуйста. Я чувствую себя как дерьмо.

Она шепчет виновато:

— Извини!

Отлично, теперь я чувствую себя еще хуже. Я тянусь к ней и обнимаю, приговаривая:

— Ничего. Это моя вина. У меня похмелье.

Тина выглядит смущенной, прежде чем сказать:

— Хорошо, хорошо, как насчет того, чтобы сегодня провести приятную расслабляющую инвентаризацию?

Сидеть на заднице весь день за компьютером, вместо того чтобы слушать клиентов и видеть свет дня, который, кстати, бьет по моей сетчатке?

«Заверните мне инвентаризацию, пожалуйста!!»

Снова обняв Тину, говорю ей:

— Вот почему я люблю тебя, детка. Ты самая лучшая.

Направляясь в кладовку, я бросаю сумку, вытаскиваю бутылку с водой и аспирином, глотаю две таблетки и сажусь за стол. Я не думаю, что у меня когда-либо было такое похмелье. Когда я нажимаю на программное обеспечение инвентаризации, чтобы открыть его, все буквы и цифры расплываются. Я не могу видеть ясно, и экран делает мою головную боль еще хуже. Кладя лоб на прохладную деревянную поверхность стола, я глубоко дышу и стараюсь успокоиться.

Сейчас не время злиться. Тем более виновата я сама.

«Никакого сочувствия. Бери себя в руки и приступай к работе».

Покачав головой, чтобы очистить ее, я снова пробую. Смотря на экран, на котором все кажется немного яснее, я приступаю к работе.

Я теряю ход времени, и затем понимаю, что прошло уже три часа, и я почти закончила. Из-за урчания желудка понимаю, что пропустила завтрак. Хватая сумку, я выхожу из кладовки, и Тина приветствует меня большой улыбкой.

— Эй, ты выглядишь намного лучше. Как себя чувствуешь?

Улыбаясь, я говорю ей:

— Намного лучше. Спасибо Богу за аспирин. Ты голодна? Я думала, что возьму у Сильвио еды для нас?

Тина морщит нос и поглаживает живот, когда объясняет:

— Я не должна есть мясные продукты, пока беременна, поэтому я пас, но купи мне печенье.

Помахав ей, я выхожу из двери и иду до Сильвио. Как только вхожу в его кафе, меня поражает запах мяса, сыра и хлебобулочных изделий, и я закрываю рот.

«О черт, меня сейчас вырвет».

Быстро отступая на тротуар, я глубоко дышу и решаю пойти в аптеку за какими-нибудь таблетками. Когда оказываюсь внутри, хватаю таблетки от желудка и иду к кассе. Глядя на полку слева, я внезапно останавливаюсь. Мое сердце замирает. Я беру еще несколько предметов с этой полки, на всякий случай, и иду к кассе.

Зрелая женщина невысоко роста знающе улыбается:

— Поташнивает, не так ли?

Я ухмыляюсь:

— Слегка.

Нужно быстро добраться куда-нибудь в тихое место, и я бегу обратно к «Сафире» и беру с собой пакет с лекарством в уборную. Мысли об обеде исчезают с новой волной тошноты. Я быстро поворачиваюсь и встаю на колени, как раз вовремя, чтобы стошнить в унитаз.

В моей голове множество мыслей, когда я разворачиваю пакетик из аптеки трясущимися руками.

Я держу длинную узкую коробку и открываю ее, прежде чем могу передумать.

Закрыв глаза, я упираюсь головой в холодное зеркало в ванной.

Когда я думаю, что прошло достаточно времени, поднимаю тест и ахаю.

Не может быть.

Я беременна.

Шесть месяцев спустя...