— Кашляй, или ты умрешь!

Принимая его совет, я киваю, потом кашляю. И кашляю. И кашляю так сильно, что я почти давлюсь.

Как только я беру кашель под контроль, я смотрю на мужчину и хриплю:

— Чертовски крепкий напиток.

Он улыбается так широко, выглядя почти гордым, и говорит:

— Самодельный. Помогает от всего. Кашель, ожог, порезы... от всего.

Обнимая меня за плечо, он идет к ступенькам и говорит:

— Можешь звать меня Борисом.

Думаю, я только что заполучил на свою сторону отца Нат.

Когда из подвала выходят Эш и папа, я выдыхаю, даже не осознавая, что задержала дыхание. Папа обнимает Эша, улыбается и говорит нам, девочкам:

— Я дал ему напиток.

Ракия.

Всегда все сводится к Ракии.

Ракия — это домашний алкоголь, который делают большинство хорватских семей. Для любой хорватской семьи разделить с кем-то ракию является знаком дружбы, что радует меня. Мой отец поделился своим лучшим запасом с Эшем, потому что признал тот факт, что я привела парня домой.

«Теперь тебе просто нужно объявить, что вы поженились».

Спасибо за напоминание, мозг.

Теперь, когда все в комнате, я встаю, прочищаю горло и становлюсь рядом с Эшем. Затем говорю всем:

— Извините, ребята. Хотела бы я остаться, но сегодня вечером мы возвращаемся домой.

Папа хмурится и спрашивает:

— Зачем? Оставайтесь и поедете завтра.

Мама кивает.

— Да, у нас достаточно комнат.

Качая головой, я говорю:

— Мы не планировали приезжать надолго. Оба должны вернуться на работу, но мы здесь, потому что у нас есть новости. — Я смотрю на Эша и беру его за руку. Он улыбается мне, и я вдруг чувствую себя легче. Оглядываясь на мою семью, я объявляю: — Ашер и я вчера поженились.

Огромная улыбка растягивается на моем лице, и я смотрю, как все погружаются в ошеломленное молчание.

Минута проходит, и никто не шелохнулся и ничего не сказал. Я сжимаю руку Эша, мысленно крича: «Помоги», когда, наконец, моя мама идет вперед, чтобы встать перед Эшем. Она тихо говорит с небольшой улыбкой:

— Я Ана. Добро пожаловать в семью, Ашер.

Затем она нежно его обнимает.

Ком встает в моем горле.

Когда мама отступает, Эш говорит тихо:

— Спасибо, Ана.

Нина и Елена смотрят на меня в течение минуты, прежде чем Нина начинает пищать, и Елена кричать. И они обе прыгают на меня и Ашера, смеясь и крича.

Нина жалуется игриво:

— Я — старая дева!

Елена подразнивает:

— Она старая дева!

И Нина ударяет ее по затылку.

Мы все смеемся вместе, и когда они отходят от нас, мой желудок делает сальто.

«Тата. О, черт».

Встречаясь взглядом с отцом, говорю с уверенностью:

— Я люблю его.

Маленькая улыбка украшает лицо моего отца, и он произносит:

— Я знаю. Он тоже тебя любит. — Он смотрит на наши соединенные руки и спрашивает: — Ты хочешь этого?

Мои глаза покалывает.

Кивнув, я задыхаюсь и дрожащими губами говорю:

— Он все, что мне нужно.

Эш обнимает меня и целует в макушку.

Папа кивает и признает:

— Хорошо. Это хорошо. Я счастлив, если моя дочь счастлива.

Заливаясь смехом, я поднимаю обе руки, сжимаю их в кулаки и кричу:

— Лучшие выходные!

Открывая дверь квартиры, вхожу внутрь и ахаю.

«Ты забыла о цветах, да?»

Ох, определенно.

Эш обнимает меня за талию и хихикает.

— О, дерьмо. Я забыл о них. Не волнуйся. Я позвоню кому-нибудь, чтобы все это очистить. Вернемся ко мне. — Он целует меня в шею. — В любом случае, все, что нам нужно, — это кровать.

Вытаскиваю телефон и начинаю фотографировать. Эш в замешательстве спрашивает:

— Что ты делаешь, девочка?

Не переставая фотографировать, я бормочу:

— Никто не поверит в это, если я не сделаю фотографии.

Эш подходит к стойке и поднимает конверт, о котором я забыла.

— Она даже не открыла его, — бормочет он.

Вставая позади него, я объясняю:

— У меня не было времени открыть из-за цветов, работы и тебя, делающего предложение и увозящего меня в Вегас, малыш.

Разворачиваясь ко мне лицом, он улыбается.

— Открывай.

Отступая от него, спрашиваю с подозрением:

— Что там?

Улыбаясь, он говорит:

— Одна из причин, по которой я думал, что ты сказала... — он смотрит на конверт, — ...но вот он. Нераскрытый. — Эш кладет мне руку на щеку и осторожно проводит пальцем по ней, затем тихо говорит: — Ты действительно любишь меня, не так ли, красавица?

Кладя руку поверх его, шепчу:

— Больше жизни.

Он улыбается, прежде чем передать мне конверт. Прищурившись, я раскрываю его и вынимаю лист бумаги. Разворачиваю и читаю.

Дорогая Наталья Ковач,

Спасибо вам за анонимное пожертвование в фонд помощи жертвам домашнего насилия в размере двухсот пятидесяти тысяч.

Мы в восторге от вашей щедрости, и я должна признать, что даже пролила несколько слез, когда увидела эту сумму.

Я не уверена, стали ли вы сами жертвой домашнего насилия, но должна сказать вам, это может быть травмоопасным.

Я видела, как женщины приходили через наши двери, женщины, которые были только оболочкой того, кем они были. Ваши деньги будут инвестированы во многие области. Большинство из них пойдут на новое жилье, курсы самообороны, оплату психотерапевтов и круглосуточную сигнализацию нашего центра.

Вы никогда не поймете, сколько значит ваше пожертвование для нашего фонда.

Знаю, что оно было анонимным и, возможно, я перехожу границы, написав письмо, но, пожалуйста, простите меня.

Вы уникальный человек, и мы все перед вами в долгу.

С наилучшими пожеланиями

Барбара Хелсен

Фонд помощи пострадавшим от домашнего насилия

Мое видение расплывается, и я опускаю голову, чтобы Эш не увидел, какой эффект на меня возымело письмо.

Он обнимает меня и ведет к входной двери.

— Пойдем, девочка. Давай поспим. Неделя была долгая, — говорит тихо.

Мой муж, как всегда, прав.

Я киваю и всхлипываю. Глубоко вздыхаю, выпрямляюсь и иду с ним.

Боже, как хорошо оказаться дома.

Впервые в истории человечества мы с Эшем едем вместе на работу сегодня утром.

И это кажется странным.

Он заставляет меня ехать в его машине, потому что это «его детка», и я даже не возражаю. Он прищуривается, как будто ждет спора, но я полагаю, что у меня будет много лет впереди на споры. Если он хочет это маленькое несущественное одолжение, то я согласна.

Прошлой ночью мы говорили о том, как расскажем новость всем, и Эш сказал, что лучший способ сделать это — позвать на семейную встречу у Ника и Тины, с чем я тоже согласилась.

«О, боже, что происходит со мной?»

Понятия не имею. Он лишает меня желания спорить. Теперь, когда мы женаты, я смотрю на нас как единое целое. Если мы не будем вместе и не будем идти на компромиссы, у нас будут проблемы.

Мой папа всегда велел мне выбирать мои битвы, и это то, что я делаю.

Эш написал Нику прошлой ночью, позвав всех сегодня на встречу, поэтому еще один день мы должны притвориться, как будто мы не любим друг друга. Ну, это не обязательно, но ради того, чтобы поддерживать видимость и удивить всех, мы это делаем.

Сегодня Ник послал Эша в «Сафиру», чтобы принести Тине обед, и пока он был там, мой желудок сходил с ума. Мне пришлось отвернуться от своего мужа и опираться на стойку для поддержки.

Нервозность увеличивалась.

Когда Тина вошла в кладовку, чтобы взять что-то для Эша, чтобы он вернул это Нику, он прижался к моей спине и прошептал: