- Нет. С ней моя Настя, Хадо... ну, там около десяти соорденцев. - Олег был поражён известием, которое вывалила на него подруга. Отношения между Ярославой и Сергеем он считал, если не идеальными, то очень близкими к таковым: они никогда не ссорились, всегда уважительно относились к мнению друг друга, прислушивались, старались помочь, поддерживали... и вдруг. Сначала, как гром среди ясного неба, просьба Яри заключить династический брак с НПС, а потом (прав Громыхайло) - побег, иначе не назовёшь. Парень растерялся и только рассудительный тон умудрённого опытом товарища помог ему успокоиться, чтобы трезво взглянуть на происходящее.
- Послушники с ними не пошли? - тем временем, продолжал собирать информацию начальник службы безопасности.
- Нет... не знаю... Настя ничего о них не говорила.
- Ясно, - глубокомысленно изрёк гном и в задумчивости погладил бороду. Случайно его рука соскользнула немного ниже, наткнулась за цепь первого советника и замерла, словно не понимая, что это такое. Аккуратно Громыхайло провёл по цепочке пальцами, пощупал её, немого приподнял, как будто взвешивая, подержал секунду на весу и уронил. Затуманенный взгляд гнома прояснился, он решительно посмотрел на притихших пассажиров кареты и выдал: - Надо будет отправить к ним сотню послушников из Фаланги, места там дикие... Вот что бывает, когда начальник службы безопасности покидает свой пост. Два дня. Всего два дня! А в монастыре уже бардак! Яри...
- А что Яри? - вскинула голову, ранее молчавшая, Алёна. - Я её прекрасно понимаю: мало кто смог бы оставаться в доме рядом с невестой своего любимого. Как она должна была поступить? Уехать - вот единственное решение, у неё, просто, не было другого выхода!
- Говоришь, прекрасно понимаешь? - ощерился гном. - А кто Серого поймёт? Или, по-вашему, если человек не устраивает истерики, не заламывает руки и не ревёт белугой - у него всё хорошо? Как он себя чувствует, хоть кто-нибудь подумал! Эхх, - Громыхайло махнул рукой, - бабы, что с вас взять.
Девушка примирительно кивнула головой и, глядя в глаза, тихо сказала:
- Все мы чем-то жертвуем. Сейчас, наша первоочередная задача - выжить.
- Надо бы Серому сказать, - разорвал гнетущую тишину Олег.
- Скажем, - тяжело вздохнул гном. - Вот остановимся на привал, и поговорим... Странно, что там происходит?
Громыхайло, раздвинув занавески, выглядывал в окно экипажа. Заслонив глаза ладонью от яркого солнца, он увидел, что солдаты, оставленные в лагере на границе княжества, выстроились вдоль дороги. Но их никак нельзя было принять за воинов, приготовившихся к дальнему переходу: они стояли, разбившись на две группы, в угрожающих позах. Олег, посмотрев в указанном направлении, тихо ответил:
- Боюсь, какие-то неприятности.
Раздался зычный голос мисальдера, приказывающий эскорту остановиться. Сергей слез с оленя и отправил Харальда разузнать, в чем там дело.
Со скоростью, казалось бы, невозможной для столь массивного человека, побратим оставил своё место в строю и добрался до возбуждённых, озлобленных солдат у дороги. Обе группы устремились к нему; многие из них пытались говорить одновременно. Харальд приказал всем замолчать, и сразу все голоса утихли. Задав два спокойных вопроса и получив на них ответы, он обернулся назад и крикнул:
- Пока нас не было, мисальдер, здесь возникли кое-какие трудности. Через минуту я смогу доложить тебе обо всем.
Знойное марево поднималось над дорогой. Варвар задавал вопросы, выслушивал краткие ответы и вскоре выделил из общей толпы трёх воинов - эта процессия направилась ко мне. Даже слой грязи и пота не мог скрыть следы драки на лицах солдат.
- Это Семён, мисальдер, - сказал Харальд, указывая на человека в разодранном халате и с кровоточащими костяшками пальцев.
- Я его знаю - один из новичков. - Этим словом (новички) мы называли всех, кто ещё совсем недавно разбойничал вместе с другими изгоями. Сейчас я не стал дожидаться дальнейших пояснений и уверенно продолжил: - Он исполняет обязанности командира патруля, а ты оставил его здесь за старшего, поскольку два сотника Фаланги были включены в эскорт.
Видимо, Харальду польстило, что я интересуюсь такими подробностями, сделанных им назначений, но он не спускал глаз с солдат, стоявших рядом.
- Мне казалось, что Семён хорошо справляется со своим делом, но, может быть, я и допустил ошибку. - Сурово проговорил побратим.
Я пригляделся к двум другим солдатам. Одного из них, десятника Альвборда, я знал уже очень давно: он принимал участие в обороне монастыря; его друг, Бадвин, стал сотником Фаланги; кроме того, я был посаженным отцом на свадьбе Альвборда. Это не просто воин, а ветеран, практически, член семьи. По выслуге, ему бы командовать, как минимум полусотней, но, в отличие от своего товарища, Альв не был прирождённым воином, предпочитая тихую семейную жизнь:
- Альвборд, Семён дал тебе приказ, а ты отказался его выполнить?
Десятник вздёрнул подбородок:
- Мисальдер, этот Семён приказал нам нести дозор в первую смену, пока он и его дружки будут отдыхать и насыщаться после долгого дневного перехода.
- Ты... - Я обратился к третьему бойцу: - Климент тоже новичок. Ты возмутился тем, что Альвборд отказался повиноваться?
- Мисальдер, - ответил воин, - он и другие смотрят на нас свысока и всегда, когда только могут, сваливают на нас самые неприятные обязанности.
- Ты принял его сторону? - я снова посмотрел на Семена.
Харальд поспешил ответить сам:
- Нет, мисальдер. Он просто пытался их разнять и прекратить потасовку. Он действовал правильно.
«А день так хорошо начинался, - огорчённо подумал я. - Мы сбежали из этого змеиного гнезда, которое по недоразумению называется родовым замком Бреговичей. Я научился верховой езде... и вот... сюрприз». Офицеры ордена покинули карету и подошли к нам, немного погодя, оба сотника Фаланги (Бадвин и Даркин) присоединились к нашей компании.
Я пересказал друзьям причину задержки и скомандовал виновникам произошедшего:
- На колени!
Доспехи загремели, когда оба противника в одно мгновение рухнули на колени.
- Слушайте меня! - Я постарался говорить громче, чтобы мой голос слышали другие солдаты. - Слушайте все!
Сотники начали отдавать команды:
- Выровнять строй! Равняйсь! Смирно!
Через несколько секунд порядок был наведён - воины выстроились предо мной, за спиной у двух виновников ссоры, замерших в покаянной позе.
Вся эта ситуация мне жутко не нравилась, но гораздо больше не нравилось решение, которое придётся принять. Желая найти какой-то выход или переложить ответственность на другие плечи, я поинтересовался у Бадвина:
- Сотник, какое наказание полагается за такую провинность?
Офицер ответил без сожаления:
- Мисальдер, их обоих надо повесить здесь же, на месте.
Непроизвольно, я вздрогнул. Мои наихудшие подозрения подтвердились: приговор должен быть суровым, а Бадвин ничего не смог придумать, чтобы спасти своего друга. Я с надеждой посмотрел на Харальда, ведь его-то у меня получилось спасти от смертной казни; возможно, стоит повторить трюк с клеймением?
Побратим понял меня без слов и отрицательно качнул головой - этот жест служил предостережением: моё решение может иметь серьёзные последствия. Я перевёл взгляд на Громыхайло, ожидая поддержки от гнома, но друг, сохраняя невозмутимое выражение лица, лишь едва заметно кивнул, подтверждая своё согласие с вердиктом Бадвина и мнением Харальда.
Неприятный холодок разлился у меня в груди. Я понимал, что должен действовать быстро и решительно, иначе может возникнуть непреодолимая пропасть между теми, кто достаточно долго прослужил ордену, и теми, кто лишь недавно вступил в Серый Мисаль. Призвав на помощь все своё самообладание, я обратился к солдатам, и в моем голосе звучал почти не сдерживаемый гнев:
- В нашем ордене никто не пользуется привилегиями! У нас больше нет никаких «новичков». В Сером Мисале больше нет никакой «старой гвардии». Среди тех, кто носит синие цвета ордена, нет никого, кроме послушников и монахов Серого Мисаля. Каждый из вас дал клятву повиноваться и отдать жизнь на службе. - Я прошёл вдоль строя, вглядываясь в глаза каждого из стоящих здесь. Потом заговорил вновь: - Некоторых из вас я знаю достаточно долго, и мы через многое прошли вместе. Другие присоединились к нам в последние дни, но все в равной мере обязаны с честью носить форму Фаланги Серого Мисаля. Любой, кто роняет свою честь, состоя на службе ордену, роняет честь Мисаля... - следующие слова прозвучали тихо и неумолимо: - и роняет мою честь.
