— Где-то в покоях Агнессы. Если только она не взяла его с собой, — ответила Джулиус спокойным голосом, даже не став уточнять о каком кинжале идёт речь.

— А где она сама?

— Там, где ты не сможешь её достать. Пока.

Эллара слегка нажала на рукоятку, и по шее герцога потекла тонкая струйка крови.

— Я не в том настроении, чтобы разгадывать загадки. Эта тварь убила моих родителей и пыталась убить меня! — раздражённо бросила она.

— Я прекрасно понимаю что ты сейчас чувствуешь, но…

— Мне нужны ответы, а не понимание! Все эти годы я считала вас порядочным и справедливым человеком. Мне даже в голову не могло прийти, что забота о Вейласе — всего лишь притворство, какая-то гнусная игра! — в голосе храмовницы теперь был слышен не только гнев, но и грусть.

Джулиус тяжело вздохнул. Герцог мог сказать, что заботясь о Вейласе, он не преследовал никаких целей, но не стал этого делать, потому что не видел в этом никакого смысла. Было очевидно, что разгневанная девушка всё равно ему не поверит, ведь после открывшейся правды ни о каком доверии не могло быть и речи.

— Мне очень жаль Кейро и Вейласа. Что бы Агнесса не вбила себе в голову, они не заслуживали смерти.

— Перекидываете всю вину на жену? Вы не только двуличный негодяй, но ещё и жалкий трус! — презрительно бросила она.

— Двуличный? Может быть. Но до Тайрина мне далеко. Вот уж о чьей смерти я нисколько не жалею, так это о его.

Рука Эллары, в которой она держала меч, задрожала. Не от страха, а от ярости.

— Не смей так говорить о моём отце, негодяй! Он был хорошим человеком! — буквально прошипела Эллара.

Джулиус презрительно хмыкнул.

— Хороший человек не стал бы соблазнять невесту сына своего лучшего друга. Такая гнусная мысль даже не пришла бы ему в голову. И уж тем более хороший человек не стал бы убивать обманутого жениха на дуэли.

Храмовница была ошарашена услышанным. Девушке показалось, будто её со всей силы ударили кулаком в живот, выбив весь воздух. Герцог Даэрт говорил о её отце поистине страшные вещи.

— Нет. Этого не может быть, — растерянно пробормотала она.

— Может. Твой отец положил глаз на невесту Рейнара. Он и так привык менять женщин чуть ли не каждый месяц, о чём твоя мать прекрасно знала.

— Нет! Ты лжёшь, негодяй! — повысила голос храмовница.

— Это легко проверить. Найди какого-нибудь тёмного мага, и попроси его призвать душу Тайрина. Ты ведь знаешь, призванный призрак не способен солгать.

Эллара покачала головой. Гнев храмовницы никуда не испарился, но после слов Джулиуса к нему добавился и страх. Не было похоже, что герцог придумал оправдание только сейчас — уж больно уверенно он об этом говорил. Сам же Джулиус, видя замешательство храмовницы, уже был готов вырвать меч из её рук, но его отвлёк маг, ворвавшийся в кабинет без стука.

— Извините, ваша светлость. Я не знаю как так вышло, но печать…

Маг замолчал на полуслове, заметив в каком незавидном положении оказался его хозяин. На внезапное появление незваного гостя Эллара отреагировал мгновенно: ослепив колдуна яркой вспышкой, девушка тут же подскочила к нему, сбила с ног, а когда он рухнул на пол, приложила рукояткой меча по голове, от чего мужчина тут же потерял сознание. Резко обернувшись, храмовница заметила, что герцог смотрит на своего слугу с нескрываемой тревогой. Он без труда догадался о чём пытался рассказать маг, хотя тот и не договорил фразу до конца. Магическая печать, с помощью которой колдун запер Агнессу в крипте, была нарушена, а значит герцогиня вновь оказалась на свободе. Не успев проанализировать ситуацию, Джулиус совершил роковую ошибку, а именно бросился к окну. Агнесса только этого и ждала. Несмотря на то, что после смерти Рейнара они сильно отдалились друг от друга, предательство мужа очень её задело, хотя Агнесса чего-то подобного и ожидала. Спускаясь в усыпальницу, герцогиня прихватила с собой специальный амулет, с помощью которого ей и удалось снять печать со склепа, и выйти на свободу.

Агнесса знала, что маг, попытавшийся запереть ей в крипте, сразу почувствовал, что печать пала, и скорее всего бросился обо всём докладывать своему вероломному хозяину. Желание спалить дом со всеми его обитателями было поистине велико, но Агнесса смогла сдержаться. В конце концов, находившиеся в доме слуги были не виноваты в том, что Джулиус её предал. Супруг, с которым она прожила в браке больше двадцати лет, в одночасье превратился в заклятого врага. Поэтому когда Джулиус подошёл к окну своего кабинета, Агнесса без малейших колебаний выпустила большую струю огня. С легкостью пробив стекло, ворвавшееся в кабинет пламя в одночасье чуть не превратило комнату в крематорий. Эллара осталась жива только потому что успела окружить себя и колдуна, валявшегося возле её ног, магическим щитом. Герцог погиб сразу, не успев даже вскрикнуть. Открыв дверь, и вытащив в коридор не пришедшего в себя мага, Эллара крикнула во всё горло:

— Пожар!

Услышав на лестнице чей-то топот, храмовница поспешила уйти в лимб, и стала пробираться к выходу. Выбежав на улицу, Эллара воспользовалась “видением” — единственным заклинанием, которое работало в лимбе, и увидела Агнессу, смотревшую на окно в горящем кабинете. Пользуясь тем, что женщина её не видит, храмовница зашла ей за спину. Размахнувшись, Эллара вышла из лимба, и уже хотела снести герцогине голову, как вдруг трава под её ногами воспламенилась. Почувствовав опасность, храмовница едва успела отскочить назад. На том месте, где девушка стояла ещё секунду назад, из-под земли вырвался гигантский столб огня. Едва избежав участи Джулиуса, Эллара сделала несколько шагов назад, и поспешила обойти пламя. Однако Агнессы на прежнем месте уже не было. Герцогиня будто сквозь землю провалилась, а столб пламени, едва не убивший Эллару, внезапно и резко потух. О том, что на лужайке перед домом ещё совсем недавно горел огонь, напоминала лишь палёная трава. Храмовница стала оглядываться, и даже вновь воспользовалась “видением”, чтобы удостовериться, что Агнессы поблизости нет. Спрятав меч в ножны, озадаченная девушка попыталась понять, почему герцогиня так быстро отступила. Стоило храмовнице только начать думать о том, куда могла сбежать мстительная стихийница, как её кожа начала покрываться мурашками. Сорвавшись с места, Эллара бросилась бежать, молясь Светлейшему, чтобы её догадка не подтвердилась.

Наслаждение и боль. Эти чувства испытала Уолда, когда впервые отведала демонической крови. Портал забросил вампиршу прямиком в Бездну, где на ничего не понимающую девушку тут же набросились уродливые твари. Монстров оказалось слишком много, поэтому Уолда предпочла сбежать. Оторваться от преследователей ей не удалось — на пути вампирши встала широкая огненная река. Победа в бою далась Уолде нелегко, и только за счёт того, что большую часть врагов вампирша смогла скинуть в лаву. Полученные в бою раны оказались тяжёлыми, и не спешили заживать сами собой, поэтому ослабленная вампирша и решила обескровить одну из убитых тварей. На ощупь демоническая кровь была слегка тёплой, а на вкус — очень сладкой и горячей. Начав её пить, Уолда не смогла остановиться, пока в мёртвой туше не осталось ни капли. Закончившей трапезу вампирше казалось, будто по её венам течёт жидкий огонь. Полученные в бою раны моментально затянулись, и девушка пошла вдоль огненной реки. О том, что это путь в никуда, Уолда старалась не думать. Вампирша точно знала в каком ужасном месте оказалась, и сильно сомневалась, что сможет выбраться отсюда своими силами. Утешало девушку только одно — страдать от голода в этом измерении ей вряд ли придётся. Другой вопрос, кто здесь охотник, а кто — добыча и пища.

Бредя вдоль реки, Уолда вспомнил о том моменте, когда поклялась служить Айзену. В тот день напротив особняка колдуна собралось несколько десятков демонов, причём не только низших. Один лишь вид этих тварей напугал Уолду. Заметивший реакцию подручной колдун тогда отметил, что демоны не видят особой разницы между вампирами и людьми, но пока он способен контролировать этих тварей, её жизни ничто не угрожает. В тот же день, но уже ближе к ночи, Айзен впервые сказал, что когда как только отведённое ему время подойдёт к концу, его душа отправится в Бездну, и навсегда останется там. О том, какая участь ждёт его после смерти, колдун никогда не говорил.