– Один из них убил моего брата, когда мне было восемь, у меня на глазах, – чувствуя острую потребность в том, чтобы нарушить ставшее тяжёлым и накаляющим атмосферу молчание, спокойно произнесла она. – Джону тогда было двенадцать. Разве совершенство могло так поступить?

Не ожидая его ответа на этот, скорее, риторический вопрос, Дэйзи покачала головой, беззвучно прося его не спорить с ней. Он и сам понимал, что это было бы бессмысленно. Им, видимо, никогда не понять друг друга.

– Да, я осуждаю вашу позицию, и не могу это скрывать. Но сейчас мне нужна ваша помощь, – уже более мягко, даже просительно добавила она, видя, что он, по крайней мере, не перебивал её. – Я собираюсь мстить, с вашей помощью или без, но без неё мне будет гораздо сложнее. Вы сразу узнали меня, даже не спросив ни слова обо мне. Вы очень могущественны.

– Я ничем не могу вам помочь, – выслушав её, равнодушно откликнулся он, ничуть не впечатлённый убеждённостью, с которой она его просила.

Скорее не хотел, чем не мог. Но вслух Дэйзи этого не сказала. Сейчас она призвала на помощь всё своё терпение и вежливость, чтобы добиться хоть сколь-нибудь положительного результата от этой странной встречи.

– Но вы могли бы хотя бы дать мне ознакомиться со своими записями, – предложила девушка, окидывая взглядом многочисленные кипы листов. – Меня интересует вампир по имени Уильям, он убивает в этом лесу, и, вероятно, живёт тоже где-то здесь. Это всё, что я знаю о нём, помимо внешности.

Реакция колдуна на вполне безобидную её просьбу оказалась необычной.

– Почему вы так упрямы? – спросил серьёзно он. – Разве вы не понимаете, что всё это бессмысленно?

Дэйзи, не зная, что ответить, промолчала. У неё не было ни сил, ни желания доказывать этому человеку, насколько всё важно.

– Ваша месть не свершится, – вдруг сказал он, и тон этих слов пугал. Колдун будто знал точно, о чём говорил, а не предполагал.

Кровь моментально хлынула к её лицу. Девушка никогда не верила в то, что всё заранее предопределено, и, соответственно, не придавала значение каким-либо предсказаниям будущего. Как можно говорить о том, что настолько изменчиво? Но сейчас слова, тон и выражение взгляда чужих, пугающих глаз, разом будто выбили почву из-под ног. Сказанное им почему-то оказало на неё мощное воздействие, обезоружив полностью.

– Я умру? – тихо спросила она, ведь это была единственная вероятность, при которой месть не состоится.

– Рано или поздно, все умирают, – усмехнувшись страху в её глазах, ответил колдун. Но всё же уточнил: – Нет, вы умрёте не из-за этой истории. Вы откажетесь от мести.

Некоторое время Дэйзи сидела словно в оцепенении, осмысливая его слова, но затем вдруг рассмеялась. Нервным, пожалуй, даже безумным и отчаянным смехом. То, что он произнёс сейчас, отрезвило её: он просто был фанатиком. Жалким, помешанным, ничего не понимающим. Кому как не ей знать, что она не отступит до самой смерти? Пусть даже своей, но в лучшем случае, вампира. Девушка не сомневалась в этом ни на секунду, а потому слова колдуна воспринимала уже в ином свете. Просто его сумасшедший и грозный вид выбил её из колеи, вот она и поверила ему отчего-то. Он знал её имя? Ерунда. Вполне возможно, услышал от своих любимых вампиров. Это не повод каждое слово безумца воспринимать всерьёз. Вполне возможно, он наслаждался, пугая её своими нелепыми и жестокими фразами. Но она не собиралась больше верить в его бредни.

– Ну знаете, это уже слишком, – отсмеявшись, сказала Дэйзи с несколько высокомерными нотками в голосе. – Я не отступлю. Мне виднее.

– Хорошо, – на удивление равнодушно, ничуть не оскорбившись, ответил колдун. Он прошёл вдоль книжных полок, остановившись у одной. Чуть покопавшись в ворохе своих записей, вынул среднего размера папку, и, подойдя к Дэйзи, протянул ей: – Возьмите. Это всё, что я могу вам предложить. Но это ничего не изменит.

Его ровный тон, отчего-то любезно отданные ей записи и смягчившийся взгляд его глаз после всего их скорее враждебного диалога немного удивили девушку. Но она всё же протянула руку, чтобы забрать папку. Что бы там ни было, это лучше, чем ничего.

Однако её протянутая рука одиноко повисла в воздухе, поскольку колдун проигнорировал её. Покачав головой, он произнёс:

– Сперва дайте мне свой кулон, – указав кивком головы на серебряное украшение с острым шипом на конце, висящее на шее девушки, он пояснил: – Как залог. Мне нужны все мои записи, и вы вернёте эти, после того, как они перестанут нужны вам.

– А с чего вы взяли, что я не обману? – решилась уточнить Дэйзи, поняв, что для него отчего-то значимы все его документы, но в то же время он действительно собирался отдать часть их ей, непонятно, почему. Едва ли настолько доверял девушке. – У меня этих безделушек полно, – добавила она с деланным пренебрежением, желая проверить, насколько всё было важно для него.

– Нет, вы вернётесь за ним, – с твёрдой убеждённостью ответил колдун. – Вернётесь, потому что однажды он спасёт вам жизнь. И вы знаете, что это правда, пусть и не приняли её ещё.

Дэйзи поморщилась: опять эти заверения о предрешённости судьбы. Похоже, он настолько сошёл с ума, что верил в них. Она же не собиралась даже в мыслях анализировать его слова.

– Я вернусь только потому, что не привыкла красть чужое, – снимая с шеи кулон и отдавая его колдуну, ради спокойствия этого безумца, заверила девушка. – Записи ваши, и я их верну. Но я не верю в ваши предсказания, – не удержавшись от усмешки, добавила она, забирая папку. – Я вообще не верю в судьбу. До свидания.

С этими словами Дэйзи быстро и решительно направилась к выходу, не желая больше оставаться в этом домике.

– До свидания, – отрешённо произнёс колдун ей вслед. – И поторопитесь, пока день.

Дэйзи спустилась вниз, но тут же остановилась; не решаясь сделать шаг дальше, пока не придумает хоть какой-то план спасения.

Сегодня ей повезло не застать вампиров на обратном пути от колдуна. Но другая неприятность ждала уже здесь, в собственном доме. Родители обнаружили побег и успели поднять на ноги чуть ли не весь город, её долго разыскивали. Конечно, когда она вернулась, все были уже на грани. Теперь домашний арест девушки ожесточился. На окна ещё к её возвращению с помощью соседской прислуги поставили стальные неподдающиеся решётки, а дверь в комнату заперли на ключ. Так, Дэйзи больше не могла никуда выйти самостоятельно, и об этом стало известно почти всему городу.

Причём выход у неё был только один. Родители поставили ей непоколебимый ультиматум и дали понять, что без его выполнения не на что рассчитывать. Ей нужно помириться с графом Томсоном, причём так, чтобы он хотя бы сделал её своей любовницей. Они предполагали, что так конфликт и позор, с каким сейчас встречали семейство Райнер, будет хоть немного улажен. Дэйзи тут же согласилась, не подумав; но в тот момент сложно было сделать что-то другое, потому что родители были очень убедительны в своём гневе. Они выехали чуть раньше неё, чтобы подготовить лорда к её приезду и попросить его выслушать её. А она всё ещё оставалась тут, готовилась к предстоящему и просто не знала, что ей предпринять.

Теперь Дэйзи понимала, в какую ситуацию загнала себя своими действиями. Если она не помирится с графом, родители оставят её под домашним надзором, и в такой ситуации никакой мести вампиру быть не могло. Значит, девушка должна выполнить волю семьи, но как?

Лорд Томсон явно разозлён на неё, и вряд ли захочет слушать. Убедить его притворяться невозможно даже без этого, поскольку Дэйзи сталкивалась с характером графа. Она могла с уверенностью сказать, что он скорее прогонит её с позором, а потом расскажет всем о её визите и унизительных просьбах; чем пойдёт ей навстречу при любых обстоятельствах. Конечно, девушка убеждала себя, что ей не было дела до общественного мнения, но слышать доносившиеся до неё сплетни, ловить на себе осуждающие и презрительные взгляды всё равно было неприятно. Оставался и другой вариант: на самом деле попытаться помириться, предложив себя на роль его любовницы, но связь с ним – совсем не то, что она когда-либо хотела. Мысль об этом вызывала скорее отвращение, да и сейчас это было бы лишним. Но даже если предположить, что Дэйзи могла пойти на такое ради свободы, это не решит проблему, а только создаст новую. Графу станет известно, что слухи о её распущенности сильно преувеличены, и тогда он, принципиальный и честный, станет настаивать на женитьбе ещё настойчивее, чем прежде. А выходить за него замуж Дэйзи по-прежнему не хотела.