— Ваших и его мамы? — на всякий случай уточнил президент.

— А вы в данном случае знаете более надежные?

Президент рассмеялся и спросил, как обстоят дела с женитьбой Лотара-младшего. Понятно, что сейчас траур, и теперь, после смерти короля, а не принца, он продлится наверняка год, но ведь надо новому королю жениться! То есть наследники нужны.

— Уже двое на подходе, — пожал плечами Иван Васильевич.

Президент опешил и уточнил:

— А вы как-то приложили к этому руку?

— Приложил, — как само собой разумеющееся ответил Иван Васильевич. — Ларка моя сына ждет. — Президент поперхнулся. — Вот ведь дочь у меня удалась! Во всех смыслах. Я, когда молодой был, все сыновей хотел, а дочка-то всех переплюнула. И сын-то ни от принца, ни от короля забеременеть и родить не может.

— Лариса собирается становиться королевой Лотиании?

— Что она, дура, что ли? Зачем ей в королевы? Она собирается заниматься тем, чем занималась. Это у нее великолепно получается. Ребенком будет заниматься Ирка — моя первая жена, у которой оба сына погибли, но Ларку она любит как родную. Там на хозяйстве еще узбеки есть, вырастим — не проблема. Ларка будет осуществлять общее руководство воспитанием, а памперсы без нее поменяют.

— А дальше?

— В смысле, когда ребенок вырастет? Пока мы еще не решали. Но тут открываются широкие перспективы… — Иван Васильевич мечтательно посмотрел вдаль. — Посмотрим. Пока официальным королем будет Лотар, а править буду я.

Президент поперхнулся, но вспомнил про второго ребенка. Иван Васильевич сообщил, что также от принца беременна администратор принадлежащей ему гостиницы в Великом Новгороде. Она беременна девочкой и точно знает, кто позволяет ей и ее сыну от первого брака мазать хлеб маслом, а сверху класть икру. Хотя содержать их всех будет Лотар, и они уже перебрались в Лотианию, правда, не во дворец.

— Девка трон Лотиании наследовать не может, выдадим ее замуж за какого-нибудь родовитого принца. Но пока что об этом думать? За столько лет ситуация в Европе и мире может сильно измениться. Может, за шейха выдадим.

Президент потер лицо руками. Разговор с Иваном Васильевич произвел на него большое впечатление. Но имелся еще один вопрос, который он хотел обсудить — судьба вице-премьера, который, конечно, уже был снят с этой должности и продолжал томиться в тюрьме в Лотиании.

— Мы не можем бросить нашего человека, — сказал президент.

— Вы хотите, чтобы он у нас сидел? По-моему, лучше в Лотиании. Я, конечно, в Лотиании в тюрьме не сидел, только в России, хотя в Лотиании заглядывал в это заведение для общего развития. Но если бы мне в свое время предоставили выбор — без вариантов. Лучше сидеть в Лотиании.

— С него можно снять обвинения? Вы понимаете, что это позор для России? И новый аргумент против нас? Вы же видите, как его используют западные СМИ?

— Они из-за бабы подрались! — рявкнул Большаков. — Два мужика из-за бабы, а не как король и вице-премьер!

— Вы можете объяснить это западным СМИ и западной общественности?

— Я? — поразился Большаков.

— Другой кандидатуры я не знаю. Если только ваш гениальный сын Славик. Можно запустить какую-то информацию во все западные компьютеры… Вы читаете газеты? Вы читаете новости в Интернете? Там же везде политическая подоплека! Нагнетание истерии. Россия убивает европейских монархов, желая взять под контроль королевские семьи.

Большаков подумал, что так оно и есть, но вслух ничего говорить не стал. Он понимал, что от него хочет президент.

— Кто стравил короля и вице-премьера? — устало спросил президент.

— Понятия не имею, — глядя в глаза президенту, соврал Большаков. Но зачем давать кому-либо лишнюю информацию? — Макс с королевой много лет лямуром занимались — и ничего. Наверное, кто-то с Запада. Чтобы обострить обстановку, отношения с нами… А-ля дело Скрипаля. Если бы король только додумался мне позвонить перед тем, как нестись к любовникам, чтобы застать их на месте преступления!..

Большаков вздохнул.

— Что бы вы ему посоветовали? — заинтересованно спросил президент.

— Не пороть горячку, а хорошо подумать, что он хочет. Под горячую руку серьезные решения не принимают. Со мной можно было все детально обсудить — куда королеву, что с Сувориным делать… Он же не включен в санкционные списки. Можно было включить.

— А почему не включен, кстати?

— Это не ко мне вопрос. Не я их составлял. А король сглупил. Ну, хоть бы пистолет взял!

— У него есть?

— Не знаю. Мечи во дворце точно есть. Заточенные или нет — не знаю, но выставлены. Его предки этими мечами много тел проткнули и много конечностей отсекли. Фехтованию короля точно обучали. А он понесся…

Президента заинтересовало, как именно король Лотиании «понесся». Сам сел за руль? Большаков ответил, что за рулем был верный шофер, с которым наш олигарх успел побеседовать. Там даже первые лица государства не ездят на таком количестве машин и с таким количеством сопровождающих, как у нас мелкие губернаторы. Именно шофер вызвал полицию.

— А сам он не побежал спасать патрона?

— Это не входит в его обязанности. Он действовал как законопослушный гражданин. Правда, надо отдать ему должное, королеву не сдал. Но она — добрая женщина, и все слуги всегда видели от нее только хорошее.

— Все-таки что можно сделать? — спросил президент.

— Вы хотите, чтобы Суворин вернулся в Россию? — уточнил олигарх.

— Да. Как — на ваше усмотрение. Я не говорю «немедленно». Я понимаю, что тут могут потребоваться месяцы, год. Запустить что-то в западные СМИ хорошо бы в ближайшее время, а самого Суворина вернете, когда… станете управлять государством. Он будет тихо сидеть у себя в загородном доме. Знаете, как раньше отправляли провинившихся титулованных господ пересидеть какое-то время в собственном имении? Никаких должностей он занимать больше не сможет. О награде вам от него лично договоритесь с ним сами. Но вы ему как-то передайте, что работаете над его возвращением. Чтобы он там не ляпнул лишнего. Он же много знает, а за то, чтобы скостили срок, вполне может разболтать все, что ему известно. Как упомянутый вами Скрипаль и все другие, ему подобные.

Большаков почесал щеку.

— Ваша дочь Лариса получит госзаказ, — продолжал президент. — И она же вроде еще на один завод нацелилась? А вы вроде собираетесь сувенирное производство расширять? Россия проводит много форумов, спортивных соревнований. Сувениры нужны везде. Вы меня поняли, Иван Васильевич?

О том, что я беременна, первой догадалась Алтынгуль. Я сама еще ничего не понимала. Я просто стала больше уставать, и мне все время хотелось спать. Токсикоза не было вообще, цикл у меня всегда был нерегулярный, да я и, признаться, за ним не очень следила. И я ни разу не была беременна! Когда я добралась до врача, уже можно было определить пол ребенка.

Узнав новость, папа засиял как начищенный самовар, обнял меня и прижал к груди.

— Это открывает большие перспективы, Ларка, — сказал он мне.

— Замуж за Лотара не пойду, ребенка в королевство не отдам. Будет расти здесь с двумя братьями. Тетя Ира сказала, что от одной новости помолодела лет на десять. Она сейчас вещи собирает, чтобы к нам на дачу переехать.

— Тебя замуж никто не гонит, и у нас в любом случае есть время подумать.

Больше всего меня поразило то, что заехавший в гости к нам на дачу Потап Прокопьевич в точности повторил папину фразу про большие перспективы.

Потап приехал ко мне, как к женщине, был одобрен бабушкой, тетей Ирой и Алтынгуль, вместе с сыном Алтынгуль жарил шашлыки, общался со старшими детьми, а потом рассказал о себе.

Потап был женат три раза, имел троих детей — от каждой жены по ребенку. Он честно женился каждый раз, хотя понимал, что его тянут в ЗАГС ребенком. Теперь только одна из жен в любой день и в любой час готова дать ему общаться с сыном и приветствует это общение. Две другие пытаются им манипулировать, но это у них не очень получается. Потап большую часть своей жизни проводит на работе, и его работа сыграла не последнюю роль в трех разводах. Жены хотели видеть его дома, а он выезжал на труп. Выходные с семьей срывались почти всегда, как и поездки на дачу, на речку, к родственникам, в общем — всюду. А вообще считается, что любовь живет три года, потом или формируется привычка, или — разбежались в море корабли. Привычка при работе Потапа сформироваться просто не могла — ни у бывших жен, ни у него самого. Ему же хотелось дома комфорта, и чтобы его не доставали. А его начинали пилить, как только он переступал через порог. И по мнению всех трех жен, Потап все время что-то делал не так!