Оказалось, теперь я стою почти на одном уровне с верхней частью тела Грядущего – он буквально выбросил меня из каньона. Копьё осталось где-то внизу, и этот факт заставил мои ноги, не взирая на сжимающую боль во всём теле, быстро зашагать вперёд, к самому обрыву.

Из раны над правой бровью полилась горячая кровь, так сильно, что мне пришлось крепко прижать ко лбу руку. Левое запястье было как будто пробито тонкими иглами, я едва мог пошевелить пальцами, и на какой-то миг в моей голове проскочило острое болезненное сомнение в том, что я всё ещё состоянии довести начатое до конца.

Остановившись в сантиметре от провала, я, в первую очередь, нашёл глазами Легиона – он стоял с обратной от меня стороны Отца, видимо, тоже только-только поднявшийся с земли после падения. Грядущий, в несколько раз больший лидера машин, практически закрывал последнего собою, не давая мне как следует оценить состояние паука. Вокруг них были десятки роботов, людей и, уже, воинов Левиафана. Тактики, планов, флангов – ничего этого не было, каждый бросался на ближайшее не похожее на друга существо. Нельзя было даже точно сказать, кто несёт большие потери, потому что внизу царил полный беспорядок. С визгом проносящиеся сверху летуны, и те с трудом попадали по вражеским воинам, беспорядочно разбросанным в общей толпе сражающихся.

Более того, схожая картина стояла не только внизу, но и на поверхности: с противоположной стороны каньона, на расстоянии ста пятидесяти метров от обрыва, бой вела Тетра, с трудом удерживающая то и дело проскакивающих через заграждения пришельцев.

Всё эти мысли мигом пронеслись в моей голове как раз в тот момент, когда я попал глазами на Грядущего. Ну, нет, я доведу начатое до конца! Чего бы мне это не стоило! Я уже определил, где у гигантского цилиндра слабое место. Это верхушка: блестящий от слизи пологий серый купол с крупным парующим отверстием посередине и каймой из десятков тонких извивающихся щупалец. На нём не было брони, лишь чистая органика, изрезанная выпуклыми тёмными ветвями, сильно напоминающими вены. Копьё нужно было вонзить именно туда, и я уже придумал, каким образом это можно быстро сделать. Проблема заключалась в том, что без помощи Легиона я рисковал преждевременно и, главное, бессмысленно распрощаться со своей жизнью.

Приложив руку к уху, я не смог нащупать рацию и только сейчас понял, что давным-давно потерял её. А ведь без неё с такого расстояния объяснить Легиону свой замысел не представлялось возможным! Мысли полетели с невозможной скоростью, лихорадочно пытаясь отыскать хоть какое-нибудь решение, но найдя глазами плоскую голову паука, смотрящую на меня снизу вверх, я ясно увидел, что Легион без слов понимает, что делать.

Испытывая во всём теле дрожь восторга от этой непонятной мысленной связи с искусственным существом, я развернулся и размеренно зашагал прочь от края пропасти. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Выдохнув, чтобы немного сбавить волнение, я развернулся и провёл прямую линию от себя к Грядущему. В голове зашумело от осознания того, что я собираюсь сделать, страх буквально сковал меня по рукам и ногам, не давая двинуться с места. Я закрыл глаза.

Ничто не остановит!

Подняв веки, я изо всех сил бросился вперёд. Время резко замедлилось, так, что я успевал отчётливо расслышать каждый выстрел внизу, каждый крик, жужжание каждого привода в теле начавшего двигаться одновременно со мной Легиона. И в этой беспорядочной нестройной полифонии один только Грядущий был абсолютно беззвучен, мёртв, будто неосязаемый призрак. Уже приближаясь к краю скалы, я увидел, как гигантский паук, моментально рванув на Отца, подхватил с земли одной из множества своих тонких лап копьё и, ни на миг не замедляясь, швырнул его в мою сторону. Делая последние два шага, с твёрдой уверенностью, что искусственный интеллект не может ошибиться в расчётах своего броска, я с неожиданным для себя волнением ощутил пустоту обрыва, проглатывающую меня, будто живая бесформенная масса. Дабы сохранить рассудок, я сразу отринул эту мысль и, с силой оттолкнувшись от края скалы, полетел вперёд, будто снаряд. Легион, тем временем, разогнавшись, всей массой запрыгнул на Грядущего, заставляя гигантский цилиндр наклониться в мою сторону.

Копьё быстро полетело прямо на меня, причём сразу лезвием вниз. Уже начиная терять инерцию от прыжка, я выставил руки вперёд и, с содроганием схватив его, снова на мгновение почувствовал за своей спиной тяжёлые крылья, поднимающиеся на метры вверх.

Время резко ускорилось, камнем рванув вниз, я слегка согнул ноги и, приземляясь на Грядущего, с невообразимой злостью и удовольствием воткнул копьё в его жёсткую биомассу. Лезвие с треском ушло в ткань, выбросив по кругу струи коричневой крови, механизм тут же громко свистнул пневматикой и ёмкость с металлического цвета жидкостью мгновенно опустела.

Меня это, однако, нисколько не успокоило: вырвав копьё, я поднял его так высоко, как только мог, и, подпрыгнув, снова воткнул его в пришельца. Снова поднял и снова воткнул, поднял и воткнул, поднял и воткнул, поднял и воткнул. С каждый ударом я ощущал, как из меня во все стороны, словно брызги, разлетаются мелкие огненные осколки. Как старая краска, отскакивающая от разогретой трубы, с меня срывалась слабость, накопленная за бесконечные эпохи безнадёжности.

Но с каждым замахом копьё становилось всё тяжелее, мышцы уже отказывались сокращаться, и мне просто пришлось остановиться. Вдохнуть оказалось невообразимо тяжело, кровь носилась по мне с невозможной скоростью, вызывая ощущение, будто внутри меня пылают огромные языки пламени.

Постояв пару секунд, в попытке вернуться к реальности, я понял, что Грядущий медленно поднимается в воздух. По его ранам уже можно было точно сказать, что кристаллизация началась: биомасса под моими ногами быстро приобретала мертвенный цвет старого асфальта. Он был ещё жив… пока… но мне нужно было уходить!

Не имея других вариантов, я прикинул, где должен находиться в данный момент Легион, и, по дуге оббежав парующее зловонное отверстие, уже ничего толком не понимая, спрыгнул с взлетающего пришельца.

Уже в воздухе я осознал, что положение паука рассчитал не совсем верно – он стоял правее. Разумеется, его реакции было достаточно, чтобы успеть стать под меня и выставить вверх лапы… Но падение на них с почти восьмидесяти метров должно быть слишком жестким, чтобы я мог выжить. Закрыв глаза, чтобы не видеть жутких тонких паучьих лап, которые, скорее, проткнут меня, нежели поймают, я остался наедине с шумом в ушах и всё усиливающимся ветром. Мыслей не было, я даже не ощущал времени…

И вдруг сопротивление воздуха рывком ослабело, меня что-то начало мягко, но с силой толкать вверх. Подняв веки, я вздрогнул от зрелища десятков тонких пут, окруживших меня со всех сторон. В небольших просветах между ними я увидел, как, быстро замедляясь, ко мне приближается земля. Тонкие паучьи лапы резко разошлись в разные стороны, и я обнаружил себя в полуметре от песчаной поверхности, будто бы спрыгивающим с высокой ступеньки.

Опустившись на подкосившиеся ноги, я сильно наклонился вправо и, не удержав равновесие, упал на колени, уперевшись руками в песок… Поймал. Легион поймал меня, предварительно замедлив моё падение! Ещё не веря произошедшему, я услышал громкий крик:

– Он падает!

Голос не был мне знаком, но он принадлежал человеку. Мутно обернувшись, я машинально поднял взгляд. Огромный белый цилиндр с серо-зелёным основанием, уже порядочно накренившись, грозно приближался к земле. Он мёртв! Это последнее, что промелькнуло в моей голове перед тем, как Отец коснулся песка. Земля ужасающе качнулась под ногами, так, что меня подбросило на месте, и, не успел я опомниться, как огромная твёрдая стена пыли выбила моё сознание…

Будто бы проскользив по земле, я въехал в своё разбитое тело, спиной вдавленное в мягкий рыхлый песок и к тому же им присыпанное. Сверху на меня лил крупный дождь, и, судя по промокшей насквозь одежде, продолжалось это уже достаточно долго.