Что могло разорвать на части тот материнский мир? Вероятно, это был стихийный пожар, разгоревшийся где-то в глубине. Но что именно послужило тому причиной? Крошечная вероятность того, что каждый из светородов в каждом камне сумеет сбежать из своей энергетической ямы – с учетом того, что шансы на побег будут нарастать в космических масштабах времени. Некоторые материалы сохранят устойчивость и со временем лишь станут жертвой медленной, но неизбежной коррозии, в то время как другие испытают на себе действие своеобразной лавины, когда изменение в одном месте приведет к уменьшению промежутков между энергетическими уровнями соседних частиц, ускоряя весь процесс.

В конечном счете все содержимое космоса стремилось создавать свет и взрываться. Единственным различием был масштаб времени, определяемый количеством фотонов, необходимых, чтобы совершить скачок от твердой фазы до хаоса. Но если в большинстве твердых материалов светородам для распада требовалось одновременно испустить шесть или семь фотонов – шесть или семь сверхинфракрасных фотонов, каждый из которых обладал максимально возможной энергией – то что в принципе могло сократить энергетический разрыв до единственного ультрафиолетового фотона, обнаруженного в спектрах Иво?

Карла почувствовала, как сжался ее живот. Она не ощущала голода с начала полета, но заметила, что ей не хватает успокаивающего аромата земляных орехов.

Остальные руки в порядке? – спросила она у Иво.

Более чем, – заверил он ее.

Ей хотелось увидеть его реакцию вблизи; чем больше она думала над этой загадкой, тем больше ей хотелось в ней разобраться. Просто она не хотела в конечном счете оказаться на его месте.

Благодаря гироскопам, ориентация Зудня относительно звезд осталась неизменной, поэтому вслед за его движением по орбите вокруг Объекта сам Объект двигался по небу. Карла едва ли испытывала необходимость сверяться с часами, чтобы понять, когда именно они совершили полоборота: местность, которая в данный момент протянулась над ее головой, ее широкий и ровный, пусть и перевернутый с ног на голову, горизонт, очевидным образом отражала всю конфигурацию.

Именно ее сторона Зудня в настоящий момент была ведущей, а значит, очередь тормозить аппарат тоже переходила к ней. Открыв сопло своего реактивного двигателя, она на пальцах отсчитала высверки, создав воздушный поток чуть большей длительности, чем у Иво. По сравнению с предыдущей, их новая орбита будет гораздо ближе к окружности, но в то же время достаточно эллиптической, чтобы в месте наибольшего сближения опустить их практически до самой поверхности. Скользя над пудритовыми равнинами, они могли выбрать самое перспективное место, а затем свести свою скорость к нулю. Как только они приблизятся на расстояние вытянутой руки, для подавления любого дальнейшего движения потребуется лишь слабая вертикальная тяга.

Каменный потолок начал крениться к той стороне Зудня, где находился Иво; снижаясь, они набирали орбитальную скорость относительно Объекта. Карла заметила, что ощущение импульса не столько вызывает тревогу, сколько придает ей душевных сил; ждать ей уже порядком надоело. Она хотела увидеть раскинувшуюся внизу ортогональную равнину – так близко, что можно почти коснуться. Путешествуя назад во времени, этот осколок первородного мира обогнул историю всего космоса; мир, породивший ее предков, избрал иной путь. И когда дитя одного из них встречало другой мир, этот колоссальный и величественный круг должен был замкнуться – здесь в столкновении, которое так яростно сулили гремучие звезды, можно было увидеть нечто спокойное и безмятежное. Безмятежное, если действовать с должной осмотрительностью.

Иво взял ее за руку. – Ты это видела?

Что?

Вспышку, – ответил он.

Карла глянула мимо него на коричневую скалу зубчатой формы, неизменную при свете звезд. Время от времени Объект, вероятно, сталкивался с частичками обычной пыли. Не исключено даже, что какая-то крупинка, отделившаяся от корпуса Москита, или частичка несгоревшего солярита, оставшегося с момента последнего запуска двигателей, только что добралась до поверхности Объекта.

Следующую вспышку она увидела уже сама. По своей интенсивности она уступала тем, что они устроили, находясь в Моските, и была гораздо более рассеянной – напоминая не ослепительно яркую точку, а скорее, яркое светящееся пятно. Такое рассредоточенное возгорание не могло быть вызвано какой бы то ни было крупинкой.

Что их вызывает? – спросила она, обращаясь к Иво. Не успел он ответить, как поверхность снова засветилась: всплеск голубоватого пламени распространился за пределы скалы, после чего быстро рассеялся.

Мы? – предположил он.

Карла почувствовала, как напряглись от страха ее мышцы, однако в теории Иво не было смысла. Как от них вообще может что-то отделяться, если они столько времени провели в окружении воздушных струй? Этот неумолимый ветер уже давно бы смел любой материал, неплотно прилегавший к их снаряжению или телу.

А поточнее? – сказала она в ответ.

Иво задумался на мах или два; тем временем слева от него разразилась очередная вспышка.

Примеси в воздухе, – заключил он.

Карла не могла видеть его лица, которое было обращено в сторону Объекта, но его фигура осунулась от стыда. Иво отвечал за фильтрацию всего воздуха, который они взяли с собой, и должен был позаботиться об отсутствии в нем каких-либо посторонних частиц. К подобной задаче он бы подошел со всей тщательностью – иного она и представить себе не могла.

И все же вину на себя он взял не без причины; под давлением внешних признаков его вердикт обретал ужасающую достоверность. Если потенциальный воздушный щит, которым был окружен Зудень, действительно разбрасывал во все стороны едва заметные порции тончайшей пыли, это бы объяснило, почему последние возгорания были гораздо более рассеянными, чем те, что спровоцировали снаряды с Москита.

Теперь вспышки происходили раз в одну-две паузы, а каменная стена подбиралась все ближе. Карла изо всех сил старалась не паниковать; худшее, что они могли бы сделать – это направить реактивную струю прямо к поверхности в надежде на быстрый подъем. Ко всем своим баллонам приходилось относиться с тем же подозрением: содержимое любого из них при соприкосновении с поверхностью могло превратить Зудень в центр огромного пожара.

Она произвела быстрые расчеты у себя на бедре. Четвертое сопло, шесть высверков, – предложила она. Четвертое сопло было направлено назад по касательной к их орбите; несмотря на то, что воздушная струя будет направлена по горизонтали, она должна была увеличить их скорость и сократить кривизну траектории настолько, чтобы заставить их двигаться вверх.

А как быть со струей воздуха? – возразил Иво.

Ничего не поделаешь. – Сопло вытолкнет воздух в виде широкого конуса, и часть его наверняка достигнет поверхности. Но если они ничего не сделают, то останутся на первоначальной орбите, проходящей всего в нескольких дюжинах поступей от ортогональной породы. Пламя, вполне вероятно, уже достигало этой высоты, а если источник примесей окажется еще ближе, прорывы пламени станут только сильнее.

Перекрыть весь воздух? – сказал в ответ Иво.

Карла замешкалась. Разумнее ли поступить так, чем предпринимать рискованный маневр с реактивным двигателем? Воздушный щит, очевидно, был скорее обузой, чем средством защиты, но она не могла сказать того же об их охладительных мешках.

Гипертермия? – возразила она.

Главная проблема – щит, – заметил Иво. – Потом – мешки, но ненадолго.

К первому шагу он приступил, не дожидаясь ответа; просунув руку в центр Зудня, Иво перекрыл выпускной вентиль баллона, подававшего воздух для щита.

Языки голубого пламени не сдавались и не затухали – это продолжалось так долго, что Карла уже была готова объявить зловещую гипотезу Иво ложной, заявив, что теперь они могут безнаказанно отступить, воспользовавшись воздушно-реактивными двигателями. Затем все неожиданно погасло.