– Есть ли на этом рисунке частицы света? – задумчиво произнес он. – Нет, если под «частицей света» понимать нечто вроде крошечной песчинки. Количество фотонов, сопровождающих каждую световую волну, по сути представляет собой всего лишь обозначение ее энергетического уровня, который определяется числом шагов, отделяющих его от уровня с минимальной энергией. Это не количество каких-то предметов, которые можно было бы взять в руки.

– На самом нижнем уровне, с нулевым числом фотонов, энергия нулю не равна, – возразила Карла. – Это…

– Странно? – подсказал Ассунто. – Я согласен. Но то же самое верно и в отношении ваших светородов в твердых телах: они не могут неподвижно лежать на дне своих потенциальных ям.

– Да, но в этих ямах, по крайней мере, хоть что-то есть, – сказала в ответ Карла. – Вы утверждаете, что пустое пространство само по себе обладает энергией – и вклад в нее вносит каждая из возможных мод светового поля! – Каждая частота, каждое направление, каждая поляризация, которыми могла бы обладать произвольная световая волна, оставили бы в вакууме свой след – и наличия самих волн при этом не требовалось.

– Обнаружить можно лишь изменение энергии, – сказал Ассунто. – Ее фактическое значение – бессмысленная величина: если переопределить все энергетические уровни, добавив или отняв одно и то же значение, то наблюдаемые результаты от этого не изменятся. Поэтому меня совершенно не волнует, отличается ли от нуля теоретическое значение энергии в пустом пространстве… но если вы хотите вычесть эту величину из энергии всех наблюдаемых объектов, обнулив тем самым энергию вакуума, – пожалуйста, действуйте. Это ни на что не повлияет.

Карла замолчала. Этот вывод по-прежнему казался ей абсурдным, но возразить против него ей было нечего.

– Что же мы получаем в итоге? – продолжил Ассунто. – Мы начали со светового поля Ялды, которое обладает точным значением в каждой точке пространства и в каждый момент времени. Однако теперь, благодаря принципу Патриции, у нас есть теория, в которой подобный образ мышления более не применим. Подобно тому, как светород в твердом теле не имеет фиксированного положения и размазан по своей потенциальной яме, амплитуда световой волны также должна охватывать некоторый интервал. Этот вывод не обязательно противоречит известному нам поведению волн в традиционной оптике, так как разброс значений в световой волне достаточно высокой интенсивности может значительно уступать пиковой амплитуде света. Но мы не должны рассчитывать на применимость законов обычной оптики, как и предполагать, что неприменимость старых законов указывает на явление, аналогичное столкновению песчинок, когда отдельный светород «рассеивает фотон» – то есть когда количество фотонов для света с одной частотой и направлением уменьшается на единицу, а для света с другой частотой и направлением на ту же единицу увеличивается.

Ассунто раскинул руки, давая понять, что выступление подошло к концу. Новые подробности будут отражены в самой статье, но его презентация была окончена.

– Вопросы?

Большинство людей в зале выглядели так, будто все еще пытались с трудом переварить услышанное, однако Онесто ответил незамедлительно.

– А как же светороды? – спросил он у Ассунто.

– А что с ними не так?

– Можно ли описать их в рамках той же самой концепции? Если фотоны в действительности являются всего лишь ступеньками в энергетической лестнице световой волны, нельзя ли аналогичным образом интерпретировать и светороды?

– Когда светородная волны в твердом теле переходит в состояние с более высокой энергией, это не приводит к появлению нового светорода, – сказал Ассунто. – Это просто означает, что соответствующий светород приобрел дополнительную энергию.

– Это я понимаю, – сказал в ответ Онесто. – Но я не имею в виду энергетические уровни твердого тела. Вы рассмотрели световую волну в вакууме и показали, что энергетические уровни каждой моды соответствуют тем величинам, которые Карла и Патриция назвали бы количеством фотонов, содержащихся в световой волне. Так почему же вы не можете поступить подобным образом со светородной волной в вакууме и найти для каждой из ее мод энергетические уровни, соответствующие количеству светородов?

– Потому что это совершенно разные волны! – воскликнул Ассунто. – Световая волна мало чем отличается от колебаний струны: чем выше ее максимумы, тем большей энергией она обладает. Учитывая это соотношение между энергией и размером волны, мы можем с успехом воспользоваться принципом Патриции, в соответствии с которым энергия должна принимать дискретные значения.

– Но ведь мы уже применили принцип Патриции к энергии одной частицы именно для того, чтобы получить светородные волны. Энергия светородной волны ни имеет никакого отношения к ее размеру; общий размер волны не играет никакой роли, важна лишь ее форма и частота. Как бы вы снова применили принцип Патриции к такой волне? Это дало бы абсурдные результаты.

– Ясно. – Онесто явно не был удовлетворен таким ответом, но пока что его личному восприятию природной симметрии придется уступить этим досадным формальностям.

Патриция повернулась к Карле.

– Вы должны быть довольны! Ассунто не пытался оспорить наши результаты; он просто нашел более удачную интерпретацию фотона.

– Теория интересная, – неохотно согласилась Карла. По правде говоря, ей по-прежнему казалось, что Ассунто посягнул на ее территорию – проник в ее комнату и поменял местами опорные веревки; и не важно, привел ли он их в более аккуратный вид или нет. – Нам следовало бы и самим обратить внимание на эту закономерность, – добавила она. Формула, выражающая энергию световой волны, – это элементарная оптика, известная уже несколько поколений. Если бы идея энергетических уровней не пришла к ним с Патрицией в их голодном полузабытье, они вполне могли бы заметить эту аналогию и исследовать ее задолго до того, как Ассунто обратил на их результаты хоть какое-то внимание.

– И что теперь? – горячо поинтересовалась Патриция. – Возможно, мы могли бы вместе написать новую статью, заново проанализировав эксперимент с рассеянием с точки зрения идей Ассунто?

– Может быть, после того, как я вернусь, – ответила Карла.

– Ой, ну конечно. – От возбуждения Патриция совсем забыла про Москит. – Через шесть дней вы будете –

– Лететь в пустоте, – сказала Карла. Она смотрела, как остальные физики покидают зал, почтительно собирая экземпляры статьи Ассунто. – Так что потом я расскажу тебе, действительно ли пустое пространство заполнено таинственной и неискоренимой энергией.

Пробуждение Карло было настолько неожиданным, что в течение какого-то мгновения он был уверен, будто ему грозит какая-то неминуемая опасность. Эта мысль быстро сошла на нет, но ощущение серьезности осталось. Сверху он ощущал натяжение брезента, прижимавшего песчинки к его коже, снизу – прохладу постели с пропитанным смолой песком, кое-где слипшимся в комочки. А между этими знакомыми, поверхностными ощущениями обитало третье, захватившее его тело целиком – нечто сосуществующее с его плотью, будоражащее каждую мышцу и каждую кость.

Не открывая глаз, он потянулся было к Карле, но остановился прежде, чем его рука коснулась ее плеча. Какой смысл действовать, если тебя все равно ждет отпор? Он впился пальцами себе в грудь, стараясь сдерживать боль, пока не придумает какой-нибудь план.

Ты сделала достаточно, – мог бы сказать он. – Ты разожгла пламя своими теориями; теперь заботу об этом огне ты можешь доверить другим. Зачем мучиться от голода еще один день? Зачем рисковать жизнью посреди космической пустоты? Пришло время обрести бессмертие – не просто быть любимой и существовать в чьих-то воспоминаниях, а продолжать жизнь в телах своих детей. Снова и снова, поколение за поколение, до скончания времен. Предки узнают о твоих открытиях, а потомки разделят твою славу.