Залихватски размахнувшись, молодой гном в один удар срубил ветку и принялся уверенными движениями обтесывать в форме весла. Выстругав, он стал неспешно грести, вспоминая события последних дней.

Инри работал на одной из южных верфей. Будучи младшим сыном в семье, он прекрасно понимал, что ни в кузне, ни в сталеплавильне ему места нет. Да и вовсе ему места нет. Папаша был добрым гномом, но уж очень легкомысленным. Детей завел больше, чем смогла бы обеспечить их деревня, расположенная частично под небольшой горой, частично у ее подножья. Плодородной земли с птичий клюв, рыбы нет, расширяться некуда.

Когда Инри переступил порог гномьего совершеннолетия, принятого в их деревне – двадцать зим, он пытался помогать сначала отцу, потом старшим братьям. Потом дядькам. Но работы в родном краю для него не было. Да и невесты не нашлось. Гномих мало. Мужчин много. Ну, так получилось. Вскоре Инри принял решение искать свое место в другом поселении. Побольше. Но для начала нужно было встать на ноги. А для этого самым простым путем казалось пойти служить людям. Так он и оказался на верфи.

Проработав год плотником, подкопив золота, гном стал задумываться о смене профессии. И вот удача! Причалившее судно набирало команду. Что-то случилось с пятью членами экипажа, и капитан приказал восполнить потери. Окинув взглядом могучую фигуру гнома, боцман предложил ему жалованье в три раза большее, чем он зарабатывал на верфи. Это показалось весьма заманчивым. Настолько заманчивым, что Инри не обратил внимания ни на рожи, что называли себя командой, ни на то, что Ржавый Якорь – так называлось судно, зашло к ним в док без флага.

Побросав скудные пожитки в заплечный мешок, подшив свои невеликие сбережения в подкладку штанов, Инри шагнул на борт Ржавого Якоря в качестве матроса.

Якорь подняли в тот же день. И только тут гном начал присматриваться к команде. Все какие-то неопрятные, в золотых побрякушках. Постоянно огрызаются друг на друга, злобно подшучивают.

– А куда мы курс держим? – Спросил как-то Инри у боцмана.

– А твое какое дело, недорослик? – Грозно проревел тот. Аж лысина покраснела от злости. – Твое дело палубы драить и топором махать.

– Топором? Зачем топором?

Боцман недобро на него посмотрел, потом сплюнул на палубные доски, развернулся и буркнул уходя.

– Вымой.

После этого происшествия гном решил сойти в первом же порту. Но в порты они не заходили.

А на четвертый день случилось страшное

В этой части Слежи не было видно населенных пунктов. Зато был большой риф, за которым можно удобно встать на якорь. Огромная каменюка рассекала течение, судно не мотыляло, в естественной заводи всегда было полно рыбы. Но капитан отправил на вершину рифа двух матросов. Зачем?

Когда Инри понял зачем, его сковал дикий ужас.

– Лодка! – Закричал матрос с вершины рифа.

Действительно, за каменным препятствием ничего не видно. Но и оттого да не видно Ржавого Якоря.

– Наконец-то! – Капитан потер руки, злобно оскалившись. Глаза его в этот миг засверкали жадным, алчным огнем. – Приготовиться к абордажу!

Он на пиратском корабле – с ужасом подумал Инри. От этой мысли стало так плохо, что затряслись ноги и неприятно похолодело в груди. Что же теперь будет?!

Тем временем Ржавый Якорь выходил из укрытия на бушприте. В это время команда спешно поднимала остальные паруса.

– Что встал?! – Злобно прорычал старший матрос, отвесив Инри унизительного пинка и сунув в руку конец парусного фала. – Тяни давай.

Гном ухватился за трос и принялся тянуть. Мысли путались в голове, он не знал, что делать. Но тянуть фал – это гораздо лучше, чем рубить топором невинных торговцев. Лучше так.

Как только судно выбралось из-под защиты камня, его подхватило течение, пытаясь завернуть нос. И тут же ветер сильно ударил в паруса. Толчок и корабль устремился наперерез торговому суденышку, все больше и больше набирая скорость. На том борту это заметили, все поняли и попытались что-то предпринять. По вантам, словно паучки, поползли вверх матросы, разворачивая паруса, что до этой встречи решили оставить убранными, поворачивали к ветру уже поднятые. Но куда там…

Ржавый Якорь неумолимо приближался, хищно скользя по волнам, будто мифический морской гад, настигающий добычу. Члены команды, почуяв кровь, мерзко скалились, пребывая в какой-то омерзительной вариации воинственного возбуждения.

Когда два судна поравнялись, боцман зычно рявкнул.

– Кида-а-а-а-ай!

Тут же в сторону торговой лодки полетели строенные абордажные крюки, они же кошки или штурмовые якоря, как их называют в разных краях.

– Тяни! – Вновь рявкнул боцман.

Команда налегла, изо всех сил натягивая канаты, наматывая их на утки и шпили. Вскоре два борта сошлись, ощутился чудовищный удар. Затрещал бархоут – усиленный ряд досок, нанесенный на борт для защиты корпуса при швартовке и столкновении. Матросы злобно оскалились, их глаза стали абсолютно безумными, а рты перекосила одинаковая звериная усмешка.

– На абордаж! – Срывающимся на визг голосом проорал боцман.

Пираты с воплями ринулись в бой. Они перепрыгивали борт, перелезали, перелетали, использую такелаж, как тарзанку. Всюду гремело и бряцало оружие. От этого всего Инри сильно заплохело, ему не хватало воздуха. Он схватился рукой за мачту, но ноги не послушались его, подкосились, и гном упал в обморок.

В себя он пришел от того, что кто-то грубо плеснул ему в лицо ведро холодной забортной воды.

– Очнулся, гномье отродье? – Послышался грубый неприязненный голос одного из матросов. – Толку от тебя во время абордажа было немного. Все за тебя сделали. Боцман сказал, что с этого рейда ты долю добычи не получаешь.

Матрос гнусно засмеялся и ушел, на прощанье якобы случайно задев сапогом. Инри стало очень горько и плохо. Ну как же? Как он мог попасть в такую ситуацию? За что судьба так к нему жестока?

– Эй, ты чего тут разлегся? – Рявкнул боцман. – Мало отдохнул, невысоклик? Належался уже, пока другие работали. Жрать не получишь, пока не отдраишь все палубы. А ну живей!

В лицо гнома ударила тряпка, где-то рядом послышался грохот пустого деревянного ведра. Он со стоном поднялся, заметив на себе неприязненные и полные презрения взгляды команды. Кинул в реку ведро с привязанной к ручке веревкой, вытянул, окунул тяпку и принялся мыть. Получалось медленно, потому что матросы не сходили со своих мест, и нахально глядя на него сверху вниз. Приходилось мыть вокруг их ног. А, когда он пытался двигаться дальше, на него ругались и заставляли ждать, пока они отойдут, чтобы помыть и там. Легче стало только когда команда отправилась на ужин. Тогда он смог додраить верхнюю палубу и спуститься в кубрик. Было, конечно, очень обидно оттого, что его не допустили до ужина, да и, вообще, от всего происходящего. Но, с другой стороны, есть совершенно не хотелось. Его трясло и подташнивало. Очень хотелось прыгнуть за борт, но до ближайшего берега было слишком далеко, а плавал он не очень хорошо.

Закончив уборку, гном отправился спать. Дойдя до своего гамака, он решил, все же перекусить запасенным в своем заплечном мешке сухарем, но обнаружил тот распотрошенным. Пропали сухари и кое-что из личных вещей. Ничего ценного там не было, но случившееся было неприятно.

– Эй, – негодующе крикнул он, – кто рылся в моем мешке?

– Заткни свою пасть! – Рявкнул на него кто-то.

– Где мои вещи?

– Ах, ты земляная свинья! – Несколько пиратов встали с гамаков и направились в его сторону. Говорил с ним старший матрос. – Ты, недоносок, собрался мешать нам спать? После того как мы так устали грабить этих олухов?

Старший матрос замахнулся и попытался ударить Инри, но тот рефлекторно увернулся и ударил в ответ. В результате чего старший матрос отлетел с разбитым лицом и ударился об стену, а остальные набросились на гнома и принялись избивать. Инри отбивался, то один, то другой пират оказывались на полу, но противников было слишком много – уже вся команда была на ногах. В результате чего он оказался лежащим на полу, а пираты пинали его ногами. Не насмерть, без лютой злобы, но больно. Все, что смог сделать Ин, так это закрыть голову локтями и подтянуть колени к животу. Впрочем, били его недолго. Обозначив свою победу и место гнома в команде, пираты разбрелись спать. Инри сходил на верхнюю палубу, умылся, опрокинув на себя сверху ведро воды, и тоже отправился спать. Спалось плохо, снились кошмары.