- Но только в том случае, если все будет написано так, как и было на самом деле, - заметил Гумбольдт.

- Вы не будете разочарованы, - рассмеялся репортер. - Но, боюсь, господам из университета не слишком понравится.

Наконец все четверо уселись в карету, и Гумбольдт велел кучеру отправляться.

Но не проехали они и двух кварталов, как Шарлотта взорвалась:

- Почему ты позволяешь так обращаться с собой, дядя? - закричала она, кусая побелевшие от гнева губы. - Эти надутые индюки выставили нас перед всем миром лжецами! Дорого бы я дала, чтобы видеть их в суде по обвинению в клевете!

- Ты напрасно кипятишься, - проговорил ученый, невозмутимо разворачивая газету. - Это именно то, на что я рассчитывал. Ты ведь знаешь: хорошо смеется тот, кто смеется последним.

- Не нахожу здесь ничего смешного! - Шарлотта все еще не могла успокоиться. - Интересно, зачем тебе все это понадобилось?

Гумбольдт улыбнулся.

- Смотри на это как на маленький урок. Я хотел показать вам, что ждет всякого, кто слишком долго дышит книжной пылью в библиотеках, вместо того чтобы выйти на улицу и столкнуться с реальной жизнью. Такие люди часто не в состоянии отличить золотой самородок от латунной пуговицы.

- Теперь нас ославят на всю Германию как мошенников и проходимцев, - фыркнула Шарлотта.

- Ошибаешься, - возразил Гумбольдт. - Давай дождемся свежих выпусков газет. Я уверен, что репортеры преподнесут это событие совсем иначе, чем рассчитывают господа из ученого совета.

- А если нет?

- Тогда мы приложим некоторые усилия, чтобы их переубедить.

- А что случилось с вашим голосом под самый конец? - спросил Оскар. - Он звучал, словно с горы Синай!

- Тебе понравился мой маленький трюк?

- Эти раскаты до сих пор отдаются у меня в ушах.

Гумбольдт распахнул плащ и расстегнул верхнюю пуговицу своего сюртука. На его груди Оскар увидел маленький серый ящичек, от которого множество разных проводов тянулись к вещице размером с запонку, прикрепленной к углу воротника.

- Что это?

- Лингафон, - посмеиваясь, ответил Гумбольдт. - Но не совсем. Я его немного переделал и оборудовал усилителем голоса. Мне ужасно не терпелось испытать его в большом зале с хорошей акустикой.

Ученый заговорщически подмигнул Оскару.

- Вы оба ведете себя как малые дети, - снова вспыхнула Шарлотта. - К тому же ты, дядя, далеко не все объяснил. У меня вообще сложилось впечатление, что ты со своим докладом буквально добивался, чтобы нам не поверили. Зачем тебе это?

- Ты совершенно права, - ухмыльнулся Гумбольдт, продолжая возиться со своим аппаратом.

- Но ведь это же… это просто несерьезно!

Ее лицо разгорелось от возмущения.

- Скандал был заранее запланирован. Он, можно сказать, неотъемлемая часть моего доклада, - проговорил Гумбольдт. - Я слишком давно знаком с этими господами и хорошо знаю, как себя с ними вести. Они, если угодно, почти что члены моей семьи.

- Но зачем?..

- Во-первых, чтобы вы оба поняли, что официальная наука всегда находится во власти тех, кому принадлежит власть. Такие вещи особенно остро чувствуются во всяких там академиях и высших научных советах. Речь там идет вовсе не об истине и познании, хотя многие об этом даже не подозревают, а о власти. Кто пользуется властью, тот и решает, что истинно, а что нет. Со времен Галилея мало что изменилось, и я не удивлюсь, если вдруг снова будет признано, что Земля имеет форму диска… Научные теории имеют способность окостеневать. Тем более, что их изо всех сил поддерживают те, кто их же и создал. И если кому-нибудь приходит в голову нечто новое, он должен не только сформулировать свеженькую теорию, но и быть готовым к жестокой борьбе со сторонниками старого. Наука - это ведь не только добыча новых знаний, но, к тому же, еще и политика, вернее, одна из ее форм.

Он улыбнулся и пожал плечами.

- А во-вторых? - спросила Шарлотта.

Гумбольдт мягко накрыл своей ладонью руку Элизы.

- Сегодня я распрощался с университетом и порвал все связи с академической наукой. Отныне я становлюсь научным консультантом в области необычных проектов. И как всякий человек свободной профессии, я нуждаюсь в рекламе.

- В рекламе? - Оскар удивленно взглянул на своего старшего друга.

Гумбольдт кивнул на газету, лежавшую у него на коленях.

- Завтра все крупные газеты и журналы напишут о нас. Наши имена будут упоминаться в разговорах самых разных людей. По-моему, лучшей рекламы и желать нельзя, правда? Между прочим, сегодня мы заполучили нашего первого клиента.

Оскар приподнял брови.

- Вы имеете в виду того мужчину, с которым беседовали перед музеем?

Гумбольдт кивнул.

- Совершенно верно. Он живо заинтересовался расчетами конструкции пилотируемого летательного аппарата. И готов за это неплохо заплатить. Его зовут граф Фердинанд фон Цеппелин.

Некоторое время они ехали молча, слушая монотонный перестук копыт. Гумбольдт, казалось, с головой погрузился в свою газету. Оскар обдумывал слова ученого, которые показались ему полными глубокого смысла.

Голос Шарлотты вывел его из задумчивости.

- Оскар!

- Да?

- Могу я тебя кое о чем спросить?

- Конечно.

- Где ты был в ту ночь, когда я обнаружила тебя в лаборатории избитым и в грязи с головы до ног? Ты обещал когда-нибудь рассказать об этом.

- В самом деле обещал? - Оскар с сомнением покосился на девушку.

Шарлотта утвердительно кивнула.

- Я… как бы это сказать… навещал старых друзей.

- А что с тобой случилось?

- Случайно наткнулся на человека, которому задолжал. Небольшую сумму. Его зовут Берингер. Он был не один и решил вместе с приятелями показать мне, что бывает с теми, кто решил покончить с прежней жизнью. - Юноша неожиданно умолк, а потом добавил: - Нельзя вот так взять и все оставить позади. Не получается. Иногда прошлое снова тебя догоняет.

- Не удивительно, - грустно сказала Шарлотта. - Ведь оно - часть тебя, и ты всегда будешь его ощущать как собственную руку или ногу.

- Боюсь, ты права. Но мне придется еще раз вернуться туда. Там остались друзья, которые заботились обо мне. Кроме того, я должен уладить свои дела с Берингером. Он получит свои деньги и забудет мое имя.

- Но ты ведь будешь осторожен? Обещай мне!

- Обещаю. - Он опустил глаза и тут же вспомнил то, о чем давно собирался спросить Гумбольдта.

- Господин Гумбольдт!

Ученый оторвался от газеты.

- В тот день, когда вы оказались на Краусникштрассе… ну, когда я вас обокрал… это действительно была случайность, или что-то другое?

- Что ты имеешь в виду?

Оскар почесал в затылке.

- Ну, я… Меня все время не покидало смутное чувство, будто наша встреча не просто так. Словно вы все заранее спланировали.

- Да что ты говоришь! - Гумбольдт рассмеялся. - Ты неглупый мальчик, Оскар. Я ведь, кажется, уже говорил тебе это?

- Значит, не скажете?

Ученый откинулся на спинку сиденья.

- Может, когда-нибудь позже. Но только не сегодня. У нас есть гораздо более важные дела.

С этими словами он протянул Оскару газету и указал на заголовок внизу страницы.

Шарлотта тоже подалась вперед.

- «В Эгейском море при загадочных обстоятельствах затонул очередной корабль, - прочитала она вслух. - Очевидцы утверждают, что катастрофа связана с нападением морского чудовища. Пароходные компании в панике и предлагают огромные премии за исследование обстоятельств гибели судов».

Оскар поднял голову от газетного листа, еще пахнущего свежей краской.

- И что, по-вашему, это значит?

Гумбольдт таинственно улыбнулся.

- Это значит, друзья мои, что нас ждет очередное приключение.