Тем более, что он не слышал в словах Инамото ничего кроме хвастовства. Немудрено, ведь сам Ёсихико не обладал выдающимися талантами. Он уже не мог заниматься своим любимым бейсболом, из хорошей компании уволился меньше чем через год и с тех пор паразитирует на своей семье.

— Я, конечно, понимаю, что ты дух, а не человек, поэтому спрашиваешь искренне, а не издёвки ради… — Ёсихико вытер пот с подбородка, перевёл дух и погладил дрожащее правое колено, успокаивая старую рану. — Но почему вопрос появился у тебя именно сейчас?

На сей раз Инамото не ответил сразу и задумался. К изумлению Ёсихико, невозмутимость на миг покинула лицо духа.

— Я встретил мальчика, который хочет быть сильным, — наконец, ответил он, вновь принимая непроницаемый вид. — С тех пор, как меня начали видеть, я часто разговариваю с людьми на эти темы.

— А это точно плохо?

Может, дух совсем не против того, что потерял силу и теперь случайно показывается на глаза простым людям? Во всяком случае, он ведёт себя так, будто ему это только в радость.

— И кстати, почему бы тебе не попросить о помощи Оямацуми-но-ками? Он наверняка тебя в сумо в два счёта уделает.

— Как можно просить Оямацуми-но-ками утруждать себя такой ерундой!

— Ерундой?!

— К тому же великий Оямацуми-но-ками гораздо сильнее заурядного духа вроде меня. Не дело это, когда между бойцами такая разница. Самое главное в любом состязании — чтобы оба бойца выжали из себя всё возможное.

— Поэтому ты выбрал меня?

— Я подумал, что ослабшему духу самое то сразиться против лакея.

Инамото разговаривал вежливо, но не рассыпался в лести или комплиментах и выкладывал всё как есть. Ёсихико слегка терялся от такой честности. Он привык немного цепляться к словам собеседника, но не находил в себе желания издеваться над Инамото.

— Поэтому я надеюсь, что и ты ответишь мне усердием, лакей. Ну что, ещё раз? — Инамото хлопнул в ладоши, приглашая Ёсихико в центр начерченного на земле круга.

— Ты бы хоть поддался!

— Не буду, иначе какая же это битва?

После этих слов начался новый раунд.

— Я давно заметил, что маска невозмутимости на его лице стала ещё толще.

Пока Ёсихико и Инамото сражались возле святого поля, Когане зашёл в покои храма через молельню. Покои, входящие в список национального культурного достояния, построены в стиле сангэнся25. Их крыша, как и у храма Идзумо, выложена кипарисом.

— Он, конечно, всегда разговаривал с этаким безразличием, поэтому я не обратил особого внимания. А теперь он, значит, хочет проиграть в сумо?

Рядом с малым святилищем сбоку от покоев сидел и щурился на майское солнце в ясном небе дед в белом халате и белых хакама, как у священника. У него были короткие седые волосы и такого же цвета усы с бородой. Хотя его речь мало отличалась от человеческой, в глазах порой сверкал глубокий, непреклонный свет. Свет, достойный глаз бога всесинтоистского храма.

Когане сидел, обвив хвост вокруг лап, и смотрел на деда. Иногда к молельне подходили прихожане и хлопали в ладоши, но никто, конечно, не замечал лиса, сидящего сбоку от зданий. Никому бы и в голову не пришло, что сейчас неподалёку от них разговаривают и любуются солнцем два бога.

— Трудно понять, чего на самом деле хочет дитя риса, — проговорил лис. — Смысл его заказа мне тоже непонятен. Зачем он просит об этом?..

Конечно, выполнять заказ должен не он, а Ёсихико, так что Когане эта история никак не затрагивала, однако он понимал, что скорее наступит конец света, чем дух проиграет человеку в сумо. Особенно когда человек — не рикиси26 и не мастер единоборств, а городской бездельник с травмированным коленом. У Ёсихико уйдут в лучшем случае годы на то, чтобы выполнить заказ так, как об этом просил дух.

Оямацуми-но-ками, хозяин Инамото, усмехнулся в ответ.

— Он у меня такой упрямый, никогда не признается, что его на самом деле тревожит. Вместо того, чтобы сказать честно, пытается побороть свои невзгоды сам, — бог пересел на ступени перед святилищем и посмотрел в небо. — Тяжело это, терять силу. В первую очередь он начал терять самое важное. Его воспоминания затянуты дымкой. В глазах маленького мальчика он видит фрагменты, которые уже не может вспомнить сам.

— Значит, дух риса тоже теряет память?.. — пробормотал Когане.

— Не только он, — Оямацуми-но-ками выдохнул и улыбнулся. — Возможно, однажды и меня постигнет эта участь.

Его называли верховным богом края Иё и с древних времён считали одним из самых почитаемых божеств, но времена меняются, люди перестают ходить в храмы, и со временем это начинает сказываться.

— Вот, скажем, мой внук Оти-но-микото построил город Оти, названный в его честь. Но когда большие города начали укрупнять за счёт мелких, имя пропало с карт. Возможно, однажды оно сотрётся и из памяти, — Оямацуми-но-ками выдохнул, будто смиряясь с неизбежностью. — Надеюсь, хотя бы этот остров останется прежним, хотя это и не надежда, а просто прихоть. Здесь мой рай — божественные горы, очищающие любую скверну реки, сам остров, полный добрых людей.

На этом острове, некогда считавшемся святым, долгое время была запрещена рыбная ловля. На нём не так часты дожди, реки маленькие, пресной воды не хватает. Приливы и отливы на острове такие сильные, что не каждая лодка сможет пристать к берегу. Едва ли этот край можно назвать дружелюбным к людям.

И тем не менее, люди всегда жили на нём, поскольку бог защищал их.

А бог поселился на этом острове, потому что люди молились ему.

Люди и боги живут, защищая друг друга. Так повелось ещё с древних времён. Когда-то и Когане исполнял свою роль в этом спектакле.

— Ну что, Когане? Может, сделаем ставки?

Голос Оямацуми-но-ками выдернул лиса из моря мутных воспоминаний.

— Кто по-твоему победит, упрямец или лакей?

Знаменитый бог ухмыльнулся, словно шаловливый ребёнок. Когане так удивился, что повёл ухом.

— Человеку не победить духа.

— Значит, ставишь на поражение лакея?

— Тут и думать нечего, — Когане вздохнул, но вдруг моргнул и заявил: — Хотя, нет… Я поставлю на победу лакея.

Оямацуми-но-ками вытаращил глаза от удивления.

— Просто невероятно, что Хоидзин, которого в старой Японии знали как «золотой ужас», поддержит человека.

— Дело не в поддержке. Просто мне кажется, что он справится.

Несколько месяцев он путешествовал вместе с Ёсихико и видел, как тот, не зная ни Записок, ни Сёки, ни даже имён богов, всё равно не бросал богов в беде и раз за разом справлялся с их заказами.

— Он из тех, кто выигрывает войну, а не битву, — заявил Когане, ещё сильнее удивив Оямацуми-но-ками. — Такой уж он человек.

Когане был уверен, что говорит правду. Ёсихико считал, что важнее действовать, а не думать, поэтому наверняка он выполнит заказ так, как лису и в голову не придёт.

— А я-то думал, ты изменился только внешне. Не ожидал, что ты однажды заговоришь такими словами, — нарочито восхищённо отозвался Оямацуми-но-ками.

— Только не подумай, я покинул своё укрытие не из-за него, а из-за старших богов.

Когане вздохнул. Он до сих пор не понимал, почему стал первым заказчиком лакея, и был ли в этом какой-то глубокий смысл. Лис ещё раз подумал о Ёсихико, который сейчас наверняка сражается с Инамото рядом со святым полем.

— А вообще, не так уж плохо гулять по миру людей и любоваться им…

Он удивлялся самому себе, ведь он действительно наслаждался зрелищем того, как заурядный, ничем не примечательный человек выполняет все заказы, которые ему оставляют.

***

— Дядя, ты опять упал?

После очередного поражения Ёсихико понял, что ему придётся снова ночевать на острове. Когда он ужинал в столовой минсюку, зашёл Юма с задачником по математике в обнимку.