Ценой невероятных усилий Лотте удалось незаметно извлечь мерзкую фотку из портмоне, превратить ее в четвертушку и спрятать в бюстгальтер. После этого она уже победоносно окинула взглядом зал и голосом светской львицы подозвала к себе хозяина салона.

– Герр…

– Хольц! – любезно подсказал тот. – Что угодно фройляйн? Фройляйн боится пересушить свои шикарные волосы? Но это совершенно исключено! Как только истечет время сушки, прибор отключится автоматически. К приезду полиции вы будете готовы на все сто!

– Нет, герр Хольц, – как можно беззаботней улыбнулась Лотта, – с сушкой все в порядке! У вас чудесный салон! И мы с подружкой готовы тут жить вечно! А не только до приезда полиции. Но… – Лотта кокетливо прикусила нижнюю губку, как бы давая понять хозяину салона, как ей неприятно отказывать ему в такой малости, – но, видите ли, мы… сотрудницы секретариата министра пропаганды доктора Геббельса. И если мы хоть раз опоздаем на работу, нас могут разжаловать в машинистки, а того, кто нас задержал… мне даже трудно представить, какие его ждут неприятности!

Хозяин растерянно окинул взглядом сидящую под феном эффектную блондинку и уже хотел что-то возразить, но неожиданно к Лотте подскочила Рут:

– Да, да, да, герр Хольц! У нас начальник отдела суровый, как… фельдмаршал! К тому же сам доктор Геббельс иногда заходит к нам в отдел и… упаси Бог!..

– Конечно, конечно, фройляйн! – хозяин явно не знал, что предпринять. – Я все понимаю! Но ведь у нашей клиентки действительно пропала крупная сумма денег! И взял ее кто-то из присутствующих, я не исключаю и своих сотрудниц. И только полиция может дать гарантию, что этот кто-то не…

– Вы хотите сказать, что только полиция даст гарантию, что это – не мы? Верно? – Лотта поймала взгляд Рут, та определенно была на грани паники. – Так вот, что я вам скажу, слушайте меня внимательно, герр Хольц! Я могу гарантировать, что деньги украла точно не Рут! А Рут может гарантировать, что не я! Вам этого недостаточно?!

– Но почему… почему я… мы все… должны вам верить? – недоуменно пожал плечами хозяин салона. – Мы все видим вас в первый раз!

– Да потому… – бойко начала Лотта и запнулась, она не успела ничего придумать.

С минуту на минуту могла прибыть полиция.

– Да потому, – на последнем дыхании перебила смертельную паузу Рут, – что в момент, когда украли деньги, я и моя подруга, мы обе были в зале! И это могут подтвердить все!

– Дааа, – мучительно протянул хозяин салона, – это так. Обе фройляйн были в зале и никуда не отлучались.

– Вот именно! – поспешила добавить, обретя второе дыхание, Лотта, машинально схватила с рабочего стола пуховку, дунула на нее и мгновенно скрылась за удушливым облаком розовой пудры. – Кроме того, герр Хольц, рассудите сами: будет ли прилично, если даже подозрение в краже падет на сотрудниц аппарата гауляйтера Берлина?! Даже подозрение!

Хозяин салона красоты, извиняясь и расшаркиваясь, лично проводил двух проблематичных клиенток до самой двери и выпустил их наружу.

Только на углу улицы девчонки оглянулись назад. У самого подъезда салона уже стоял черный полицейский фургон.

– Бежим! – отчаянно шепнула Рут.

– Зачем? – немного косноязычно не согласилась с ней Лотта. – За нами никто не гонится. Мы – вне подозрений!

Облизнула пересохшие губы. На вкус губы были приторные с горчинкой.

– А с пудрой, шатц, они определенно переборщили, шайсе! – раздраженно сказала она. – И кто их просил! В следующий раз, солнышко, на твой день рождения, пойдем в другой салон!

Легендарный отель «Адлон», чей изысканный ресторан Лотта Шюфтан выбрала для празднования своего дня рождения, статус «легендарный» получил уже в момент рождения в 1908 году, как только что родившийся младенец голубых кровей звание сержанта в гвардейском полку.

Расположенный в самом центре знаменитой Линден-аллее на Парижской площади у Бранденбургских ворот, «Адлон» с самого рождения находился под покровительством императора Вильгельма Второго. Тот не только стал его первым постояльцем, но и считал «Адлон» одной их своих резиденций. Ежегодно императорская казна тратила огромные суммы, чтобы гарантировать люксовые номера для самого кайзера и его избранных гостей.

Вслед за царственной особой и немецкая аристократия не замедлила перебраться в прекрасно отапливаемые, шикарные апартаменты «Адлона» из своих промозглых зимних замковых резиденций.

Отель навещали десятки именитых и респектабельных личностей со всего мира: европейские короли, русские цари, автомобильный магнат Генри Форд, по чьему заказу в 1919 году полумиллионным тиражом был выпущен и распространен ставший настольной книгой Адольфа Гитлера «Всемирный еврей» с «Протоколами сионских мудрецов», изобретатель Томас Эдисон, миллионер Джон Д. Рокфеллер…

После Первой мировой войны в «Адлоне» вместо остзейских и прочих немецких баронов надежно поселились состоятельные американцы. «Золотые двадцатые» стали золотой эрой «Адлона» – Чарли Чаплин, Марлен Дитрих… всех не перечесть!

Но потом наступили сумеречные тридцатые. К власти пришли истинные германцы, потомки викингов, нибелунгов, арийцев, тевтонцев, каждого в отдельности и всех вместе взятых, которые в глухом Тевтобургском лесу в первый и последний раз, кажется, наголову разбили два заблудившихся в нем римских легиона.

Характер у наци был нордический, стойкий, вкус – прямоугольный, масштаб замыслов – безразмерный, жажда жизненного пространства – испепеляющая, ненависть к инородным телам – безумная.

Так кому же, как не Альберту Шпееру, потомственному архитектору и члену НДСПА с тридцать первого, а СС – с тридцать второго года, фюрер мог поручить «вновь сделать Берлин настоящей и истинной столицей Рейха»?

Планы Шпеера были грандиозные. На все времени не хватило. Например, на центральную магистраль, пересекающую город с севера на юг, которая должна была начинаться от гигантского вокзала, проходить под новой Триумфальной аркой Бранденбургских ворот и упираться в Народный дом с куполом, превосходящим по размеру купол Святого Петра в Риме. Шпеер собирался увенчать его изображением орла, держащего в когтях земной шар.

Всего, как уже было сказано, Шпееру создать не удалось, но кое-что он все же успел. По его распоряжению для расширения оси «восток-запад» были срублены знаменитые липы на Унтер-ден-Линден. Теперь память о них сохранялась только в названии аллеи, что тоже было не так уж и плохо, потому что согласно безудержной фантазии личного архитектора Гитлера многие берлинские улицы и площади решено было переименовать в духе новой, еще невиданной в истории человечества эры.

Повсюду воздвигались мраморные колонны, украшенные орлами, знаменами и национал-социалистскими эмблемами. Вместо старых лип посадили молодняк. Когда еще подрастет!

Так вот, после прихода Адольфа Первого владельцы «Адлона» сделали все возможное, чтобы превратить его в излюбленное место нацистской элиты. Отчасти им это удалось. Нацистским бонзам нравилось его аристократическое убранство и кухня, но не его интернациональная среда. До сорок третьего года, когда прямым попаданием бомбы был разрушен отель «Кайзерхоф», именно он, а не «Адлон» считался титульным отелем Третьего Рейха. И все-таки в «Адлоне» всегда были в избытке высокопоставленные партийные функционеры, дипломаты, эсэсовцы и самые преуспевающие предприниматели.

Девчонки едва ли могли вспомнить, когда в последний раз были на Унтер-ден-Линден аллее. Скорее всего, было это задолго до войны, когда цвели еще знаменитые липы и не нужно было носить позорные желтые звезды.

Лотта знала об отеле «Адлон» чуть-чуть, а Рут еще меньше. Обе догадывались, что это очень и очень приличное место, супердорогое и таинственное, к которому евреям, как Адаму и Еве к Эдему после изгнания, даже приближаться смертельно опасно. Они ожидали увидеть там все что угодно – от храма царя Соломона до Содома и Гоморры. Но от того, что увидели, у них натурально потемнело в глазах: весь огромный зал ресторана был, словно жирными пятнами сажи, густо заляпан черными эсэсовскими мундирами с «молниями» в петлицах и нашивками на рукавах. Мундиры лоснились и подрагивали, как воздух в тяжкий зной.