Молодые эсэсовские генералы, многим не было и пятидесяти, чем-то очень похожие на доставившие их сюда черные лакированные лимузины, по мраморной лестнице поднялись на второй этаж, где в бывшей гостиной расселись за длинным, а вовсе не круглым, как у короля Артура, столом.

В конце конференции всем участникам обещан завтрак. Это по-своему тоже интриговало. Из глубины виллы доносился хрустальный звон напольных часов. В воздухе – запах натурального бразильского кофе и крепких мужских духов.

Вошел Гейдрих – все вскочили и застыли в приветствии.

– Садитесь, господа, приступим к делу!

Гейдрих слегка раздражен: все идет не по плану. Не по его плану. Конференция должна была закрепить его исключительное право на евреев. Потому что тот, кто будет всецело заниматься евреями, получит уникальную, еще невиданную в Рейхе власть, почти равную власти фюрера. Евреи – всегда путь к власти. И живые, и мертвые. И в США, и в Германии. С той лишь разницей, что там – власть у них, а здесь, чтобы получить власть над ними, необходимо признание твоих прав всех равных ему, Гейдриху, по чину нацистских бонз. Причем непосредственно на этой конференции, и обязательно лично.

Но среди двенадцати участников конференции нет ни одного с правом решающего голоса. Ни одного равного ему по чину. Где Гиммлер, Борман, Риббентроп? Где равный ему по чину шеф Административно-хозяйственного управления Поль? Одни начальники отделов, советники, офицеры среднего звена.

О! Его карьерный взлет многим поперек горла! И прежде всего его непосредственному шефу, рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру, в чье кресло он определенно метит. И вот теперь ему ясно дают понять, что с таким размахом затеянное мероприятие по перехвату «окончательного решения еврейского вопроса» – дело давно и не им, Гейдрихом, решенное. А эта казавшаяся ему судьбоносной конференция – лишь рабочая встреча по разработке конкретных мероприятий по реализации невиданного в истории человечества истребления целого народа.

– Господа! – начал Гейдрих и почему-то посмотрел в сторону Эйхмана. Тот сидел рядом с привезенной им же стенографисткой. – Я назначен рейхсмаршалом ответственным за подготовку программы «окончательного решения еврейского вопроса» в Европе. До этого момента нашей целью было очищение от евреев жизненного пространства Германии на законных основаниях. Эмиграция финансировалась самими евреями или еврейскими общественными организациями.

Широким жестом Гейдрих обвел зал, как бы демонстрируя очевидное доказательство его слов.

– С течением времени эмиграция из проблемы немецкой сделалась проблемой всех государств, из которых выезжали и куда въезжали евреи. Но только в настоящее время эмиграция приостановлена по двум причинам: во-первых, большинство стран отказывается принимать беженцев-евреев и, во-вторых, теперь на Востоке «открылись совершенно новые возможности».

Присутствующие понимающе переглянулись, некоторые согласно закивали головами: действительно, евреи нежелательны не только в Германии – до сих пор ни одна страна не пожелала добровольно принимать их в больших количествах. Фюрер разочарован. Он уже не видит другого выхода для освобождения Рейха от иудиного племени, кроме как…

Гейдрих безапелляционно, иногда повышая голос до визга, познакомил конференцию с таблицей доктора Корхерра. По расчетам этого видного специалиста по «окончательным решениям», общее число евреев, подлежащих обработке, – 11 миллионов человек. Шесть – в Западной Европе, пять – в СССР.

– Поэтому, господа, – чтобы все прочувствовали масштаб предстоящих битв, чеканил каждое слово Гейдрих, – в ходе практического осуществления «окончательного решения еврейского вопроса» Европа будет прочесана с запада на восток!

Судя по сосредоточенно-матовым лицам присутствующих, масштаб задач, поставленных Гейдрихом, никого не смутил, а цифра в 11 миллионов не шокировала. Слава богу, евреи – маленький народец, хотя и очень вредный!

Вот если бы речь шла о славянах, тогда – да! Тогда все было бы грандиозно и непредсказуемо. Да и помощи ждать было бы неоткуда! С евреями все значительно проще: они везде – инородное тело! Так что в этом вопросе немцы всегда могут рассчитывать на международную солидарность! Но если евреи действительно бесы во плоти, как утверждает фюрер, тогда… остается только молиться!

Итак, европейские евреи будут депортированы на Восток. Разумеется, большая их часть при правильной постановке дела исчезнет «естественным путем».

– Оставшиеся в живых, – Гейдрих по-гитлеровски сжал кулаки и поднес их к груди, – наиболее приспособленные к сопротивлению и выживанию особи, будут обработаны должным образом, – глаза его пророчески расширились. – Потому что, как показывает опыт истории, если их освободить, эти отборные элементы опять превратятся в зерно, из которого возникнет новое еврейство!

Итак, евреям старше 65 лет, ветеранам-орденоносцам и находящимся в браке с немцами жизнь временно сохранялась. Их предлагалось депортировать в привилегированное гетто Терезиенштадт. Туда же, в подвластную Гейдриху Богемию, следовало отправлять еврейскую элиту – богатейших бизнесменов, выдающихся деятелей искусства и науки, чемпионов прошлых олимпиад, самых высокопоставленных раввинов, таких, как Лео Бек, бывший раввин кайзеровского рейхсвера в Первую мировую войну и бессменный глава еврейской общины Берлина до самой ее ликвидации.

Все эти лица позднее вошли в сверхсекретнейший «Б-лист». Многие из них дожили до конца войны.

Доклад Гейдриха длился часа два. Над Ванзее нависли ранние зимние сумерки. В зале вспыхнула огромная хрустальная люстра. Было тепло и уютно. Двенадцать респектабельных мужчин (вместе с хозяевами – пятнадцать) – выпускники Иенского, Франкфуртского, Геттенгентского университетов, доктора философских и юридических наук – не испытывали никакого физического и душевного дискомфорта. Доклад был принят как руководство к действию. По-крайней мере, так тогда решил Гейдрих.

Обмен мнениями был по-военному краток. Буквально несколько фраз.

Доктор Бюллер, госсекретарь в генерал-губернаторстве Польском от министерства юстиции, сверкая перламутровыми искусственными зубами, потребовал начать «окончательное решение еврейского вопроса» с Польши, и начать как можно скорее, лучше всего не сходя с этого места, так как евреи являются разносчиками эпидемий и организаторами беспорядков.

Группенфюрер СС Хофман от главного управления по делам расы и поселений горячо поддержал стерилизацию людей, у которых хотя бы один из родителей – еврей.

Остальные высказались по мелочам.

После позднего завтрака вилла опустела.

Организаторы встречи – Гейдрих, Мюллер и Эйхман – перешли в боковую комнату, где у горящего камина за рюмкой настоящего французского коньяку, огромные запасы которого хранились, по счастливой случайности, именно в подвалах этой виллы, продолжили обсуждение своего бессмертного гешефта.

Развалившись на диване в расстегнутом кителе, Гейдрих уже безо всяких экивоков заявил:

– А знаете, господа, что в этой истории самое… премерзкое? Как вообще отличить еврея от нееврея? Не того, местечкового, в лапсердаке и пейсах, а онемеченного, англизированного, американизированного, черт возьми! Еще фюрер писал, что они как две капли воды похожи на арийцев! А арийцы порой ну копия… доктор Геббельс! Точь-в-точь усохший германец! Ха! Адольф, а вас, кажется, в детстве дразнили «еврейчиком»? Да не дергайтесь, дружище! Я-то точно знаю, что вы – чистокровный ариец! А вот наш дорогой Генрих, – Гейдрих развязно ткнул пальцем в шефа гестапо Мюллера, – вот Генрих может по пьянке и обознаться! Так что держите меня в курсе, Эйхман, чтобы я при случае смог прийти вам на помощь!

Мюллер мрачно засопел. Он-то хорошо знал, что у самого Гейдриха в детстве были две проблемы: голос на два тона выше нормального, за что мальчишки дразнили его «блеющей козочкой», и подленький, хотя и совершенно беспочвенный, слушок о «еврейских корнях».