И вот однажды они остановились на дневку в оазисе, где также дневал еще один караван из доброй сотни верблюдов и пары десятков погонщиков, среди которых Демиана заметила и несколько женщин. Решение возникло мгновенно — надо пробраться к верблюдам, когда их завьючат, и спрятаться среди вьюков. Она небольшая и в такой толчее ее сразу не найдут, а потом, когда отъедут, она попросит снять с нее браслеты и ожерелье и сможет освободить свою магию и сама освободится от ошейника.

Весь день Деми практически не сомкнула глаз, следя за вторым караваном и изо всех сил стараясь вести себя как обычно, чтобы торговцы ничего не заподозрили. Наконец, наступил вечер, и все засуетились и принялись сворачивать шатры, набирать про запас воду, вьючить верблюдов. Демиана осторожно подобралась к навьюченным верблюдам, уже составленным в связку и встала рядом так, что ее не было видно. Караван тронулся и девушка пошла рядом, скрываясь за ногами животных и молясь Всесветлой, чтобы скорее наступила темнота.

Так она прошла с полчаса и внезапно ее скрутила ужасная боль. Девушке казалось, что ее что-то раздирает на куски, из носа хлынула кровь и со стоном она упала на песок, потеряв сознание. Когда Демиана очнулась, она увидела, что лежит в том же шатре, в котором спала все эти дни. Рядом сидели оба брата и пристально смотрели на нее. Увидев, что девушка открыла глаза, Раим протянул ей мех с водой и позволил напиться вдосталь. Дождавшись, когда пленница утолит жажду, Арам заговорил:

— Я просил тебя не делать глупостей, но ты не послушалась. Я был добр к тебе, но ты не ценишь такое обращение. Что ж, теперь все будет иначе. Во-первых, уясни, что пока на тебе ошейник, ты никогда не сможешь от нас убежать и спрятаться. Мы найдем тебя везде и накажем. Если ты еще раз попробуешь обманывать — сегодняшняя боль тебе покажется материнской лаской. Во-вторых, мне безразлично, что будет с твоим ребенком, мне нужна лишь ты. Поэтому с сегодняшнего дня еду и воду ты будешь получать один раз в день, перед закатом и у тебя поубавится активности. И, в-третьих, праздность никому не идет на пользу, с этого дня ты будешь работать наравне с нами и жить и выглядеть, как рабыня. Раим, — обратился он к брату. — Принеси цепь.

Раим сочувственно посмотрел на девушку, но ничего не сказал и вышел наружу, в скорости вернувшись с брякающими цепями. Арам защелкнул на ногах пленницы железные браслеты, к которым была прикреплена цепь, а свободный ее конец обернул вокруг шеи Демианы, и застегнул на небольшой замочек.

— Вот так, теперь ты никуда не убежишь, довольно разглядывая результат, сказал Арам. — Вставай, нечего разлеживаться и так из-за тебя мы потеряли один день, займись посудой — ее надо начистить и сложить во вьюк. Эргеш, покажи ей как надо чистить.

Через несколько дней караваны стали попадаться чаще, а оазисы стали населенные — если раньше в оазисах останавливались только путешественники, то теперь это были небольшие поселения с постоянно живущими абарскими семьями. На Демиану показывали пальцами, дети кидали в нее песок и сухой верблюжий помет. Раим, если видел, всегда отгонял их и уводил девушку в шатер, но Арам, никогда не вмешивался и молча наблюдал, как Деми пытается закрыться от летящих экскрементов. Однажды девушка случайно услышала разговор братьев:

— Арам, ты решил замучить ее до смерти? Так мы ничего не заработаем и впустую потратим столько денег и времени, — начал Раим. — Ты ее совсем загонял, а еды она получает мало. Посмотри, она же высохла вся, того и гляди заболеет.

— Ничего, не помрет, она Искрящая.

— Арам, ты не понимаешь, что ее магия заблокирована и ничем не может ей помочь? Если у нее начнутся роды, мы можем потерять девушку. Где ты найдешь здесь акушерку? Пойми, это не абарка, а изнеженная аристократка, которая ничего тяжелее иглы отродясь в руках не держала.

Арам насупился и возмутился:

— Я был к ней добр, но она пыталась бежать!

— Она всего лишь глупая женщина и она уже наказана. Если ты не перестанешь ее мучить, мы рискуем не довезти ее до повелителя, помни об этом. Ее кожа потемнела, обветрилась и шелушится, глаза воспалены, губы потрескались, под глазами синяки, руки все в ссадинах и порезах, а ноги натерты браслетами. Чего ты добиваешься, брат?

— Ладно, пусть больше не работает и спит опять в шатре. Но цепь не сниму, и не уговаривай.

— Хотя бы разреши ей помазать раны и давать больше еды и воды!

— Сам с ней возись и следи, если такой сердобольный.

— Да пойми же, наконец, что Александр может не захотеть покупать ее, если она будет еле живая. Я всего лишь забочусь о капиталовложении.

«Вот так, — подумала Демиана. — Я всего лишь капиталовложение… Тамиль, Анри… где же вы…».

Наконец, пустыня закончилась, и караван вошел в небольшой городок, раскинувшийся недалеко от последних барханов и кустов саксаула. Низенькие одноэтажные домики с плоскими крышами были сложены из глины, но улицы между ними были чисто выметены и дважды в день дети поливали их водой, чтобы прибить пыль. Вдоль широкой дороги тек арык с коричневой водой и местные ребятишки кучками плескались тут и там, подходили попить бродившие сами по себе ослики и немногочисленные тощие собаки. Женщины, закутанные с головы до ног, выглядывали из дверей домов и тут же прятались обратно. Мужчины наоборот, увидев караван, выходили ближе к дороге и приветствовали проезжающих, спрашивая у них о новостях. И все пялились на Демиану, которая сидела на верблюде. Братья больше не выдавали ее за абарку и все видели. Что они везут рабыню.

Девушка так устала от долгого путешествия, от боли в ногах и руках, от грязи и голода, что впала в полусонное состояние апатии. Она больше не задавала вопросов, ничего не просила и ни на что не жаловалась. Шла, когда велели, ела, если давали, сидела, тупо смотря в пустоту перед собой. Раима очень беспокоило такое состояние девушки, и он теребил Арама, убеждая, что пленницу надо показать целителю. Брат сопротивлялся, не желая лишних трат, но потом присмотрелся к герцогине и признал, что Раим прав — нужно показать ее целителю.

Его нашли быстро — первый же мужчина, которому Раим задал вопрос, подозвал мальчонку и велел ему проводить почтенных путешественников к дому целителя. После коротких переговоров с лекарем, оказавшимся сухоньким бойким старичком, Демиану сняли с верблюда и ввели в дом. Старичок поцокал языком, увидев цепь, и велел снять ее, сказав, что в противном случае осматривать девушку не будет. Скрепя сердце Арам уступил. Целитель внимательно осмотрел пленницу, задал ей несколько вопросов, покивал головой и вышел к ожидавшим в другой комнате братьям. — Раис, — уважительно обратился он к Араму, безошибочно определив, что тот здесь главный. — Ваша рабыня в очень плохом состоянии. Она истощена и измучена, ребенок забирает слишком много сил, а отдыха и достаточно еды она давно не получала. Ей требуется лечение ран на ногах, иначе они воспалятся, и она может сгореть в огневице, хорошее питание и полный покой. Ее тело изранено, но еще больше изранена ее душа. Ханум на грани и если вы сейчас же не займетесь ее телесным и душевным здоровьем, вы ее скоро потеряете.

— Что мы должны сделать, что бы она быстро поправилась? — спросил Арам.

— Вам надо остаться на несколько дней, а лучше на две недели, поселить ее в доме, приставить для ухода женщину. Искупать, обработать все раны и порезы, вкусно и обильно кормить и дать возможность спать, сколько она захочет. Для исцеления ее души, надо рассказывать ей веселые истории, проявлять заботу и участие.

— Она простая рабыня! — возмутился Арам. — С какого я должен перед ней расстилаться? — Она не простая, — грустно ответил целитель.

— Я давно живу и много видел. Не знаю, как эта ханум попала к вам и зачем вы вообще связались с таким недостойным делом, но если она погибнет, вы пожалеете, что на свет родились.

— С чего бы это? — отозвался Арам. — Уважаемый, Вы видимо не поняли — это наша рабыня!

— Это Вы, уважаемый, не поняли, во что ввязались. Я все сказал — если хотите, что бы ханум жила — делайте, как я велел. Если вам безразлично, будете ли живы вы сами — оставьте девушку, как есть и продолжайте путешествие. Браться растерянно переглянулись и посмотрели на целителя.