- Катя! - обратился я к соблазнительной соседке. - Это ж невозможно! Почему самолеты летают так низко? У вас тут аэропорт, что ли, в черте города?
- Да нет, - удивленно ответила она. - Аэропорт в 35 километрах...
- Черт знает что! - продолжал я возмущаться.
Издалека раздался глухой взрыв. Или не взрыв - просто глухое "бух!" Где это, было не видно - в ту сторону не было окна. И это была та сторона, куда пролетел самолет.
- Он ревел как-то странно... - проговорила Катя.
- Как будто у него работал один двигатель, - очень озабоченно продолжил ее мысль профессор.
Не сговариваясь, мы все подошли к огромному окну и встали, тревожно глядя на панораму города.
- Ну вы, тоже мне, авиаторы... Двигатели самолета по звуку определяете, как же! - сказал я. - Вы еще скажите, проф, что самолеты у нас тоже изношены.
Мне хотелось подбодрить спутников и развеять смутную тревогу, которую, что уж скрывать, нагнал этот калининградский "доктор" своими побасенками.
- Ваш... то есть наш самолетный парк тоже изношен более чем на 70%, - задумчиво ответил тот. - Большинство самолетов приобретено в других странах, где они уже почти выработали свой ресурс... Им всем по 15-20 лет...
Я хотел возразить, но проф меня прервал, предостерегающе подняв руку.
- Что это было? - спросил он тревожно, скорее не нас, а сам себя. - Случайность, или...? И эта АЭС на "профилактическом ремонте"... Неужели все начинается раньше, и мы опоздали?
- Вы хотите сказать, что самолет упал из-за этой самой "волны" чего его знает чего? Бросьте. Да полно, не пугайте девушку!
Я попытался обнять стоящую рядом Катю, но она решительно высвободилась и сказала:
- Знаете, я, пожалуй, пойду. Мне пора, скоро смену сдавать.
По ней было видно, что возможную аварию самолета она приняла как-то очень близко к сердцу.
Пытаясь хоть как-то спасти вечер, я со смехом спросил:
- Ой, да ладно! Александр Глебыч, вы скажите лучше - зачем поселились здесь, да еще на такой верхотуре? Денег девать некуда?
Глебыч перестал вглядываться в сгущающуюся на глазах темноту и ответил с детской гордостью рассеянного ученого, сумевшего самостоятельно купить в магазине молоко и батон колбасы:
- Эту гостиницу я специально подбирал! Прошерстил весь городской интернет. Важно было найти поновее, как минимум - чтобы здание было не старше 1980 года постройки.
- А почему 1980??
- Как, вы и это не прочли?! Это же цифра Гордеева. Он изучил советские ГОСТы и эмпирически вывел, что ВС будет воздействовать в основном на постройки и сооружения, сделанные до этого года. Это общее правило - если, конечно, не было каких-то особо мощных факторов износа.
- И гостиница "Восток"?..
- А ее ввели в эксплуатацию в 2005 году, я посмотрел!
-Понятно. А "люкс"-то почему?
Профессор ощутимо смутился. После колебаний все-таки признался:
- Честно говоря, я с самого начала сомневался, что успею найти инженера. Из меня плохой поисковик, я только в текстах знаток... А сюда поселился, потому что самый верхний этаж. Обзор хороший. Мне предлагали соседний люкс, он называется "Современный", считается лучше - но там вид в основном на реку, а чего мне на нее смотреть?
Я догадался и рассмеялся.
- То есть вы здесь пристроились, чтобы в безопасности понаблюдать, как город будет рушиться, так, что ли? "Мне сверху видно всё"?
- Александр Глебович, - вдруг вмешалась уже стоящая у двери Катя, - но это как-то стыдно, знаете! Такой солидный на вид мужчина... Если вы считаете, что будет катастрофа - почему не предупредить?
- Да ведь предупреждали, Катя! - с горечью воскликнул он. - Гордеев уже полгода в набат бьет. Думаете, почему у меня его тетрадка? Да он всем их рассылает! В гордуму ходил, к мэру, к губернатору. Президенту писал, в газеты во все. Кто ж слушает? И это местный "актив"! А меня кто будет слушать? Все, естественно, считают его предупреждения тихим помешательством, а его самого - надоедливым сумасшедшим. Да вы ж и сами говорите оба, что ничего нового, все давно про всё знают и так. Разве нет?
- Ну, не знаю, - упрямо тряхнула головой Катя. - Что-то можно же было сделать?
- Есть такой анекдот, - горько усмехнувшись, сказал профессор. - Стрелочника экзаменуют - что делать, если он видит, что два поезда идут навстречу друг другу. Он говорит - переведу семафор. - Семафор не работает. - Переведу стрелку. - Стрелку заклинило. - Разожгу костер. - У вас нет ни спичек, ни зажигалки. - Ну тогда позову жену! - А жену зачем? - Пусть полюбуется на великолепное крушение!
Возникла пауза, и никто не улыбнулся.
- Однако мрачный у вас юмор, док, - сказал я наконец.
Тут что-то произошло, и номер еле ощутимо тряхнуло. В комнате погасли все лампы, вырубился беззвучный телевизор. На несколько секунд вокруг воцарился белесый сумрак. Но почти тут же с еле слышным гудением лампы вспыхнули вновь.
- Видите, я же говорила - генератор сразу включается! - сказала Катя. - А я пойду уже, мальчики. Не скучайте.
Она уже положила руку на ручку входной двери в номер (это, кстати, была тоже роскошная, все в том же пышном русском стиле массивная деревянная дверь, изукрашенная росписью, которую я мысленно определил как "под хохлому"). И вдруг замерла и снова повернулась к нам.
- Кстати, вы зря думаете, что гостиница построена в 2005-м.
- Почему?
- Там на сайте было правильно написано - введена в эксплуатацию. Это ее просто достроили, наконец, в 2005-м. А строить ее начали в 1977! Знаете, как оно бывало при большевиках? Фундамент кое-как положили, подняли на два этажа - да и бросили. Я тут сама еще в детстве с ребятами играла. В прятки и так далее. Мы это называли "в развалинах".
Профессор был очевидно ошарашен подобным известием.
- Достроили?? Как - "достроили"? Может быть, снесли и построили все заново?
- Да как бы не так! - с непонятным торжеством заключила Катя. - Что я, не видела? Так на старый фундамент и начали строить. Двадцать с лишним лет все стояло даже без крыши над вторым этажом, а потом все - раз-раз - да и завершили.
Я взглянул на профессора. Тот стоял, как громом пораженный.
- Ну, счастливо оставаться, - сказала Катя. - Любуйтесь тут в окно, спасибо за угощение.
И она нажала ручку двери. Дверь не шелохнулась. Она надавила плечом - никакого эффекта.
- Откройте, пожалуйста, дверь, - сказала она тихо.