Следующий вопрос требовал больше мужества. Но она же – бесстрашная королева воинов! Что для королевы воинов какие-то болезненные воспоминания?
– Ты сегодня смел на удивление, – заметила Диана. – Действительно хочешь, чтобы я спросила об этом?
Оливер остановился и, расцепив их руки, сжал ее ладонь в своей.
– Ни ты ни я не жалуемся на память. Я не хочу, чтобы ты все забыла. Хочу другого.
Она пожала плечами.
– Чего же? Прощения? Сказки со счастливым концом?
Однако слова эти прозвучали совсем не так ядовито, как было задумано. Похоже, недавние добрые дела Оливера и сегодняшняя прогулка смягчили сердце Дианы.
– Что ж, думаю, настало время объясниться. – Он вздохнул. – Я приехал на обед к леди Дарем, а там была ты. Сидела в углу одна, вся в черном. Когда я тебя увидел – эти длинные черные волосы, прекрасные глаза, – я… у меня буквально сердце остановилось. Спросил, кто ты? Леди Дарем ответила, что ты англичанка, что муж твой недавно умер и оставил тебя без гроша. Я хотел тебя. И подумал… – Оливер остановился, не сводя пристального взгляда с ее лица. – Подумал, что тебя легко будет завлечь в постель.
– Так и оказалось. Но это лишь начало истории. Я спрашиваю о конце.
– Диана, ты…
Она отстранилась.
– Узнаю этот тон. Либо ответь, что не скажешь, но не пытайся менять тему.
Оливер снова поймал ее руку.
– Хорошо. Только пообещай, что не сбежишь, услышав мой ответ.
Едва ли она сможет убежать, даже если захочет, – так крепко он сжал ее руку.
– Я задала вопрос. Думаю, ответ я как-нибудь вытерплю.
– Мне было двадцать семь, состояния у меня не было. Весь смысл и радость жизни для меня сосредоточились в игре. И я поклялся, что никогда не присоединюсь к армии женатых дуралеев, которые убегают по вечерам из дома и ставят на кон несколько сэкономленных пенсов, чтобы хоть ненадолго отвлечься от семейной рутины. Поэтому я уехал.
– Но я не просила на мне жениться!
– Ты не просила. Я сам этого захотел. Просто ни о чем другом не мог думать. И ты права: это чертовски меня напугало, поскольку противоречило всем моим принципам, зачеркивало все, чего я – как думал тогда – хотел от жизни. Рушило мою жизнь. И я сбежал. Вернулся в Лондон, пошел прямиком к дяде, долго извинялся за свое неприглядное поведение. Он снова вписал меня в завещание, а через три недели после этого испустил дух прямо в палате лордов. Сердечный приступ, сказал врач. И все эти два года, Диана, я старался тебя забыть.
Диана чувствовала, что дышит, но воздух, казалось, не достигал легких. Она ожидала любого ответа, только не этого. Оливер бросил ее, потому что слишком сильно полюбил?! Он пристально вглядывался в ее лицо, Бог знает что надеясь там прочесть. В этом Диана могла лишь пожелать ему удачи. Что чувствует, что думает сейчас, она и сама не понимала.
– Что же? – поторопил Оливер ее наконец. – Ты собираешься дать мне пощечину? Пнуть ногой? Застрелить из пистолета?
– Ты… бросил меня, потому что слишком ко мне привязался? – выдавила Диана в ответ. Голос ее дрожал. – Все эти годы я думала…
– А что ты думала?
Она приказала себе успокоиться.
– Нет. Об этом мы говорить не будем. Не сейчас, а возможно, и никогда.
– Милая моя, я заслужил все, что…
– Давай лучше вернемся к разговору об Энтони, – прервала его Диана. – Итак, ты хочешь заманить его в ловушку и заставить сделать какую-нибудь глупость. Уверен, что тебе это удастся?
Несколько секунд Оливер молчал.
– Водить людей за нос я умею, – сказал он наконец, хотя по тону чувствовалось, что с большей охотой он продолжил бы разговор на предыдущую тему. – Ты это знаешь. Не беспокойся, ничего чересчур подлого или жестокого мы с ним не сделаем. Но если Энтони навредит тебе, Диана, если только попытается тебе навредить, я с ним покончу. И это не обсуждается.
– Давно ли ты сделался рыцарем, защищающим прекрасных дам?
Оливер пожал плечами и наконец выпустил ее руку.
– Не знаю. Но поверь, я говорю совершенно серьезно.
Это Диана видела. Видела в твердом взгляде его серых глаз, в плотно сжатых губах, даже в том, как он стоял, закрывая ее своим телом от большинства гуляющих по парку Сент-Джеймс.
На несколько секунд Диана позволила себе раствориться в этом ощущении – порадоваться тому, что о ней заботятся, ее защищают. И кто? Человек, который однажды чуть на ней не женился! Она почти забыла, что Энтони Бенчли – ее проблема, которая должна решаться на ее условиях. Оливер с этим уже согласился – он знал правила. И все же, как приятно было сознавать, что Оливер сам обо всем позаботится.
Наконец Диана высвободила руку из его руки и перекинула зонтик на другое плечо.
– Очень галантно, – сказала она, – но этого не требуется. Просто играй свою роль, как мы договорились. И я буду довольна.
Оливер снова зашагал с ней рядом.
– А я буду доволен, если сегодня ночью ты придешь ко мне.
– Ты уже согласился, значит, торг неуместен, – отрезала Диана, стараясь не обращать внимания на сладкую дрожь и холодок на спине. Что бы ни двигало им сейчас, приятно, очень приятно… быть желанной.
– Тогда приходи, если сама захочешь.
Вот это очень соблазнительное предложение! В конце концов, Диана положила себе за правило делать то, что хочет. Да, от Оливера одни неприятности. Но помоги ей Бог, именно таких неприятностей она желает все сильнее и сильнее. А его признание в том, почему он сбежал два года назад из Вены, кажется, произвело на нее большее впечатление, чем сама она готова признать.
Разумеется, никакие причины не оправдывали того, что Оливер сбежал, бросил ее без единого слова. За это Диана не собиралась его прощать. Но теперь она понимала, каким Оливер был раньше, и начинала верить, что сейчас он действительно изменился к лучшему.
– Может быть, – ответила Диана вслух. – Только не ломай стены и не пробивай потолки, если я не приду.
С лукавой улыбкой Оливер поднес ее руку к губам и поцеловал костяшки пальцев.
– Ничего не обещаю.
Письмо, которое должно было завлечь лорда Камерона в ловушку, Оливер переписывал трижды. Наконец он удовлетворенно вздохнул: послание звучало достаточно прямо, чтобы в смысле его сомнений не оставалось, но и достаточно уклончиво, чтобы не вызвать подозрений. Оливер дал чернилам высохнуть, сложил письмо и написал на обратной стороне адрес.
– Майлз! – позвал он, и из передней показался лакей.
– Да, милорд?
Оливер подтолкнул к нему письмо через стол.
– Вот это нужно доставить по адресу сегодня вечером.
– Слушаю, милорд.
Слуга взял письмо и двинулся к выходу.
– И, Майлз, прекратите глазеть в окно. Вы отпугиваете гостей леди Камерон.
– Простите, милорд, я просто… никогда не видел столько роскошно одетых дам в одном месте.
Оливер фыркнул и перевернул страницу книги, которую пытался читать.
– Мне это напоминает первый прием в «Олмаке» в начале сезона – разве только сюда никто не приезжает в белом.
– Милорд, можно мне поглядеть из-за занавесок?
– Можно, только сначала потушите все лампы. Не хочу, чтобы кто-то подумал, что это я подглядываю из окна.
– Благодарю, милорд.
– Что ж, пусть хоть кто-то из нас сегодня вечером повеселится. – Встав, Оливер набросил на плечи синий редингот. – Я ухожу. Увидимся утром.
Даже если Диана решит прийти к нему сегодня ночью, рассудил он, это будет уже после полуночи. Слухи о том, что они с Дианой любовники, нимало его не беспокоили. Однако Апплтон и Мандерли в последнее время не раз намекали, что их приятель, мол, начал думать не головой, а чем-то совсем другим. Оливер сильно подозревал, что они ошибались, но так или иначе слышать этого не желал.
Ответа на письмо нужно было ждать еще часа три, так что Оливер приказал кучеру ехать в клуб «Сосайети». Но и игра, и общество там оказались невыразимо скучными, и меньше чем через час он переместился в «Уайтс». Там выходило не лучше. На сорок минут раньше, чем планировал, Оливер оказался в «Будлз». К этому времени ему пришлось признать: с клубами все в порядке, проблема в нем. Он не находит себе места и не может думать ни о чем, кроме возвращения в «Тантал».
