— Ну, рассказывай, — кивнул он Клоду.
— Что? — не понял тот.
— Говори, как ты докатился до жизни такой, — хохотнул Дик. — Ты же вроде бы прятаться собирался. Если ты вдруг не знаешь, то лечь на дно означает не привлекать к себе внимание, а не быть принесенным в жертву древним предрассудкам. Хотя такой путь тоже в какой-то мере решает проблему…
— Это не смешно, — буркнул Клод, растирая горло, чувствуя, как к нему вместе с голосом возвращается жизнь. Ноги еще саднило, но глоток свежего воздуха пьянил и обнадеживал.
— Ну, не знаю, — возразил Дик, все еще широко улыбаясь. — Меня еще ни разу не сжигали на костре. Хотя я давал для этого поводов куда больше.
— Не сомневаюсь, — все также мрачно отозвался Клод. Отдышавшись, он начал осматриваться по сторонам, пока, наконец не заметил странного оцепенения, охватившее все вокруг кроме них самих. — А что это с ними? — спросил он, указывая на горожан.
— Считай, что они просто спят, — отмахнулся собеседник. — Нам нужно обсудить гораздо более важные вещи.
Он расположился напротив Клода, сложив ноги по-турецки, поерзал, усаживаясь поудобнее, и внимательно посмотрел в глаза юноше. Того немного передернуло.
— Клод Мангери, — сказал Дик серьезным тоном, совсем не похожим на прежнюю шутливую манеру. — Как тебе Тремола?
— Что? — опешил Клод.
— Как тебе город, спрашиваю. Нравится, нет? Люди какие? Погода, не знаю, достопримечательности?
— Ты сейчас серьезно? — парень пытался подавить улыбку. — Это и есть твои важные вещи?
— Более чем, — кивнул Дик. — Ты бы лучше не смеялся, а отвечал.
— Ну, — Клод немного замялся. — Город как город. В меру приятный, ухоженный, и люди тут неплохие…
— Неплохие, — эхом отозвался Дик, кивнув в сторону застывших горожан. — Ну-ну…
— Я не это имел в виду, — смешался Клод. — Я…
— Что — ты? Понимаешь, в чем проблема, Клод? — наседал Дик. — Кто ты и что ты? Почему ты выбрал Тремолу, хотя я предлагал тебе другой город тогда, в таверне? Почему ты бежишь спасать всех и вся, всецело доверяя какому-то призраку, а сам не очень-то спешишь разобраться и подумать, в чем дело? Что ты тут делаешь, Клод?
— Я… — начал тот и задумался. Дик был прав, как и всегда, впрочем. Все, с самого начала, проходило перед мысленным взором Клода в замедленной съемке. Будто озвучивая все эти события, он заговорил. — Я очень боялся. Всю свою жизнь, сколько себя помню, за мной всегда следовал страх. Тогда в таверне, на дне твоего сундука была кульминация: я понял, что больше всего на свете не хочу бояться. Я думал, что в заброшенном городе только руины и воспоминания, а этого не стоит бояться.
Дик хмыкнул, но Клод не обратил на него внимания.
— Здесь все оказалось не так, как я ожидал… И меня это обрадовало. Я мог не бояться быть собой, даже более того: впервые в жизни я делал то, что люблю и был счастлив. Меня ценили и знали, и это было приятно, знаешь ли. И девочки…
— Ты так к ним привязался?
Клод кивнул.
— Я не хочу думать, что будет с ними, если… — он запнулся и умолк, пытаясь отогнать от себя страшную мысль.
— Тогда скажи мне, — спросил немного погодя Дик. — Ты бы хотел спасти Тремолу?
— И ты туда же?! — подскочил Клод, но от резкого перепада высоты голова закружилась, и ему пришлось вернуться на место. — Почему вы все меня об этом спрашиваете? Спасти, спасти… Но никто не говорит, что делать.
— А, так значит, я не первый, — Дик задумчиво почесал подбородок. — Интересно…
— Что интересного? Лучше бы объяснил, что тут происходит.
— Объяснить тебе? А сам как считаешь?
Клод задумался. Все слова, фразы, воспоминания и видения кружились в голове, как кусочки мозаики, которая никак не хотела собираться воедино. Ведьма, лилии, душа девочки, Лис и погибшая Аурелия, которая как-то связана с его подругой детства — причем тут он, Клод? Что в нем такого, способного разрушить целое проклятие? Ведь он слабый, ничем не примечательный…
— Вот тут ты ошибаешься, — флегматично заметил Дик, но уловив озадаченный взгляд Клода, добавил. — Извини, я не хотел лезть, просто ты думал слишком громко.
— Что значит, громко? Как вообще можно громко или тихо думать?
— Ну, понимаешь… Разница все-таки есть, хоть и небольшая. Я просто их слышу, твои мысли. Вообще, не только твои, но больше тут никто думать не способен.
— А как же люди? — указал Клод в сторону горожан.
— А ты уверен, что они настоящие?
— Что? Чушь какая-то, — пробормотал Клод, потирая ноги и горло. Ощущение жара в ступнях вновь вернулось к нему и прошибло холодным потом. Разве призраки могут сотворить такое?
— А ты проверь, — шепнул ему Дик. — Они все равно заморожены. Они не смогут навредить тебе.
Недоверчиво покосившись на него, Клод все же поднялся и подошел к людям, смотревшим на него напряженно и враждебно. Но Дик говорил правду — никто из них и дернуться не мог, как бы ни был настроен. Клод подошел наугад к полной даме с непоседливым ребенком и дотронулся до сплетения их рук — бах! — и вместо теплой кожи под ладонью оказалась лишь пыль, оседающая на камни. В недоумении он подошел к немолодой паре, яростно потрясающих кулаками и коснулся их плеч — пфф! — оба рассыпались у его ног. Одного за другим Клод обходил людей, и все они рассыпались под его руками, таяли, как миражи.
— Что происходит? — спросил Клод, превращая в небытие кухарку, похожую на ту, что он встречал у Лукаса. — Кто они?
— Вы называете их призраками, — лениво отозвался Дик, ковыряясь в зубах ногтем мизинца. — Но тут все немного запутаннее.
— Куда уж больше, — хмыкнул парень. На площади оставалось уже не больше десяти человек.
— У каждого города есть свои воспоминания, если это можно так назвать, — Дик будто не слышал его. — Все, что происходило здесь, оставило отпечаток на этих камнях, зданиях, крышах домов. В этой самой башне, — он ласково провел рукой по белой стене, — воспоминаний больше, чем у любого живущего человека. А при желании любое воспоминание можно оживить.
— Оживить, — заметил Клод. — Значит, сами они этого сделать не могут.
— Тут ты прав. Для этого нужен маг и достаточно умелый, чтобы случайно не вывести наружу все, что хранят эти камни.
— Это дело рук ведьмы? Она оживила этих людей, чтобы заполучить Люси?
— Вполне может быть, — улыбнулся Дик. — Кстати, у тебя тоже есть воспоминания, которые не мешало бы оживить.
— Если ты про мои видения, то…
— Не совсем, — Дик порылся в карманах, потом запустил руку куда-то за подкладку своего необъятного плаща. — Ты кое-что забыл в гостинице. Я подумал, что тебе важна эта вещь.
С этими словами он, наконец, выудил из внутреннего кармана что-то небольшое и круглое, размером меньше ладони, и протянул Клоду. Тот пару раз недоуменно моргнул и осторожно протянул руку. Только ощутив знакомую тяжесть он понял — это был тот самый потерянный портрет.
— Это же… Я ведь…
— Да, я знаю, — Дик улыбался во весь рот. — Я сразу понял, что тебе дорога память о сестре.
— О ком? Аурелия мне не сестра.
Дик посмотрел на него с мягкой укоризной, как на непослушного ребенка.
— Разве ты так и не узнал ее? Посмотри внимательно на портрет.
Клод поднес картинку к самым глазам, уставившись в лицо девушки, на которое смотрел сотни, тысячи раз. Лицо, которое снилось ему, приходило на ум по первому зову, которому он исповедовался и доверял. Немного надменное, с высокими скулами и острым подбородком, так похожее на его собственное. Своими большими ореховыми глазами на него смотрела Клаудия, только совсем еще девочка.
— Что? — Клод непонимающе заморгал, едва ли не уткнувшись в портрет носом. Затем вытянул руку подальше, потом снова поднес к самому лицу. — Как это возможно? Это не может быть она!
— Почему нет?
— Потому что… Потому…
«Она странная, нелюдимая и, возможно, та самая ведьма, терроризирующая город, — подумал Клод, но тут же понял, что это не аргумент. — Она ненавидит меня».
